Я не смог бы повторить это: годы работы без сна, моральная деформация, стук топора. Когда Генрих умрёт и предстанет перед Высшим Судом, он должен будет ответить за меня, так же, как и за всех своих слуг: он должен понести ответственность за то, что он сделал Кромвелю. Я никогда не желал его заменить.
Закатные размышления Томаса Кромвеля
Вот и финальная книга трилогии Хилари Мантел о Томасе Кромвеле - главном министре короля Генриха VIII Тюдора. Моя рецензия на предыдущий роман, в которой больше о политических событиях. Здесь же, помимо главного героя, уделим внимание созданию по-настоящему хорошего исторического романа.
Название книги взято из письма Кромвеля, где он говорит о своём монархе: «Ваше Величество – единственный принц, зеркало и свет для других королей».
Автор подносит нам зеркало, и мы видим в нём отражения прошлого, бесконечную игру света и тени.
Некоторые события предстают в новом, порой неожиданном свете, заполняются пробелы...
Четыре последних года жизни Кромвеля, в течение которых его роль и могущество продолжают возрастать, погружают нас в мир, где стираются грани между прошлым, настоящим и будущим.
По словам Мантел, фигура Кромвеля привлекла её прежде всего своей необычностью. Историк Дж. Элтон, склонный к некоторой идеализации Кромвеля и отводящий ему ключевую роль в организации английской Реформации, считал его человеком, чью биографию очень трудно написать. В эпоху, когда было два пути наверх - происхождение или церковь, Кромвель пошёл другим путём. Незадолго до своего молниеносного падения простолюдин Кромвель получил титул графа Эссекса.
Сын кузнеца, который на протяжении достаточно долгого времени был вторым человеком в английской политике, как внутренней, так и внешней. Именно он удерживает короля от ведения войн заграницей, грозящих подорвать финансовое положение королевства. Кромвель обеспечивает наполнение казны, приводит в порядок дороги, планирует комплексные реформы законов.
Кромвель продолжает международную политику покойного кардинала Вулси - политику маневрирования между двумя державами - Габсбургской империей и Францией - и последовательного их стравливания друг с другом.
Кардинал бы сказал, что если война – это тонкое ремесло, то мир – совершенное и благословенное искусство.
Через рабочий стол Кромвеля проходит информация обо всех важных делах в королевстве. Королевский министр начинает вести статистику рождений, смертей и браков, развивает торговлю, распускает аббатства и конфискует их имущество (часть отходит к Кромвелю и его приближённым), прикладывает усилия, чтобы обеспечить перевод Библии на английский. И, конечно, он отлавливает потенциальных заговорщиков.
В эпоху Тюдоров казни были частью повседневности. Ставящих под сомнение святое причастие сжигали как еретиков. Несогласных с реформами церкви Генриха VIII также обвиняли в ереси и наказывали соответствующим образом. Кромвель в целом не демонстрировал радикальных религиозных взглядов и, будучи сторонником новой веры и врагом Римской курии, не занимался религиозными гонениями. Что отличает его, к примеру, от Томаса Мора, с упорством преследующего тех, кто отошёл от католицизма.
Одной из задач Кромвеля было разоблачать заговоры и пресекать их на корню. Если тех, кто был в пределах его досягаемости, он с лёгкостью приговаривал за измену против короля и государства, то главный заговорщик Реджинальд Поул ушёл от цепких рук Кромвеля. Поул скрывался на континенте и вёл активную кампанию против Генриха Тюдора, которого он называл Антихристом. Король ждал, что его министр решит эту проблему…
В семье Поулов текла древняя кровь Плантагенетов, что позволяло им считать себя выше «выскочки» и «узурпатора» Генриха Тюдора... Противостояние старой, «хорошей», как у потомков Плантагенетов, и «плохой», как у Кромвеля, крови создаёт драматический накал. К тому же у представителей древних родов есть козырная карта - леди Мэри, дочь короля от брака с Екатериной Арагонской. Автор, хотя и представляет события с позиции Кромвеля, не стремится к его максимальному оправданию или реабилитации, что выгодно отличает её от некоторых, современных и не очень, горе-историков.
Мы видим события, будто пребывая всё время за плечами Кромвеля. Нам понятны его мотивы - укрепление центральной королевской власти любыми средствами, разоблачение заговоров в зародыше. При этом единственное, что он, по сути, может предъявить знатным вельможам - всем этим Поулам, Кэрью и Эксетерам, - это пренебрежительное отношение к королю, изменнические слова и крамольные высказывания, но не более того.
