© Инна Сударева, 2020

ISBN 978-5-0051-2392-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Инна Сударева

Данута, Рада и другие искры сказок

Содержание

 
Лучник Ланс /сказочная повесть/
Данута и паук
Маргалотта
Наш Замок Каменных Образов
Бесценная земля
Королевна побережья
 
 
                                      * * *
 

Лучник Ланс

Глава первая, в которой исчезает рыжий Брук и появляется бурая жаба

Стрела с белым оперением, коротко свистнув, глухо ударила наконечником в бревенчатую стену сруба, затрепетала, замерла на какое-то мгновение. Упала в крапиву.

Лучник – высокий и статный юноша лет двадцати, в серой замшевой одежде охотника – опустил ясеневый лук, расслабив руки, и с досадой посмотрел на дом, в который только что выстрелил.

– Никакого толку, сэр, – заметил сидевший на широком пне парень, по возрасту – одногодок лучника. – Разве этим потревожишь?

– Принеси мне стрелу, – с досадой не только во взгляде, но и в голосе молвил лучник.

Его товарищ – коренастый рыжий крепыш с большими руками крестьянина – тут же подхватился, побежал к дому, довольно ловко перепрыгивая коротковатыми ногами через низкие елочки и попадавшиеся сучья. Лучник тем временем вытянул из колчана еще стрелу и уже положил ее на тетиву, готовясь сделать очередной выстрел, но тут…

– Ой!

Лучник вздрогнул, поднял голову: его спутника нигде не было. Ни возле сруба, ни среди ельника.

– Брук! – позвал юноша.

Тишина была ему ответом.

Лучник осмотрелся. Лес по-прежнему лениво качал шапками вековых сосен, закрывавших небо, темные ели жались друг к дружке. Пахло грибами, хвоей и мхом. Ни звука, ни движения. Только возле самого носа висел на паутинке крохотный черный паучок. Он крутился и перебирал лапками, поднимаясь вверх. Юноша не стал его тревожить и решительно зашагал к срубу.

Подойдя ближе, лучник удивился: дом словно вырос в размерах, пока он спускался к нему по склону лесного холма. Это была изба, сложенная из огромных потемневших от времени бревен. Самое странное – у нее не имелось ни окон, ни дверей – эдакий бревенчатый куб, покрытый сверху огромными еловыми лапами. Однако, он был обитаем: из длинной тонкой трубы на крыше вился сизый дым, и, приложив ухо к шершавому бревну стены, юноша услыхал чьи-то голоса. Однако, что они говорили, разобрать не удалось.

Впрочем, лучнику сперва надо было разобраться, куда пропал его рыжий товарищ.

– Брук! – еще раз позвал юноша, и погромче.

И вновь никто не откликнулся.

Правда, зоркие молодые глаза лучника заметили какой-то странный блеск у самой стены сруба, в крапивных зарослях. Словно алмаз замерцал, поймав на себе лучик солнца. В одно мгновение юноша сшиб охотничью шапку на мерцание, сам упал сверху, чтобы не дать добыче вырваться. Крапива больно ожгла руки, но на такую мелочь он внимания не обратил.

Шапка заверещала, что-то забилось в ней, крайне паникуя:

– А-ёй! А-ёй!

– Где Брук? Отвечай! – юноша, похоже, знал, с кем имеет дело.

– Выпусти меня! – пропищала шапка.

– Еще чего! Чтоб и со мной что сотворил?

– Честное слово – не буду! Слово светляка!

– Сперва говори – где Брук!

– Жаба он, а не Брук! – категорично заявила шапка.

Юноша поднялся с земли и, не выпуская из рук шапки, осмотрелся. На полусгнившей коряге увидал большую бурую жабу, присел, чтобы рассмотреть ее поближе. Глаза жабы, выпуклые и влажные, довольно печально взглянули на него. И еще – жаба скорбно квакнула, прыгнув в сторону лучника.

– Брук? – неуверенно и удивленно спросил юноша. – Ты ли это?

Жаба вновь квакнула, и можно было поклясться, что она сказала «да»

Лучник резко выпрямился. Выражение его лица стало жестким, даже жестоким. Он сердито ударил по шапке:

– Верни его обратно!

– Кончай драться! – пискнули оттуда. – Этот увалень меня чуть не раздавил!

– Я сейчас довершу то, что он не смог! – рявкнул лучник, сжимая покрепче кулак с шапкой.

