Название: Маг 15

Автор(-ы): Иннокентий Белов

Глава 1

Очнулся через всего через сутки на Столе, вот что значит – остаться в том же мире без переноса в новый.

Хотя, само время я определил по «Командирским», а сколько именно они восстанавливались – даже не догадываюсь. Похоже, что не долго совсем. Да и какие там проблемы с бездушным механизмом у Храма, чтобы его распечатать?

Даже с заведенной пружиной?

Прошел через тошноту и два чайника воды, проспал еще сутки и пришел полностью в себя.

Выглянул наружу, вид тот же самый, особо ничего не изменилось из основного, только конец мая, конечно, в горах не похож на конец сентября. Когда листья выросли, они начинают терять насыщенный зеленый цвет здесь в горах немного раньше, чем на равнине. Особенно на редких кустах, которые здесь растут, откровенно борясь за существование.

Палантиры зарядил до середины, после чего оставил один в Храме, два спрятал в тайнике.

Пистолет прилетел со мной и остается тоже здесь, а карабины остались в прежнем Храме. То есть в этом же самом, но уже в совсем далеком будущем. Кое-какие драгоценности и золото так же остались в том времени, пусть Брат с Братом разбираются с ними, когда появятся там снова и что-то придумают с переходами.

Они вообще собираются куда-то там прогуляться, у Брата есть понятное желание вернуться в свой прошлый мир, чтобы спасти Гертруду с сыном. Вполне благородное дело, если оформить его с немного большим умом.

Впрочем, теперь ему такое не трудно устроить, раз он знает свое будущее, вернувшись в прошлое.

Только, постоянно меняя его, как тебе хочется, ты очень быстро теряешь знание будущего, и тогда оно само тоже все время меняется.

Как у меня получилось со стариной Тонсом, спасши его от неминуемой смерти на одном витке истории, на другом витке пришлось убивать уже лично мне, да еще вместе с Карном.

Они должны были умереть в любом случае, вообще не от меня, но изменение прошлого сказалось в будущем, только беспощадным убийцей пришлось стать мне самому.

Абсолютно точно ответить за свою неуклюжую попытку и волков сделать сытыми, и овец сохранить целыми.

Как вспомню, сколько раз мне пришлось добивать несгибаемого Мастера Тонса, так каждый раз вздрагиваю, а притихшая было совесть начинает тянуть из меня жилы…

Второй Брат тоже собирается взять отпуск у родителей на полгода, исчезнуть с Земли вместе с ним.

Интересно, как он объяснит родителям полное исчезновение на такой большой срок?

Будут два брата-близнеца по мирам бродить, все веселее вместе и спину прикрыть никому так не доверишь, как своей полной копии.

Мне такого очень не хватает все время, поэтому я Братьям заметно так завидую.

Рисковое занятие, честно говоря, спасать Гертруду, хотя если просто переселиться с ней в большой местный город и особо не светить свои умения – такое еще можно устроить. Сможет продать мои драгоценности, защитить полученные деньги и уехать куда-то с ней, чтобы начать новую жизнь – флаг ему в руки!

А вот тащить ее в наш мир и наше время – ну, такое себе дело, можно очень сильно огорчиться в итоге.

Я уже высказал ему свое явное неодобрение его сильно легкомысленным идеям привести их в Храм и привлекать к использованию Стены, Стола и капсулы:

– Будешь тогда с ними всю жизнь сидеть рядом! Чтобы контролировать Храмы. Готов ты на такое добровольно-принудительное заключение в другом мире? Если они кому-то продадут такое знание – у нас самих могут начаться сильнейшие проблемы. Или выдадут под пытками, если кто-то из местных власть имеющих узнает про необычные способности странного крутого приятеля Гертруды.

Тем более желательно сделать тогда их обоих с сыном магами, чтобы они хотя бы язык могли быстрее освоить.

Только ведь совсем не факт, что с ними такое получится, тогда все станет еще сложнее.

– Нет, все равно, переносить людей из средневековья в наше время – очень сомнительный эксперимент со всех точек зрения, – твердо заявил я брату.

И как их тут потом легализовать – вообще получается сверхзадача.

