Нюта волновалась. Да какой там волновалась – места себе не находила.

– Ничего, доча, – успокаивала мать. – Стерпится – слюбится. Он, Митька-то, не кривой какой, да убогий. Парень видный. Слюбится. Я вон батьку твоего до венчания, почитай, два раза всего видела, а вона как – душа в душу живём.

А Нюта слушала оханья матушки и силилась унять дрожь в руках. Митька и впрямь парень завидный, и уж никак не гадала девка, что сваты в её хату постучатся. Сама-то она вроде ладная, да не считала себя первой красой на хуторе. Оттого и в дрожь бросало. Люб Митька ей, а только в счастье с трудом верилось, аж сердце заходиться.

Венчались на улице у старой покосившейся часовни. Порадоваться собрался весь хутор. Митька и Нюта стояли, взявшись за края платка, скромно склонив головы. Митяй причёсанный, в новой вышитой рубахе, тоже трясся не меньше своей невесты. Чего нашло – даже голову повернуть в её сторону боялся.

Не заладилась с утра погода. Серые брюхатые тучи висели над самым лесом, того и гляди, норовя напороться на высокие ели. То и дело срывалась морось.

– Ничего, – растерянно бормотал отец Нюты. – Повенчаетесь, а там, в хате и отпразднуем. Пущай льёт.

– Это примета добрая, – услыхала невеста перешёптывания бабулек. – Небушко радуется, слезу роняет от счастия. Добрая примета.

Дьяк кашлянул и, послюнявив палец, перелистнул страницу Евангелия. И только собрался зачинать обряд, как сухо треснул гром. Дьяк спешно перекрестился, и открыл было рот, но вновь замолчал. Раздался протяжный свист и недалёкие крики. Люди загалдели, а Митяй, как проснувшись, завертел головой, выискивая нарушителей покоя.

К часовне из леса выехали дюжины три конников. Бабки недовольно загалдели и расступились, когда к алтарю, прямо на коне подъехал человек при оружии. Остальные кольцом окружили хуторян и спешились. Вид был