– Отпусти! Сделаю все, что хочешь! – взмолилась шапка, понимая, что человек не шутит.

– Слово давай!

– Слово! Слово светляка! Все-все сделаю! Служить тебе буду! Только не дави. Только отпусти! – заверещала шапка совсем уж отчаянно – видно, юноша сильно ее придавил.

Лучник помедлил еще немного. Было видно – одолевают его сомнения. Но из шапки вновь послышалось, уже совсем жалким голоском, со всхлипами:

– Пожааалуйста…

Юноша вздохнул, раскрыл шапку и вытряхнул ее содержимое в мох.

Глава вторая,

в которой светляк Вилья появляется и тут же демонстрирует свой характер

– Ну, воот, крылья помял, – плаксивым голосом заныло выпавшее из шапки существо.

По виду это был младенец лет двух, только крохотный – размером с майского жука. Ну, может чуть больше. Толстенькое тело его, покрытое от шеи до щиколоток и запястий мелкими чешуйками, переливалось всеми цветами радуги. Ладошки и ступни были голыми, и в их розовый цвет странно примешался зеленый оттенок. Круглое, пухлое, светлое личико имело выражение обиженное. Глаза малыша, непропорционально большие и раскосые, дивного изумрудного цвета, сердито смотрели на лучника. Так как короткие серебристые волосы существа были растрепаны, оно принялось спешно приводить их в порядок.

Лучник уже знал, кто это, но все же испытал что-то вроде изумления, увидав за спиной ворчливой крохи прозрачные, искрящиеся крылышки, похожие на шмелиные.

– Моё имя – Вилья, – поднявшись, представилось существо. – Вилья из Лугового клана.

– Луговой светляк, – хмыкнул юноша. – А в чаще что делаешь?

– Невежливо не представиться даме, – ответила Вилья.

– Прошу прощения, – лучник невольно улыбнулся этому замечанию, сделанному тоненьким голоском, и, поклонившись, назвал себя. – Ланс, охотник.

– Хорош охотник – на светляков кидаешься, – продолжала ворчать малышка.

– Хорош луговой светляк – сидит в крапиве в самой чаще леса, – в тон ей ответил юноша.

– Меня наказали, – Вилья вздохнула, пару раз жужжанула крыльцами, чтоб их окончательно расправить, и, поднявшись в воздух, уселась на лист молодого клена, что силился вырасти в этом хвойнике. – Наказали. И послали стать в караул у Дома Ведуний. Я задремала, а тут этот увалень – Бряк, или как там его. Чуть не растоптал. Пришлось защищаться. Я кстати из-за него теперь совсем слабая…

– Понятно, – кивнул Ланс. – Надеюсь, сил, чтоб вернуть Брука, у тебя хватит?

– Сейчас, сейчас, – буркнула Вилья, – неужели так тяжело чуть-чуть подождать?

Она взлетела, зависла в воздухе и сложила вместе свои крошечные ладошки. Потом что-то тихо запела, заворковала, не размыкая губ. И вокруг светляка полилось вдруг мягкое зеленоватое сияние – творилось маленькое луговое волшебство. Почему-то стало больно смотреть, и Ланс отвернулся. Как раз, чтоб и на жабу глянуть.

А жаба вдруг тоже медленно, но верно, поднялась в воздух, нелепо и беспомощно махая лапками, словно протестуя против полетов. Потом она закружилась, все быстрее и быстрее и, наконец, с громким хлопком лопнула, превратившись в ослепительную вспышку. Затем сверху, из вспышки, в мох обрушился Брук. Вполне живой и целый. Ему повезло – падать было мягко.

– Ох, – выдохнул рыжий парень и поспешил подняться.

– Рад снова видеть тебя, старина, – улыбнулся ему лучник.

– Ох, сэр, как же это нехорошо – быть жабой, – признался Брук, осторожно ощупывая свое лицо, потом – волосы.

– Верю, – кивнул Ланс.

Брук, убедившись, что волосы, нос и уши на месте, с самым грозным видом оборотился в сторону Вильи, которая уже сидела на своем кленовом листке и беспечно болтала пухлыми ножками, и прорычал, сжимая свои большие кулаки:

– Вот уж кто напрашивается, чтоб ему крылья пообрывали, поганка ты эдакая!

– Потише, – остановил его лучник. – Это существо теперь служит мне. Поэтому лучше будет, если вы поладите. К тому же, причин для драки больше нет.

