Для людей избрали вы тысячи терзаний, и даже ряд простых, обычных дней вы превратили в лабиринт страданий.

«Фауст» Гёте

Глава 1. «Вы поедете на бал?»

Она стояла на балконе своей каюты, курила и с высоты девятой палубы круизного лайнера «Фантазия» наблюдала за берегом, за небольшой кучкой провожающих.

«А меня не провожают. Дочь в музыкальной школе, мама… ах, мама опять себя плохо чувствует. Ах… А я уезжаю на две недели… Но эта неожиданная бесплатная путёвка на тур «Магия Балтики»… И эта странная турфирма… так быстро помогла всё оформить… И вот я на этом волшебном корабле… Впервые в жизни… Давно мечтала попасть в Норвегию, увидеть фьорды…, увидеть родину моего Грига… Григ… Грин… «Алые паруса» надежды, мечты…».

Алла Игоревна поднялась на две палубы, выше, потом ещё выше… «Ух ты! Как прекрасно здесь стоять! Какие замечательные панорамы… О, Боже! Да ведь это перспектива Большого проспекта «Васьки»! Вот шпили Собора Св. ап. Андрея Первозванного, чуть дальше – храм Св. Екатерины (лютеранская), а левее, ближе к Среднему проспекту – Св. Михаила (тоже лютеранская). А мой дом не виден… Вот тут где-то на двадцать пятой линии у сада «Василеостровец», ближе к памятнику Н.К. Рериху… Волнуюсь… Словно благословляют меня… и храмы… и горы рериховские… Провожающих стало больше… «… Ведь провожают пароходы совсем не так как поезда…»… Мама на прощание напела эту старую песенку… А сама-то она путешествовала морем? Хоть рекой? Не знаю… Не помню… Не спросила… У провожающих наверное тоже щемит… Кто-то из твоих родных или близких покидает привычную сушу и на этой плавучей громадине длиной аж более трёхсот метров отчаливает в дали заморские, «в пучину сию»… Чего я так рано припёрлась на корабль? Нервы… Неуверенность эта… Бывший муж твердил: «Тебе не хватает даже не стрессоустойчивости, а… «жизнеустойчивости», твоя эта склонность к унынию»… Что за конкурс был у этой турфирмы? Почему я заслужила эту награду, этот тур?… Нужно позвонить маме… Позже вечером – дочке…».

– Мамулечка, привет, родная! Как ты?… Получше?… Слава Богу!… У меня всё замечательно, каюта категории «люкс», я одна здесь буду… Да, большая… метров двадцать… и окно с выходом на балкон… окно тоже почти двадцать метров… Ха, кровать на три меня… Кондиционер… холодильник…, да всё-всё! Не волнуйся!… Нет, не очень… Есть стабилизатор качки… Ох, чего тут только нет! «Город на воде»! Да… осторожненько… конечно… Да, было бы чудесно… Это скажут на собрании… А музыкальный салон есть! И не один!… Да, буду играть… сочинять… Целую… Буду, буду звонить…». Спустилась к себе.

Распаковывать чемодан ей пока не хотелось… «А вдруг это ошибка, а вдруг это сон? Откроешь чемодан – а оттуда чёрт! Мама учила: «бесплатно – бес платит».

А ведь не такой уж нелепой окажется эта мыслишка про чёрта!

Она открыла мини-бар, достала небольшую стограммовую бутылочку Аквавита, этой популярной в странах Скандинавии водки. Налила в стакан, выпила в несколько глотков. С чувством. «Да, действительно вкусна! И травки и специи чувствуются». Когда привкус исчез, положила в рот леденец и вновь вышла на балкон. Посадка на лайнер шла весьма оживлённо. «Какие маленькие люди… лилипуты… слово это придумал Свифт… может вот так стоял на судне… Чемодан не распаковала, а бар уже «откупорила»… Для смелости…».

– И правильно! Правильно, музыкальнейшая наша Алёна Игоревна! А вот кораблей огромных таких во времена Свифта не было… А лилипуты, сударыня, были всегда… Слова просто разные… Карлики, Гномы… И «Гулливеры» были… И по сей день есть… И доведётся вам свидеться с ними… в скором времени… Извините, если помешал… И не представился даме… Ах-ах… Воловьев, к вашим услугам! – каркающий голос с нечеловеческим, совершенно чужим окрасом, смутил Алёну даже больше, чем «считывание» её мыслей.

