Отзывы на книги автора «Ирина Алексеева»

Автор книги "Скованные одной цепью" раскрывает грани Перестройки, которые не всегда освещаются даже в наше свободолюбивое время. Сквоты, неформалы, связи спецслужб и акционистов - не самые популярные темы. При этом в книге нет чернухи, но есть объективный взгляд на позднесоветский быт и много здорового стёба. Однозначно рекомендую тем, кто не боится погрузиться в неожиданный мир советского андеграунда.

Роман, который пропитан музыкой Янги Дягилевой, Александра Башлачёва, Сергея Курёхина, КИНО.
Роман, который наполнен атмосферой тревоги, но при этом, смелости высказаться. Хотя бы попробовать.

На его страницах мы попадаем в 1988-89 годы, Москву, всё ещё советское время, но которое вот-вот уже на грани, дунешь - и рухнет весь этот идеальный, устроенный мир.

Главный герой - Володя - обыкновенный студент, родители блокадники, друзья - положительные ребята, есть цели, есть смыслы, а потом что-то внутри ломается: он видит, как девушка привязал себя к бюсту Ленина, выкрикивает лозунги, не боится никого и ничего. Вроде как.

И эта девушка - Эля - затягивает его в другой мир, наполненный митингами, акциями, перформансами, размышлениями о бытие, о государстве, о мироустройстве. И что же выбрать? К кому примкнуть? Как понять, что по-настоящему нужно и важно именно для тебя?

"Скованные одной цепью" - прекрасный роман-взросление, показывающий очень яркий временной отрезок, который наложил отпечаток на всю молодежь времен перестройки. О нём вообще рассуждать можно очень долго очень много, потому что у каждого найдутся свои "за" и "против", для кого-то такие перфомансы плевок в сторону общества и государства в целом, для других же - акт смелости, храбрости, индивидуальности, борьбы за что-то лучшее и новое.

Я трепетно люблю такие истории, потому что они заставляют твой мозг шевелиться на полную катушку, размышлять и анализировать, представлять, фантазировать. И внутри тоже шквал эмоций испытываешь: от боли, переживаний, ярости, до принятия, спокойствия и какого-то умиротворения. Они это всё прошли - выжили. Ничего не страшно уже никогда.

Если бы молодость Володи Гришина пришлась на наше время, то он был бы тем самым парнем, который делает мемы «Буквально я». Но не с Гослингом, а с героями старых фильмов)

Что ещё раз доказывает, что ничего не меняется, каждое поколение самостоятельно должно решать вечные вопросы о себе и своём месте в этом мире.
Советую всем, кто интересуется советским андеграундом. Но книга точно не для тонких натур, ностальгирующих по «самому вкусному в мире мороженому».

Впрочем, если вас не вдохновляет современное искусство, то несомненно получите удовольствие от хитросплетений человеческих отношений. Параллельно с классическим любовным треугольником, выбором между оторвой и тихоней, герой мечется между другом «сомнительным» и другом рассудочно-приземлённым.

А уж согласиться с его решениями или нет – выбор читателя.

Володя - обычный парень, учится в Бауманке, встречается с девушками, смотрит фильмы, фотографирует свои обеды, плывет по течению жизни и все его устраивает, пока не встречает на своем пути бюст Ленина, к которому цепями привязана девушка.

Эля выбивается из его нормального ритма, из его «гнилой совковой системы». А ему, такому вроде как хорошему мальчику, хочется испытать нечто оригинальное, и он бросается в путы девушки, оборачивающиеся вокруг его запястий и щиколоток.

Эля с ходу сообщает ему: «Мы - акционисты, мы - арт-группировка, мы ломаем искусство, срываем с него драпировку. Мы - больше не картины в золоченых рамках. Мы - это сама плоть». И Володя все глубже погружается в новое для себя пространство, все глубже обрастает иным веянием, проникающим под кожу. Дойдет ли он до точки невозврата или сможет остановиться и вернуться в свой привычный мир?

Интересно наблюдать за перемещением света и тени, слиянием различных вещей, видоизменением состояний, метафоричностью, перфомансами, сотканными из грубых материй и содержащих в себе странные точки соприкосновения вселенных, яркий взрыв в темном коридоре, уничтожающий тонкие нити внутри.

История показана со стороны Володи. Это его история. Однако местами я хотела видеть на его месте Элю, увидеть ЕЕ историю, чтобы окунуться за ЕЕ ширму, перебрать в руках ЕЕ механизмики, работающие с разной силой и динамикой, настроенные на определенную частоту и посылающие любопытные вибрации. Жизнь Эли - сосредоточие безумия, пытающегося скрыться под разноцветным плащом, но пальцы ног танцуют свой собственный танец и не заметить это невозможно.