– И когда вы успели нанять этого жука? – не сменял гнев на милость Брук.

– Тогда, когда вызволял тебя из жабьей шкуры, – засмеялся Ланс.

– За поганку и жука ответишшь! – прошипела Бруку с кленового листа Вилья, грозя кулачком. – Мне только в ладоши хлопнуть надо, чтоб у тебя из всех дырок плющ начал расти!

– А вас я тоже просил бы ладить с моим товарищем, – заметил Ланс светляку.

Брук враждебно покосился на Вилью, но кулаки опустил и пошел доставать стрелу Ланса из крапивы – он ведь так и не успел этого сделать.

Лучник теме временем оборотил свое внимание на сруб без окон, без дверей. Он попытался залезть по стене на крышу. Никакого толку: его руки и ноги ни за что не могли уцепиться, они соскальзывали, будто стены дома, на вид вполне пригодные для лазания, были смазаны маслом.

– Чародейство, что ни говори, – буркнул Ланс, принял из рук Брука стрелу и вернул ее в колчан. – Как же нам до них достучаться?

– Почти невозможно, – отозвалась Вилья. – Закрылись они. От всего света закупорились. Надоела им, говорят, глупость да жестокость людская. И, судя по всему, не так уж неправильно они поступили. Сидят себе в тепле, когда пируют, когда в кости да шары играют, а когда просто спят вволю.

– Откуда знаешь? – спросил лучник.

– Не я знаю – так говорят, – лукаво улыбнулась Вилья.

Ланс пожал плечами, вновь окинул взглядом неприступную избу.

– Леди Вилья, – проговорил он, и светляк довольно заулыбалась из-за того, что ее так знатно окрестили. – Можете ли вы что-нибудь наворожить, чтоб вызвать к нам Ведуний?

Довольное выражение тут же пропало с лица малышки:

– Увы, сэр, – развела она руками. – Не могу. Точно так же, как ваши стрелы отскакивали от стен сруба, так и моя магия отразится и будет бесполезной.

– Стало быть, и от твоей ворожбы никакого толку, – пренебрежительно отозвался Брук. – Бесполезный жук!

Вилья вдруг сердито зашипела, и длиннющий крапивный стебель, до этого мирно опиравшийся о стену избы, резко дернулся и хлестнул парня по лицу…

Глава третья, в которой появляются три Матушки Ведуньи

Ланс остановил Брука, который уже был готов кинуться для расправы на светляка. Вилья же предусмотрительно взвилась повыше – на соседнюю ель – и там устроилась на шишке.

Страсти немного улеглись.

– Вот бы в трубу стрелу пустить, – задумчиво проговорил Брук. – Чтоб она по трубе да вниз слетела. В доме такое точно заметят и выглянут посмотреть. Только, как это сделать?

– Как сделать? – задумчиво повторил Ланс. – Леди Вилья, – обернулся он к светляку, – если я пущу стрелу, сможете ли вы направить ее в трубу?

– Это – пожалуйста. С вашей стрелой могу сделать все, что угодно, – закивала малышка. – Так что, давайте, стреляйте. А уж я позабочусь о том, куда стреле попасть.

Ланс кивнул ей в ответ и, не тратя ни минуты, лихо натянул тугую тетиву, целя вверх, затем выстрелил.

Стрела ушла высоко-высоко, как будто стремилась пронзить небеса. Брук и Ланс, задрав головы, проводили ее взглядами, а затем обернулись к светляку.

Вилья вновь сложила ладошки вместе и пустилась ворожить, что-то мурлыча себе под вздернутый нос. От ее затрепетавших крылышек взметнулось мерцающее изумрудным светом облачко. Оно на пару мгновений зависло над светляком, потом, уподобившись тополиному пуху, поднялось над крышей зачарованного дома и закружилось вокруг дымохода. Сперва медленно, затем – все быстрее и быстрее.

Вернулась стрела с неба. И ухнула прямехонько в узкую трубу, пронзив по пути изумрудное облачко Вильи. Вошла в дымоход и, было слышно, гулко ударила своим каленым острием во что-то деревянное внутри избы.

– Либо в стол. Либо в пол, – предположил Брук.

– Отлично, – улыбнулся Ланс. – Мы дали о себе знать…

Едва он это сказал, как дом загудел, заворочался, словно был живым. Ланс и Брук на всякий случай отскочили подальше, а Вилья взлетела повыше, почти к самой верхушке столетней ели.

