Пролог

Небо было сплошным, грязно-серым одеялом, наброшенным на город и придавившим его к земле. Оно не просто было серым, оно было враждебным, живым существом, источающим мелкую, назойливую дрянь, что даже язык не поворачивается назвать дождём. Это была мокрая пыль, взвесь ледяной воды и городской грязи, которую порывистый, свистящий ветер гнал по улицам, заставляя её проникать под воротники, за манжеты, впитываться в одежду до нитки. Он не шёл, он именно что висел в воздухе, этот мерзкий промозглый туман, превращая всё вокруг в размытое, аморфное пятно. Тротуары блестели маслянистым, скользким блеском, лужи у обочин были полны взбаламученного песка и окурков, а редкие прохожие, сгорбившись, бежали по своим делам, уворачиваясь от шквалов ветра, рвавших зонты из рук.

Сквозь эту хмарь, не обращая внимания на разгулявшуюся стихию, уверенно, почти машинально двигалась фигура мужчины. Его длинное пальто чёрного цвета развевалось на ветру, но походка его от этого не становилась менее твёрдой. Он не бежал, и не суетился. Он шёл с холодной, почти зловещей целеустремлённостью человека, который знает, куда и зачем направляется. В руке тлела сигарета, и короткие, резкие затяжки заставляли её кончик яростно краснеть, борясь с сыростью, словно маленький рукотворный огонёк, бросивший вызов всему небу.

Он подошёл к зданию из серого камня, с тускло горящей над входом лампой, освещавшей табличку «Полицейский участок». У входа он замедлил шаг. Сделав несколько последних, глубоких затяжек, он вынул сигарету изо рта, посмотрел на неё с каким-то отстранённым любопытством и бросил на крыльцо, потом с силой вдавил её подошвой ботинка в мокрую плитку, будто хоронил что-то. Жест был полон презрительного пренебрежения к этому месту. Раздался тихий, шипящий звук, и огонёк погас, побеждённый влагой.

Толкнув тяжёлую дверь, он шагнул внутрь, выпуская из лёгких густые клубы с сизого дыма, которые тут же повисли в прохладном воздухе приёмной. Его тяжёлые, массивные ботинки гулко отдавались по кафельному полу, нарушая казённую, давящую тишину учреждения. Он не смотрел по сторонам, его взгляд был прикован к фигуре дежурного офицера, сидевшего за бронированным стеклом.

Дежурный поднял на него глаза, оценивающе скользнув взглядом по мокрому пальто и небритым щекам вошедшего.

– Вам кого? – голос его был глухим, отрепетированным, прошедшим сквозь мелкие отверстия в стекле.

Мужчина остановился прямо перед окошком, положил ладони на стойку, оставляя мокрые следы.

– Кто у вас здесь старший? Пропустите к нему.

– А по какому вопросу? У него приёмные часы по средам, записывайтесь, – отрезал дежурный, уже собираясь опустить взгляд в бумаги.

Но мужчина не двинулся с места.

– Скажите, что у меня есть информация касательно ограбления ювелирного на прошлой неделе.

Дежурный сурово нахмурил густые брови, его пальцы постучали по столешнице.

– Дело закрыто. Преступник задержан.

И тут мужчина неприятно оскалился. Это была не улыбка, а обнажение зубов, жёсткий, ехидный оскал, от которого по спине дежурного пробежал холодок.

– Закрыто? – он тихо, с наслаждением рассмеялся, – Посадили какого-то мелкого жука, отчитались перед начальством и спите спокойно? Милый мой, вы сидите не в том зоопарке. Вы посадили не того. И я пришёл вам это доказать.

В голосе его звучала такая уверенная, ядовитая убеждённость, что дежурный невольно откинулся на спинку стула. Он старался не показывать страх, выпрямил спину, сделал вид, что поправляет рукав формы, но пальцы его слегка дрожали. Молча, не сводя с гостя настороженного взгляда, он снял трубку внутреннего телефона, набрал короткий номер.

– Простите за беспокойство, тут к вам человек. Насчёт дела из ювелирного. Утверждает, что мы ошиблись с задержанным, – он помолчал, слушая в трубку, затем кивнул, – Так точно.

Он положил трубку и безэмоционально, жестом указал вглубь коридора.

– Налево. По коридору, последняя дверь направо. Вас ждут.

