Цитаты из книг автора «Игорь Ягупов»

Дождь почти перестал. Остатки туч с разорванными, обтрепанными, как старая тряпка, краями ветер разметал по сторонам. И над Элизием огромной и бездонной перевернутой чашей открылось синее небо. – Давай, давай, – словно заклиная кого-то, повторял вновь и вновь севшим от волнения голосом Одиссей. – Ты всегда любила рассветы, умытые дождем, как в дни, когда наш мир был молод и прекрасен. Давай, не подведи меня, богиня. Расчеты ахейца оказались точны. Прошло немного времени, и весь небосвод от края и до края перечеркнула разноцветная дуга. Это посланница богов, легкокрылая богиня радуги Ирида раскинула над Ойкуменой свой мостик, по которому она любила гулять после дождя, обильно напитавшего благоуханную землю. Одиссей приложил руки воронкой ко рту и закричал в них, словно трубил в рог, изо всех сил напрягая горло: – Ирида, Ирида! Спустись ко мне хоть на мгновенье. Прошу тебя я – Одиссей, царь острова Итака. Ирида, я прошу тебя, спустись! Он все кричал и кричал, срывая голос, переходя от просьб к требованиям и даже упрекам, а от них – к угрозам. А потом, опомнившись, снова просил и умолял. В конце концов силы его иссякли. Обессиленный, в отчаянии опустился он на траву, которой поросла вершина горы, обхватил руками голову и закрыл глаза. Другого плана дать знать о себе богам-олимпийцам у него не было. Да и вряд ли он вообще существовал. Ведь одинокий остров в безграничном синем океане, омывающем Ойкумену, не имел абсолютно никакой связи с миром живых людей и тех богов, которым они поклонялись. – Все кончено, – прошептал Одиссей, – я обречен и дальше слушать рассказ героя Диомеда, пока рассудок мой не помутится вовсе. Когда же то произойдет, я буду с веселым смехом бегать взад и вперед по брегу, швыряя в воду камни и ускользая от набегов пенных волн. – Ты звал меня, неугомонный Одиссей? – неожиданно раздался откуда-то сзади над его головой звонкий юный голос. – Скажи, что надобно тебе? И не молчи, как будто боги внезапно помутили ум твой светлый. Одиссей открыл глаза, вскочил и обернулся. Перед ним стояла изящная девушка, почти дитя, с юным румяным личиком и голубыми, вечно удивленными глазами. Именно такой он и помнил ее. К тому же все возможные сомнения рассеивали разноцветные полупрозрачные крылья, трепетавшие за спиной обитательницы Олимпа. Да, у него получилось. Перед ним во всем своем великолепии стояла Ирида.

Дождь почти перестал. Остатки туч с разорванными, обтрепанными, как старая тряпка, краями ветер разметал по сторонам. И над Элизием огромной и бездонной перевернутой чашей открылось синее небо. – Давай, давай, – словно заклиная кого-то, повторял вновь и вновь севшим от волнения голосом Одиссей. – Ты всегда любила рассветы, умытые дождем, как в дни, когда наш мир был молод и прекрасен. Давай, не подведи меня, богиня. Расчеты ахейца оказались точны. Прошло немного времени, и весь небосвод от края и до края перечеркнула разноцветная дуга. Это посланница богов, легкокрылая богиня радуги Ирида раскинула над Ойкуменой свой мостик, по которому она любила гулять после дождя, обильно напитавшего благоуханную землю. Одиссей приложил руки воронкой ко рту и закричал в них, словно трубил в рог, изо всех сил напрягая горло: – Ирида, Ирида! Спустись ко мне хоть на мгновенье. Прошу тебя я – Одиссей, царь острова Итака. Ирида, я прошу тебя, спустись! Он все кричал и кричал, срывая голос, переходя от просьб к требованиям и даже упрекам, а от них – к угрозам. А потом, опомнившись, снова просил и умолял. В конце концов силы его иссякли. Обессиленный, в отчаянии опустился он на траву, которой поросла вершина горы, обхватил руками голову и закрыл глаза. Другого плана дать знать о себе богам-олимпийцам у него не было. Да и вряд ли он вообще существовал. Ведь одинокий остров в безграничном синем океане, омывающем Ойкумену, не имел абсолютно никакой связи с миром живых людей и тех богов, которым они поклонялись.