Только идти к государству на поклон, после чего случится все то же самое, от чего мы бежим постоянно.

– Храмы обязательно возьмут под полный присмотр, ты сам к ним подойти на пистолетный выстрел не сможешь тогда. Поэтому – сам пользуйся, только, чтобы никого в них не приводил! Никого и никогда! Все вопросы решай в чужом мире, в наш никого не приводи!

И вот зачем такой непроходящий геморрой нужен, когда есть достаточно простые решения, не связанные с переносом людей в нашу реальность?

Впрочем, у Брата своя голова на плечах имеется, пусть он влюбчивый достаточно. Думаю и надеюсь, что второй Брат, который в Гертруду отнюдь не влюблен, точно вправит ему мозги на место. Сам я к средневековым подругам отношусь довольно-таки потребительски, слишком мы разные все же с ними, да просто поговорить на общие темы очень затруднительно.

Совсем другой общественно-экономической формации у них сознания.

То есть, что совсем никак, только короткие разговоры по существу и еще указания, как повернуться поудобнее и доставить побольше удовольствия своему повелителю.

Когда ведешь себя именно так, как властный хозяин и потребитель ее тела, никаких проблем не возникает.

Если начнешь играть в любовь и равные права – прилетит обязательно, откуда не ожидаешь. В те совсем простые времена такое отношение не ценится…

Я проверил свой рюкзак полностью, кажется уже готов спускаться вниз, к новой жизни, поступкам и людям.

Хотя никакой это теперь не модный синтетический рюкзак, самый обычный мешок привычного цвета, то есть просто – сидор.

Пусть он пошит из синтетической непромокаемой ткани и очень крепкий, зато выглядит именно, как самый обычный мешок из самой обычной мешковины.

Ну, он ей и покрыт сверху, так что в сильном сходстве нет ничего удивительного.

Там у меня в основном еда в упаковках, пачка бумажных листов в прозрачных файликах, немного белья и предметы для гигиены. Еще имеются кое-какие сувениры для встречных-поперечных людей.

Камни для лечения спрятаны в глубоком кармане за пазухой, в карманах галифе есть немного денег из этого времени. Купил в интернете за пять месяцев около восьмидесяти советских рублей, как раз подходящие для использования сейчас. Часть из них рубли тридцать четвертого года, есть пара червонцев и еще рубли тридцать восьмого года.

Одни с подписью уже расстрелянного наркома финансов Гринько, другие уже без подписи тоже когда-то расстрелянного наркома Чубаря.

Перестали потом уже украшать казначейские билеты подписями наркомов, очень уж у них жизнь в должности слишком короткая получается при правлении товарища Сталина.

Из документов у меня только один паспорт, даже без современной обложки, но сам весь новенький и красивый.

Все остальные документы оставляю в Храме в своем рюкзаке, о котором предупредил Братьев, чтобы не его трогали.

Зато вся моя одежда как раз из этих самых лет, даже на ногах смазанные и натертые до блеска хромовые сапоги.

Сейчас они натертые, пока в Храме сидел, впереди спуск по еще весенним склонам, изрядно пропитанным водой, после чего они станут явно уже не такими блестящими.

Единственно, я не стал заморачиваться именно с портянками, хотя умею мотать их, на ногах и в мешке несколько пар толстых хлопчатобумажных носков.

Еще раз посмотрев и проверив, что я оставляю в Храме, а что забираю с собой, я спустился вниз и уверенно зашагал по склону, весело насвистывая песенки революционных и постреволюционных лет.

Про Ленин такой молодой и юный Октябрь впереди… И еще про трудные годы проходят…

Вживание в образ началось, тем более я таких песен немало в своей памяти сохранил, перечитывая первоисточники про те боевые времена в истории моей страны.

И следы тоже за моей спиной остаются в великом множестве, но трудно различимые по внешнему виду. Потому что в мешке нашлись резиновые галоши с совсем плоской подошвой. Однако у них есть свой понятный рубчатый отпечаток, поэтому на них сверху надеты плотные чехлы из толстой кожи. Вот уже после них не остается ничего сильно выделяющегося на глинистой почве.