«Тембр голоса очень редкий – отметила она своим музыкальным слухом – акцент то ли немецкий, то ли скандинавский. Какая неожиданная бесцеремонность, сканирование чужих мыслей… Ясновидец? Аниматор местный? Иллюзионист? Клоун! Вот, точно, клоун! Высокий, худой, одет как… оборванец… нарочито… короткая клетчатая рубашка, короткие клетчатые штаны, панамка мятая из моды тридцатых годов двадцатого века… И клетка не клетка, а многоугольники какие-то… треугольники, ромбы… кривое всё… мозаичное… Стоп! Что случилось? Куда он исчез, растворился, дематериализовался? Чёрт! Ведь секунду назад был на балконе, соседнем слева от меня…».

И сию секунду с соседнего правого балкона к Алёне обратился другой мужской голос, тоже высокий, но приятный:

– Здравствуйте, соседушка! Разрешите представиться – Викто́р Семёнович… Не желаете? – он приподнял бутылочку хорошего виски, «приговорённую» уже на треть. – За знакомство! И в традициях флота… и судостроителей в особенности… знаете, ударить бутылкой шампанского о борт судна в знак доброго плавания… то есть хождения… то есть «семь футов под килем!». Ну, а мы стаканчиками… – сосед был так по-простецки приветлив, что Алёна Игоревна, вежливо и сухо представившись, плечами и гримаской лица выразила своё ленивое согласие «чуть пригубить на дорожку».

Виктор передал ей через ограждение тяжёлый стакан с толстым дном, налитый до четверти и они, чокнувшись друг с другом и с бортом судна, употребили благодатный напиток.

– Извините, что не шампанское… и не ударил бутылкой… как положено… Ещё успеем!… Я видел, как вы садились на лайнер… одна… и загадал… и вот вы моя соседка! Надо же! – мужчина налил себе ещё виски и выпил залпом. – Простите, я волнуюсь… Я оказался здесь случайно, вместо приболевшего брата. Он – переводчик с норвежского и датского языков… Думал, мне откажут… Или погранцы не пустят… Ха! Мы же с братом близнецы! И ещё вам скажу: странная бесплатная путёвка… Ах, вон он, смотрите! На берегу… в клетчатом и в панаме, в круглых тёмно-зелёных очёчках. Видите?! Это он, тот господин из турфирмы, что разрешил мне поехать вместо брата. Весёлый такой, благожелательный, но… Вон он машет рукой мне… Мне, наверное.

– А может мне… – удивлённо проговорила Алёна – Но как? Как? – она смотрела в сторону левого балкона.

– Да просто вроде бы всё… Брат часто бывал в скандинавских странах. В командировках, в творческих поездках… Но и странно – приглашение от неизвестной ему фирмы! За их счёт! Всё включено! Всё по высшему разряду!

– Да я, собственно, не об этом… Семь минут назад этот… в панамочке и очёчках, «ромбовидный» весь… разговаривал со мной вон с того балкона. Добежать до берега за это время невозможно! И откуда он, чёрт возьми, знает, как меня зовут? И про Свифта?

– Про кого? Про Свифта? Ну… я тоже знаю… Писатель…

– Про «Свифта в моей голове»! ФСБ? Зачем я им? Я – скромная пианистка… нет, композитор… музыкант, в общем. Не люблю словечко «музыкантша»… Впрочем, как угодно… Я «лабаю» по клавишам, азбукой Морзе не владею… никому, ни на кого не «стучу». И не собираюсь!

– Хм, мы с вами, кажется, в одной этой группе… награждённых… – догадался Виктор Семёнович – То есть… я… я сейчас не связан с творчеством… как брат…, вы… Я – бизнесмен… и депутат – лицо его стало скучным. – Ладно. У меня сбор нашей группы… – он достал из кармана «план-путеводитель», т.е. программу тура и назвал место встречи.

– Точно! У меня та же «программка». Да, через пятнадцать минут.

– Алёна… э, извините, можно без отчества?

Он получил кивок согласия и ироничное:

– Да… Мы же «чокнулись» на брудершафт через борт корабля. Ха! Тур называется «Магия Балтики»… Уже… уже есть магия. Кто-то всегда помогает «приятной» компании собираться на кораблях. «Титаник», например. Приятного путешествия! Давайте ещё «пять капель датского короля». Для храбрости! Ура! «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» – напела Алёна сакраментальное.