Измена может быть составлена на основе любого обрывка бумаги, если есть на то воля. Достаточно и одного слова. Власть в руках читателя, а не того, кто это написал.
Цель Кромвеля быть постоянно нужным великану из народных преданий - королю Генриху. Великан может смести тебя в одно мгновение, но он одинок и у него много трудно решаемых проблем. Король ценит Томаса не только за его невероятной работоспособности («ваша работоспособность выше, чем у десяти обычных людей»), но и потому, что у Кромвеля нет никакой поддержки, кроме Генриха.
Главный герой у Мантел не особенно кровожаден, тем более если учесть, какое сложное у него прошлое. Да и добившись высокого положения, Кромвель то и дело сталкивается с насмешками в адрес своего неблагородного происхождения. Томас помогает сохранить жизнь леди Мэри, которая своим нежеланием покориться навлекла на себя гнев отца. Зная нрав Генриха и накатывающую на него временами паранойю, можно не сомневаться, что ей угрожала реальная опасность. Как не вспомнить греческий миф об охотнице Аталанте, дочери царя. Отец, недовольный тем, что родилась девочка, выбрасывает ребёнка. Аталанту находит и вскармливает медведица…
Кромвель часто просит своего венценосного господина заменить варварский вид смертной казни на менее варварский. Разобравшись с мужчинами семьи Поул, он старается сберечь пожилую Маргарет Поул - католичку, негласную главу семейства и племянницу короля Эдуарда IV Йорка. Генрих казнит её уже после падения Кромвеля, не посмотрев на её преклонный возраст. Подобные поступки печально выделяли английского короля на фоне его коллег. Конечно, император Карл V Габсбург или французский король Франциск l отнюдь не отличались милосердием, разбираясь с неугодными им персонажами, и безжалостно подавляли восстания против собственной власти. Возможно, местами они даже опережали Генриха в этом «нелёгком» деле. Однако они не были замечены в казни собственных жён или пожилых дам благородных кровей. Впрочем, и обстоятельства у них были иными... Мантел, как и многие, считает, что на Генриха влияла постоянная боль от гниющей раны в ноге.
Понравилась мысль о том, что в истории, как и в нашей жизни, по сути, ничто не предопределено. Существует множество развилок, когда события могут начать развиваться по-разному. Очевидный пример - Генрих и его борьба за наследника мужского пола. Родись у его первой жены здоровый мальчик, история, вероятно, была бы несколько иной... Так и жизнь Кромвеля могла сложиться по-другому. Автор, как правило работающая с реально существующими личностями, вводит вымышленного персонажа – Дженнеке, внебрачную дочь Томаса Кромвеля от его фламандской подруги. Девушка неожиданно является в его лондонский дом и делится своей историей. Томас, впервые узнавший о существовании дочери, думает о том, что если бы её мать поставила бы его в известность, он мог остаться с ней в Антверпене, зажить жизнью почтенного буржуа и никогда больше не вернуться в Англию. В жизни немало таких потенциальных возможностей... и у человека, как правило, есть выбор, пусть и выбор с негативными последствиями.
Мантел отмечает силу сплетен и важность скептического отношения к подобного рода свидетельствам. Опираясь на свидетельства современников, она показывает, что Кромвель не был тем несколько карикатурным бесстрастным чиновником, каким его нередко представляют. Он учтивый и общительный, умеет слушать собеседников и поддерживает своих близких. Зная, что он уже почти покойник, Кромвель не забывает о своих слугах, которым теперь придётся искать нового хозяина. Кромвель неизменно предан памяти кардинала Вулси, который когда-то дал главный толчок его карьере. В романе именно мысли о Вулси поддерживают Кромвеля в час последних испытаний. Герой и до этого ощущал присутствие покойного кардинала, ждал его появления. Покойники в романе соседствуют с живыми…
Конец Кромвеля, обвинённого в измене, в некотором роде закономерен. Он признаётся себе: «я столько раз сам организовывал подобные процессы, что мне теперь негоже жаловаться на то, что происходит со мной». Одно из абсурдных обвинений, выдвинутых против него, касается принцессы Мэри. Якобы он, Кромвель, планировал жениться на королевской дочери и захватить престол.
Сильная сторона романа - автор старается подходить к противоречивому историческому материалу критически. По словам Мантел, все, что мы знаем о том периоде - это версии за общепринятыми версиями, а за ними выстраиваются другие версии. Хилари могла бы заняться реабилитацией Кромвеля и подобрать для этого соответствующие документальные свидетельства, но она не делает этого, стараясь создать многослойный образ исторической личности, сотканный из нитей разного цвета и толщины.