Про следы, предательски остающиеся на мокрой глине, мы с Братом поняли хорошо, когда пять месяцев назад вернулись сюда. Тоже столкнулись с весенней мокрой землей. Тогда делать оказалось уже нечего, только шагать друг за другом в след, а вот сейчас я вдумчиво подготовился к вполне возможной в скором будущем погоне, поэтому не оставляю хорошо заметных следов.

Вышел поздним утром, чтобы пригрело солнышко, и я меньше скользил на замерзшей за морозную ночь глинистой земле с многочисленными каменными осколками.

Иду по хорошо знакомой дороге, время на выбор маршрута не трачу, особых изменений в окружающей природе не вижу.

Никак она за эти восемьдесят лет не изменилась для моего поверхностного взгляда.

Через три часа я оказался на косогоре над тем местом, где когда-то будет стоять домик и теплицы с интересными растениями. Сейчас вокруг густые заросли с весенними листьями, поэтому к проселочной дороге приходится через них два километра пробиваться наугад.

Добравшись до нее, я сломал пару выделяющихся веток длинных кустов напротив места, где выбрался на дорогу. Сейчас тут все заросло так, что я вообще ничего не узнаю. Спрятал около дороги в кустах галоши с чехлами, пусть полежат тут, вполне еще могут понадобиться мне в будущем.

Потом перебрался через бурную Риони, по весне серьезно полноводную, однако встреченный по пути узенький мостик здорово помог мне перейти на другую сторону. Вот в восемнадцатых-двадцатых годах двадцать первого века его уже не было, в восемьдесят втором году я в ту сторону не ходил вообще. Сейчас народу очень много живет и в самом Они, и в окрестных деревнях, гоняют скотину и сами здесь переходят реку.

И я сразу же через какой-то километр оказался на Военно-Осетинской дороге.

В одну сторону Кутаиси, вероятный и желательный пункт проезда, в другую уже Цхинвали, если по-грузински, меня ждет.

– Тьфу, какой Цхинвали, он же уже несколько лет называется, как Сталинири! Вот как можно быстро спалиться иностранному шпиону или пришельцу из будущего в здешнем суровом времени. Не знать таких очень важных изменений к лучшему в стране победившего социализма! Ведь название города славным именем Вождя всех народов – очень важное и правильное изменение для каждого советского человека! – напоминаю я себе с веселой улыбкой.

Что может быть лучше, чем переименовывать города в честь Вождя народов при его жизни?

Мне нужно попасть в Тбилиси, желательно, конечно, сразу, однако на данном пути меня ждет много преград.

«Ну, тогда хотя бы в населенный пункт побольше добраться, Они или Квайса такими точно не являются, к моему большому сожалению», – хорошо понимаю я.

Если я здесь вступлю в контакт с местными партийцами или нквдшниками невысокого уровня, все может очень запутаться сразу же. Они, вполне возможно, просто испугаются докладывать наверх про такого непонятного человека.

И попробуют решить вопрос по основному принципу тех лет, нет человека – нет проблемы. Придется с ними тогда сурово разбираться и поднимать антисоветский мятеж в глубокой провинции самой счастливой советской республики.

Попадись кому из должностных лиц без положенных документов, сразу же оказываешься беглецом откуда-то, антисоветчиком и врагом народа.

А с подобными гражданами сейчас разговор очень короткий, приговор тройки и под пулю.

Со мной такой номер, наверно, не пройдет, однако я даже Палантир не стал брать с собой на случай каких-то весьма вероятных проблем.

Еще бегать по лесам и горам в принципе не хочу, спасая свою жизнь, я сюда для совсем другого прибыл.

Поэтому нужен город побольше, с более-менее высокими по своему уровню руководителями партийного органа, имеющими свободный доступ к еще более влиятельным товарищам по партии, заседающим уже в столице республики.

Желательно добраться именно до Тбилиси, я попробую доехать до столицы сам.

– Ну, то есть пока у меня имеются такие мысли, а вот как фактически получится проехать без документов?

Ничего подходящего данному моменту у меня при себе нет, не удалось разобраться через сеть и найти в продаже что-то из подходящих паспортов советского человека тех лет.