– Вот уж диво, – произнес Брук, когда у дома отвалилась одна из стен, словно подъемный мост в замок.

На «пороге» стояла невысокая горбатенькая фигура в серо-голубом балахоне. Из-под капюшона рассержено сверкали маленькие желтые, как у кошки, глазки.

– Кто?! Кто посмел?! – закричала фигура неприятным старушечьим голосом.

Ланс неуверенно выступил вперед:

– Прошу прощения, леди…

– Какая я тебе леди?! – взвизгнула старушка. – Я – Матушка Кэт, не меньше и не больше!

– Прошу прощения, – Ланс был совсем сбит с толку. – Прошу прощения, что потревожил вас, но это было необходимо…

– Необходимо?! – еще тоньше завизжала Матушка Кэт, но тут вдруг смолкла, глядя на юношу, и заговорила уже помягче и спокойнее, даже игриво. – Ишь ты, а ведь славный парнишка до нас достучался.

– Где? Кто? – с такими вопросами на ее последние слова из дома выглянули еще две старухи – одна высокая и тощая в балахоне лимонного цвета, а вторая – низенькая и пухлая в бледно-зеленом.

У них, как и у матушки Кэт, были блестящие желтые глаза.

– Покажи нам его! – в один голос затребовали они.

– Да вот, смотрите. Разве ж я не даю, – хихикнула Матушка Кэт и отошла в сторонку.

Старухи тут же окружили Ланса, стали довольно бесцеремонно рассматривать, приговаривать:

– Ишь ты, вырос как. А какие плечи, а силен, видать. И глаза ясные. И лицом пригож. Весь в отца пошел…

– Вы отца моего знаете? – изумился лучник.

– Конечно, – кивнула голубая Матушка Кэт. – Я и сестры мои, Матушка Фло и Матушка Нелл, многое знаем, а многих попросту узнаём. Вот как тебя. Эх, помню, батюшка твой на лошади меня катал, – она улыбнулась, внезапно обнаружив свои необыкновенно хорошие для старухи зубы, белые, ровные. – Ну, привет тебе, принц Ланселин из Пестрого Королевства.

– Привет и вам, уважаемые Матушки, – ответил Ланс, церемонно кланяясь. – И уважение мое к вам непреходяще, в отличие от моего титула.

– Слыхали многое мы про твою историю – птицы всякие вести носят, – сказала тощая, лимонная Матушка Фло. – Заходи в дом, высочество, там и поговорим.

Юноша несмело ступил на порог, но старухи так дружелюбно ему улыбались, и столь превосходными зубами, что он отбросил свои страхи и уверенней пошагал в избу.

– А мы? – хором напомнили о себе Брук и Вилья.

– А вам не дозволено! – тоже хором рявкнули на них все три Матушки.

Они очень резво для старушек нырнули в дом за Лансом, и стена сруба быстро-быстро и с грохотом поднялась, вернувшись на место.

– Во дела! – выдал Брук.

– Это тебе не траву топтать, – ехидно заметила Вилья. – Ну, что делать-то будем?

– Ждать будем, – ответил парень, удивленный всем виденным, и поэтому не обращай внимания на подколки светляка. – Эх, боюсь я за хозяина. Как бы эти старухи ему чего не наворожили.

– Расскажи лучше – он и вправду принц? – Вилья, видя, что Брук настроен миролюбиво, слетела на ветку пониже. – Люблю всякие такие истории…

Глава четвертая, в которой Матушки и Ланс садятся за стол

Голубая Матушка Кэт усадила Ланса на резной стул темного дерева, за широкий дубовый стол и повязала юноше белоснежную салфетку на шею. Зеленая Матушка Нелл поставила перед ним большую глиняную миску каких-то штук, похожих на пельмени, только не белых, а розовых, и торжественно вручила парню серебряную вилку. А лимонная Матушка Фло достала из серванта четыре изящных бокала и хрустальный кувшин с алым, искрящимся питьем.

– Ну, за встречу, – сказала Матушка Кэт, когда питье было разлито по бокалам.

Ланс вежливо выпил, хотя ему больше хотелось говорить, чем трапезничать.

– Ешь, пока рот свеж! Потом все скажешь, – предупредила его толстая Матушка Нелл.