Мужчина кивнул, развернулся и зашагал в указанном направлении. Его шаги стали нервными, порывистыми. Он словно сокращал дистанцию до кабинета, преодолевая последний рубеж. Каждая клетка его тела была напряжена, сжата в пружину.

Но едва он переступил порог кабинета, произошла поразительная метаморфоза. Вся нервная энергия куда-то испарилась, осанка его выпрямилась с развязной, почти вальяжной небрежностью. Он не вошёл, а нагло ввалился в комнату, окинул быстрым, оценивающим взглядом уставленный бумагами стол, стулья, забитые полки вдоль стен и сидящего за столом мужчину в форме. И, не дожидаясь приглашения, прошёл к свободному стулу. Тяжело опустился на него, а затем, с вызывающей медлительностью, забросил ноги в мокрых ботинках на полированную столешницу, развалившись на спинке, как у себя дома.

Мужчина в форме отреагировал мгновенно. Его реакция была резкой, как удар хлыста. Он одним движением вскочил и с силой, от которой затрещала ножка стула, скинул непрошеные ноги со своего стола.

– Вы что себе позволяете?! – его голос взлетел на октаву, глаза, казалось, готовы были вылезти из орбит от смеси ярости и изумления, – У вас настолько важные сведения, что вы позволяете себе такое хамское поведение в моём кабинете?

Мужчина в ответ лишь заливисто, злостно рассмеялся. Звук был неприятным, металлическим.

– Тише, тише,– прошипел он, и его оскал снова обнажил зубы, – Успокой нервишки. Что ты мне сделаешь? Твоя мнительная власть меня не пугает.

– Кто вы такой? – проскрежетал мужчина в форме, сжимая кулаки. Его грудь тяжело вздымалась.

– Смотрел фильм такой, «Я знаю, что вы сделали прошлым летом?» – мужчина склонил голову набок, наслаждаясь моментом. Его ухмылка была мало похожа на человеческую улыбку, – Ну так вот. Я – то самое «я знаю».

– Что за цирк вы устроили в полицейском участке? – напористо наклонился мужчина в форме к собеседнику.

– Сядь на место! – закричал тот в ответ, ударяя ладонью по столу, – Сядь, я сказал! И веди себя чуть повежливее. А то ведь все твои коллеги, вся эта благородная публика, – он обвёл рукой кабинет, – Очень быстро узнают о твоих грязных делишках несколько лет назад в Альбукерке. Помнишь? Или напомнить?

Эффект был мгновенным и сокрушительным. Вся кровь отхлынула от лица. Он не произнёс ни звука, но его тело обмякло, будто из него вынули стержень. Он тяжело, почти обречённо опустился на свой стул. Теперь в его лице читался настоящий, животный ужас, смешанный с паническим страхом. Он смотрел на посетителя широко раскрытыми глазами.

– Вижу помнишь. Как быстро ты слетишь со своего тёплого поста? – продолжил мужчина, его голос стал тише, но от этого лишь опаснее.

– Что тебе нужно? – также тихо, почти шёпотом, выдохнул мужчина в форме, бессильно опуская глаза на стол.

– О-о-о, – с напущенной радостью протянул мужчина, – Я много чего хочу. Очень много. Но всему своё время. А для начала…

Он медленно, с театральной паузой, засунул руку в карман пальто и вытащил маленькую, бархатную коробочку, тёмно-синюю, почти чёрную. Небрежным движением он положил её на стол и кончиками пальцев толкнул в сторону собеседника. Коробочка, поскрипывая, проехала по гладкой поверхности и остановилась прямо перед руками мужчины в форме.

Тот медленно, словно боясь, что она взорвётся, взял её. Пальцы его заметно дрожали. Он щёлкнул крошечной застёжкой, и крышка отскочила. Внутри, на белом атласе, лежала изящная серебряная подвеска в виде птицы с расправленными крыльями. Она блеснула в тусклом свете лампы. Мужчина в форме молча уставился на неё, ничего не понимая. Потом его испуганный, полный недоумения взгляд медленно пополз вверх, на лицо мужчины напротив.

Тот сидел всё в той же развязной позе, но теперь его улыбка была совсем иной – хищной, полной ожидания.

– А это, мой друг, – тихо произнёс он, – Твоё первое задание.