Поэтому решил не связываться с подделкой, а просто побыстрее добраться до местной власти.

Но до Сталинири, как его сейчас называют, ехать примерно восемьдесят километров, тогда я буду приближаться к Тбилиси. А до Кутаиси уже сто десять, и я буду удаляться от нужного мне места. Так что мне лучше двигаться в сторону Южной Осетии по Военно-Осетинской дороге.

Впрочем, выбора особого у меня все равно нет, как нет регулярного автобусного сообщения здесь сейчас, куда поедет первая попавшаяся машина, туда я и попаду. Если меня, конечно, еще в нее посадят.

Я остановился, снял синтетический плащ, потом бурый пиджачок покроя тех лет с широченными плечами, быстро достал из мешка тельняшку-маечку и надел ее поверх обычной футболки.

Да, сверху неуклюжий пиджак с широкими плечами из непонятного материала, внизу самые обычные, правда, совсем новые армейские галифе.

Была мысль устроить себе шикарные галифе с кожаными вставками, как в «Кавказской пленнице» у водителя самого товарища Саахова.

Такой приличествующий времени стиль милитари с элементами настоящего кавказского шика!

Но все же отказался от такой идеи с немалым сожалением. Так как я на советском Кавказе нахожусь в весьма сомнительной роли, об этом нужно постоянно помнить, поэтому сильно не выделяться среди окружающего меня народа.

Галифе заправлены в теперь не такие блестящие сапоги, поэтому я тут же начинаю натирать их подготовленной суконкой, поставив ногу на камень, чтобы иметь вид молодцеватый и неотразимый.

Специально заказал пошив вещей в Батуми, рассказав про тридцатые годы и показав на экране ноута требуемую картинку.

В своих современных вещах я точно далеко не проеду, разоблачат, как американского шпиона, при первой же проверке.

Буду пока на дороге косить под морячка в отпуске, тема в эти года здесь весьма популярная и модная, поэтому тельняшка гордо выставлена на показ.

Во всяком случае шансов, что возьмут в попутчики, тогда гораздо больше окажется.

Сразу видно, голосует на дороге наш заслуженный товарищ, целый братишка, а не какой-то мелкособственнический гражданин, совсем не переживающий про всемирную революцию на всем белом свете.

Еще ведь прется куда-то по своим мелкособственническим делишкам, мешает настоящим товарищам строить большое народное счастье на советской земле.

То есть такие мысли меня тоже посещают, когда я знаю и карту, и прикуп, и финальную раздачу всего сурового социального эксперимента.

Но я здесь совсем не за тем, чтобы исправлять его сущность и понятную социалистическую направленность.

Такое за меня сам ход истории исправит печально, но неотвратимо.

Так оно и вышло, как я рассчитываю. Первый попавшийся грузовик-полуторка проскочил было мимо меня на всем ходу, километров под тридцать в час, однако потом все же резко затормозил, разбрасывая камешки из-под задних колес, приглашая меня пробежаться до него метров сто.

Ничего, я подхватил мешок и добежал до кабины, где, не сразу справившись с тугим воротком, открыл хлипко выглядящую дверь.

– Добрый день, товарищ! Если возьмете, еду до Сталинири! – спросил на всякий случай. – Или куда-то в ту сторону!

Водитель, молодой парень грузин лет двадцати двух, в промасленной спецовке и таких же штанах, заправленных в грязные сапоги, азартно махнул рукой:

– Садись! Залазь!

Ну, я и залез в кабину грузовичка, про который столько слышал и читал, много видел в кино, захлопнул сильным ударом плохо отрегулированную дверь за собой.

Расчет мой оказался правильный, парень остановился именно из-за моей тельняшки, которая привлекла его внимание.

Конечно, я сам распахнул пиджак пошире, пользуясь пригревающим солнцем, почти нараспашку, чтобы издалека семафорить черно-белой полоской на своей груди всем заинтересованным гражданам.

– А то, сам понимаешь, возить никого нельзя. Начальство запрещает! Но чего тебе тут стоять? Я как раз в Сталинири еду!