Юноша повиновался. К тому же, розовые пельмени пахли очень аппетитно, а он был голоден. Вспомнил, что утром съел только два яблока и окрайчик хлеба. На вкус пельмени оказались тоже замечательны. А душистое и чрезвычайно вкусное вино, разливаясь по животу, приятно согревало и прогоняло тревогу.

Насыщаясь, Ланс принялся осматривать жилище Ведуний. И опять удивился, хотя можно было бы уже привыкнуть к чудесам.

Внутри пространства оказалось намного больше, чем казалось снаружи. Обстановка же была почти крестьянской, если не считать резных стульев и такого же, украшенного на фасадах искусной резьбой, серванта. Это неплохо смотрелось бы и в гостиной какого-нибудь знатного лорда. А все остальное – стол, три сундука, лавка у одной из стен – было таким же, как в любой сельской избе.

Зато на стенах висело множество каких-то веничков, пучков и мешочков. Ланс подумал, что это, видно, всякие колдовские вещи, как то – трава-памятка, стебель-неболей, сонные корни и прочее. Таким, он помнил, иногда пользовалась его мама, когда он или его младший брат Августин болели…

– За здоровье теперь! – объявила Матушка Фло второй тост.

Ланс выпил, пересчитал оставшиеся пельмени. Еще семь штук. Неплохо. Скорее доесть и можно будет начать разговор.

– Ну а сейчас – за любовь! – промурчала Матушка Нелл.

Юноша вздохнул, чокнулся со старушками, выпил. После этого от каждой получил по поцелую в щеки, чмокнул всех в ответ, прикасаясь губами к исполосованной морщинами коже.

Опять чудо – все три преобразились в юных девушек!

– Замечательно! Великолепно! Потрясающе! – и бывшие старушки закружились шальным хороводом по гостиной.

Потом, словно опомнившись, вновь сели за стол. Матушка Кэт, теперь – стройная, быстрая брюнетка с изящным носиком и узким подбородком, опять наполнила бокалы и, очаровательно улыбаясь, сказала Лансу:

– Теперь тебе тост говорить, гость приятный!

– Смотри – не ошибись. Надо пить за то, что тебе всего дороже, – подмигнула юноше Матушка Нелл, являвшая собой пышнотелую барышню, румяную и светло-русую, с круглым, мягким лицом и пухлыми, улыбчивыми губами.

Матушка Фло, высокая, ладно сбитая девица с пепельными прямыми волосами и строгим лицом, подняв бокал, без слов, просто ободряюще кивнула лучнику.

Ланс и не думал пугаться или смущаться. Он всего-то был удивлен таким преображением старух. Поэтому, опомнившись, твердой рукой взял свой бокал и, чуть подумав, провозгласил:

– За мир!

Матушки на какое-то мгновение замерли, словно сильно удивившись, но потом быстро осушили бокалы.

Может быть, они ждали от юноши каких-то других слов. Может быть, тоста за красоту, или за приятную компанию, или за счастье, чтоб, бродя по свету, оно не забыло про них. Но Ланс душой не покривил – выпил за то, что ему, в самом деле, было всего дороже. И теперь, подцепив на вилку последний пельмень, он с чистой совестью закусывал.

Глава пятая, в которой Ланс рассказывает о своих злоключениях

– Значит, от титула ты отказался, – молвила Матушка Кэт, упреждая Ланса, который доел пельмени и открыл рот, чтоб начать говорить. – Просто взял и отдал старшинство брату, – повторила она, с интересом глядя на юношу.

– Почему – просто. Была необходимость, – ответил лучник.

– Думаешь?

– Если бы я этого не сделал, Августин развязал бы войну. Он очень хотел наследовать. Что ж, я не против. Только бы с ним не воевать, – нахмурился Ланс.

– Но ты это сделал, – заметила Матушка Фло, беря с полки серванта тонкую трубку и набирая ее душистыми листиками из своего кисета, такого же лимонного, как и балахон. – А война все равно началась.

– Потому-то я здесь. И я думаю: не Августин всему виной. Все из-за этого мракобеса, из-за Кира! Чтоб его черти взяли, что ему сродни! – в голосе Ланса вдруг пророкотали львиные ноты.

– Эй-эй, – Матушка Нелл, нахмурив пшеничные брови, легонько ударила лучника по кулаку, в который сжались его пальцы. – У нас в доме шуметь можно только нам.

– Простите, – повинился юноша.