– И у меня чувство неприятное…, привычный соблазн и боязнь «халявы»… Значит, кто-то управляет тобой, регулирует. Ловит тебя. – буркнул Виктор-бизнесмен, наливая в стакан остатки бодрящего напитка. За «прибыля́» в наших радостных открытиях новых впечатлений!

– Ух, как витиевато! Креативненько! Как истинный депутат: и «дали светлые отразил» и себя не забыл. – съязвила Алёна Игоревна.

– Будет! Будет и прибыль, и креатив! Ещё какие! – раздался неприятный, вкрадчивый голос с левого балкона – Извините, снова вмешиваюсь… На «Титанике» не довелось побывать, но Он, Хозяин, конечно же, всё регулирует и управляет. Но всё до известной степени… И подлавливать, э-хе-хе, мы никого не собираемся! Люди и сами в капканах своих дерзновений или, наоборот, болот духа.

– Какой ещё Хозяин? А вы-то кто? – раздражённо воскликнула Алёна.

– Да Хозяев-то, собственно, несколько… Кто-то именует их Бог, Чёрт, Высший судья, Творец. Есть поменьше: Сочинитель, например, или Тролль, или Ведьма… У-у! Мы ещё пообсуждаем с вами сию темку! А я? Я уже представился: Воловьев-с. А на собрании, куда мы вскоре вместе проследуем и ещё что-то, ну пока чуть-чуть… раскрою-с. – лицо этого господина всё время то застывало саркастическим ядовитым студнем, то этот студень расплывался масками: такой, например, ядовитой, умилённой маской двуличия, даже рябью «столичия». Рябью неуловимого. – И о вас разузнаем-с, друг о дружке… ха! Кто – друг, а кто – подружка, ха! Пра-а-шу в нашу кают-компанию! Она же – и музыкальный салон, дражайшая Алёнушка Игоревна, – для вас. И инфернальная комната с рулеткой, ломберным и шахматным столами. Пианино – класс! Отвечаю! Сам настраивал! А рулеточку и картишки вы любите, кропотливый вы наш, Викто́р Семёныч. Обозначена сия каюта двумя ромбиками,… ну как на моей рубашоночке: чёрненький и красный. Вот-с, через четыре каюты в направлении к носу корабля.

Кают-компания оказалась просторной, двухкомнатной, этакой диванно-салонной гостиной для светских развлечений и интеллектуального досуга. Библиотечные шкафы, заполненные книгами на разных языках, прочая мебель, да весь интерьер и декор были изысканными, солидно-дорогими: красное дерево, бронза, бархат и щёлк. Стиль начала двадцатого века: модерн и его расплывчатый шлейф – ар-деко.

Туристы из группы «Магия Балтики» (всего-то семь человек!) расположились на диванах и в креслах. Старались сидеть обособленно, «сохраняя лицо выдержанным, на французский манер». В стороночке, возле пианино, на высоком вращающемся круглом стуле восседал Воловьев. Он непрерывно поворачивался на сотню градусов вправо-влево (точно внутри него работал психорадар!) и эта его суетливая вертлявость обнаруживала то ли действительное, то ли кажущееся косоглазие. Мало косоглазие – разноглазие! Один глаз аквамариново-льдистый, другой – а другого словно и нет вовсе. Эта иллюзорность не была бы проявлена, если бы «треугольчатый» не снял на минутку свои очки. Похоже – опрометчиво. Но другой фокус он явно демонстрировал: из одной руки, расположенной выше, в другую, опущенную вниз руку «стекала» колода карт. И если бы только вниз! Эта колода затем послушно «струилась» вверх. Нет же – это не карты, это вода! «Вода» из крохотных капелек-алмазов. Мало того: ромбы и треугольники на его штанах в области «причинного места» вульгарно оттопыривались и даже «дыбились» волной. Тонкой, длинной змейкой губы тоже не были покойными; они становились то капризными, то патетичными, то растекались ехидно-брезгливым выражением, а то вытягивались изящно-похотливой трубочкой-жалом.

«Экий Фрик Фрикович! – подумал Владислав Фёдорович, мужчина на границе пятидесятилетия, хмуро сидевший в дальнем углу в низком, глубоком и мягком кресле белой кожи. – Похож на булгаковского Фагота».