Цитаты из книг автора «Илья Бондаренко»

Рано или поздно «осень» наступает для всех. В лучшем случае она настигает человека где-то между сорока и шестьюдесятью. Воистину это время оплакать несбывшиеся надежды. А если надежды сбылись?.. Все равно не вижу повода радоваться. – Поедем на море будущим летом? – спрашивает Маша.

Лето… Оно наступает только для тех, кто сделал правильный выбор «весной». Прочим остается только одно, – завести уже, наконец, семью и ждать в окно Мусорку.

– Господи, сколько это все это может продолжаться! Смерть находится от каждого из нас на расстоянии поворота головы. Меня отпустили домой, но доеду ли я до дома? Может, я поверну свою голову прямо на ступеньках. Для чего мы все живем? Откуда у нас эта потребность? Почему мы дорожим ею? После тридцати лет шанс умереть внезапно выше, чем после семидесяти. А что делать после семидесяти, когда тело умирает постепенно и завтра будет гарантировано хуже, чем сегодня? В свете реальности, внезапная смерть Лося представляется забавной шуткой, удачным стечением обстоятельств. Неожиданно, без мучений и страхов. Но для чего вообще-то жил этот крепкий, здоровый человек? Ради редких удовольствий совокупиться со своей стареющей женой или выпить с наскучившими друзьями? Положить стрелку спидометра на трассе Москва-Крым? Блядь, ёбаное ничтожество… все вокруг…. В кармане запищал телефон.

Вот еще один деловой человек убежал на свою работу, – логично вывел Ищущий, – у всех есть какое-то дело, есть призвание. Тракторист – он управляет трактором, красноармеец – он защищает СССР… И сразу же осекся. Поскольку для него теперь за счастье было любое самое тошнотворное дело.

Внешнее казалось однозначно враждебным, внутреннее же – враждебным являлось

успокаивала его, но казалась злой насмешкой. Любой художник, будь то писатель или живописец, человек, управляемый чувствами, похож на барахтающегося посреди океана. Он постоянно надувает шарики разных цветов и отпускает их в плаванье. Иные из них лопаются и тонут, а некоторые пропадают из виду за горизонтом воды. Художник видит в себе отражение материального мира и способен только создавать эти шарики, – маленькие красивые объекты. Он обставляет ими собственный мир, окруженный со всех сторон километрами воды и неба. И когда наступает время надуть последний шар, он получается настолько красивым, что художник не может отпустить его. Но время его пришло, и он отпускает последний шарик. Человек еще жив, но мира его больше нет. Ищущий больше всего боялся этого момента.

Ему поставили капельницу, одели на руку аппарат для автоматического измерения давления, пульсометр, катетер в спину, распяли и привязали конечности.

Настоящая жизнь – это когда ты лежишь под капельницей и не можешь купить ребенку игрушку на день рождения. В физическом мире, кроме своего тела, реальную ценность представляла только семья. Маша, которая, так и не вылечив свой гайморит, отказалась ложиться в больницу, потому что каждый день ездила к Ищущему.

Мое внимание от вещей праздных, – русской литературы, китайской музыки, японской поэзии – обращается на вещи бытовые, непроизвольные, – на него.

На самом же деле я их терпеть не могу. Говно от них, вонь, шерсть и блевотина. Они постоянно хотят жрать и ласкаться. С ними сам становишься зверем.