Вижу свое место на трибуне. То есть вижу место моего отца. Вижу место, на котором он сидел несколько десятков лет. Я чувствую его присутствие там, чувствую, что он среди нас, ощущаю, как он наблюдает за происходящим. Он не пропустил ни одной поминальной службы. Вы не могли заставить его пойти в церковь (рождения, смерти и венчания были единственной причиной, которые могли принудить отца появиться там), но на каждой поминальной службе на «Энфилде» он появлялся в обязательном порядке. И сегодня он здесь, не рядом с нами, не там, где сейчас находимся мы, а там, у своего места, где он стоит и смотрит.