Если бы не три хвалебные рецензии, я бы и не подумал тратить время на свой отзыв. Ну, купил плохую книгу. Ошибся, бывает. Дочитал и забыл.

Но эти однотипные рецензии (две написаны людьми, которые, вероятно, зарегистрировались на LiveLib только ради их написания) меня зацепили.

Хочу поделиться своим впечатлением, чтобы дать потенциальным читателям больше информации перед покупкой книги.

Я купил книгу из-за времени действия (1988 — 1989). Сам тогда учился в вузе, и отлично помню тот "очень яркий временной отрезок, который наложил отпечаток на всю молодежь времен перестройки" (это цитата из рецензии эксперта KtrnBooks). Собственно, я и есть та самая молодежь.

Когда покупал книгу, надеялся прожить чужую жизнь в хорошо знакомом и симпатичном мне времени. А жить пришлось в ученической тетради, где автор упражняется в изобретении сравнений и метафор.

Тройка. Большая, жирная, сочная тройка по матанализу, подгорелый кусок говяжьей котлеты, который ты глотаешь, потому что деваться некуда.

(Деваться некуда — это когда враги связали и в глотку подгорелую котлету запихивают? Или все-таки голод имеется в виду? Тогда почему "деваться некуда"? Может, есть кроме котлеты нечего?)

Сглатываю воздух, и он идет в легкие легко, прохладой чистой газированной воды.

(Газированная вода в легких — удовольствие сомнительное. Даже если она прохладная).

В Москву возвращаюсь с ощущением, будто мне в карман насыпали соли из старой мартирологической банки. Хрустят кристаллы на зубах памяти, жгут кожу в сознании.

(Почему насыпали соль в карман, но хрустит она на зубах? Ест он её, что ли? Из кармана зачерпывает и в рот кладет?)

...изумруд хвои, чей флер прочищает до кашля мои прокуренные легкие...

И на следующей странице:

Москва возвращает меня себе хлопком дверей поезда и привычным уже флером горячего асфальта.

Простуда все-таки добивает меня. Голова тяжелая, в ней хрущевские кирпичи, горло першит, нос работает в одну сторону.

(Почему кирпичи хрущевские? Отсылка к домам-хрущевкам? Так большая часть хрущевок построена из готовых бетонных панелей, а из силикатного кирпича в СССР строили и до Хрущева, и после).

Явных ляпов в книге нет. Правда, проявитель пахнет уксусом (любой, кто снимал на пленку, скажет, что это не так — проявитель пахнет куда приятнее); герой в 89-м ощущает себя телевизором, пульт от которого потерян (в СССР пульты у телевизоров были только проводные, но даже проводной пульт был огромной редкостью и вряд ли водился в доме у студента из простой советской семьи); в метро давка, но спрятанный под курткой фотоаппарат бьёт героя по ребрам — не давит, а бьёт; фильм "Однажды в Америке" герой смотрел не очень внимательно ("Потом сцена: Лапша на вокзале, перед выбором. Останься, будь нормальным, стань как все, или иди своей дорожкой, к которой ты привык." — у Лапши в той сцене нет выбора, он не может остаться, он должен бежать из города, раствориться на просторах Америки, в Нью-Йорке его найдут и убьют).

Но, повторюсь, главная проблема не в этих неточностях. Увлечься книгой крайне сложно. Едва начнешь следить за действием, усилием воли заставишь себя сопереживать героям, как автор вдруг влепляет тебе в лоб очередное вычурное сравнение. Нет, если б это были сравнения и метафоры уровня Олеши, оно конечно. Но тут ведь совсем не Олеша. Я лично воспринимаю метафоры и сравнения как "ускоритель сознания" (в одном из интервью Бродский дал такое определение поэзии). То есть есть еще слова до конца прочитать не успел, а тебя уже обожгло узнаванием, сетью ассоциаций или яркой картинкой. А здесь долго и мучительно перевариваешь хрущевские кирпичи и жирную тройку из подгорелой говяжьей котлеты, запивая их прохладной газировкой, вместо желудка легко проникающей в легкие.

Лучшее в книге — пятнадцатая глава. Там почти нет сравнений и метафор. Вот ее читать интересно. Проблема в том, что эта глава в бумажной книге занимает всего 21 страницу из 236-ти.