В своих интервью Хилари говорит о предвзятых искажениях, некритических цитированиях источников и откровенных инсинуациях в нехудожественных биографиях Томаса Кромвеля. Она, являясь романистом и не будучи обязанной быть нейтральной (что отнюдь не исключает стремления к точности и попытки объективности), стремилась максимально уважать исторически достоверные факты, а белые пятна, коих немало, заполнять по своему усмотрению. Там, где у историков нет никакой надёжной информации, романист может пофантазировать. И, само собой, мотивы поступков и чувства - это Клондайк для авторов исторической прозы. Там, где один увидит верность принципам, другой рассмотрит губительное упрямство, и т.д. Здесь возможны неожиданные повороты, как свидетельствуют в том числе и первоисточники. Ни один историк не может быть уверен ни в мотивах людей прошлого, ни в их чувствах. Если кто-то демонстрирует в этом отношении безапелляционность, стоит, как минимум, усомниться в его или её добросовестности.
Один французский историк назвал XVI век мёртвой зоной в культурном смысле. О том столетии сегодня имеются весьма расплывчатые и нередко фантазийные представления. Практически не сохранились образцы одежды, которую носили люди того времени (но есть подробные описания инвентаря и гардеробов), даже замки, где они обитали, много раз перестраивались…
Мантел, как мне кажется, удалось перевести язык той эпохи на современный и понятный нам. Существенно модернизировав психологию героев, в первую очередь самого Кромвеля, она сохранила суть происходящего и внутреннюю логику повествования.
Хилари интересно слушать, когда она рассказывает о том, как создавала своего Кромвеля. Например. С её прочтением исторического персонажа можно соглашаться или не соглашаться, но нельзя не признать, что Кромвель у Мантел вписан в контекст эпохи и, безусловно, имеет право на существование. Подход автора к историческим источникам даёт фору многим биографам, не устающим повторять сомнительные клише, было бы неплохо поучиться у Мантел. Как она говорит: «Я пишу не потому, что я знаю, как всё было, а чтобы попытаться разобраться. Иногда, чем больше я погружаюсь в материал, тем меньше я понимаю… Человек - загадка, которую никогда до конца не разрешить». Хилари также упоминает, как ошибка, допущенная одним биографом Кромвеля, начинает кочевать из книги в книгу. Распространённое явление.
Некоторые описания врезаются в память. Например, самая первая встреча Генриха и его четвёртой жены Анны Клевской, которую король знал только по портрету Гольбейна. Стоявшая у окна невеста была увлечена зрелищем, происходящим снаружи, и не сразу распознала в неожиданно появившемся незнакомце переодетого короля. Генрих, по старой памяти, решил удивить избранницу, появившись инкогнито. Он хотел таким образом «вскормить любовь». Когда Анне сообщили о том, кто перед ней, она удивилась и на какой-то миг взгляд девушки выдал её впечатление от короля. Этого было достаточно, чтобы их брак оказался обречён.
Сын Кромвеля так пересказывает эту сцену.
Затем она повернулась. Она знала, кто перед ней. И, Христос, мой спаситель, этот взгляд в её глазах! Я никогда его не забуду… как и король.
Как много иногда зависит от того, под каким углом падает свет…
Это одна из версий. Никто не знает, почему король сразу так невзлюбил молодую женщину. Вероятно, задетое королевское эго и нежелание признавать серьёзные признаки импотенции были теми факторами, которые привели к тому, что Генрих отправился за пятой женой.
Диалоги Кромвеля с его другом и антагонистом Шапюи, послом императора Священной Римской империи, хорошо прописаны, но несколько затянуты. К примеру, беседа двух мужчин, взобравшихся на садовую башню, откуда открывается вид на Лондон в голубоватой дымке. Кромвель рассуждает о своём короле:
Ни один принц в Европе не может смотреть на Генриха сверху вниз. Они разгоняли свои парламенты, угнетали население налогами, разграбляли сундуки духовенства, убивали своих советников – но если они преклоняют колено перед Ватиканом, всё в порядке, они порядочные люди, и Папа шлёт им благословение, называя их блестящими монархами. Кто из них терпел бы столько лет бесплодную жену? Они бы отравили её. Кто из них стал бы возиться с непослушным ребёнком? Если Мэри была дочерью другого принца, её заточили и забыли бы о ней, или с ней мог произойти несчастный случай.
Посланник Шапюи в целом не возражает.
В романе много флешбэков, отсылающих читателя к печальному детству и потерям героя (он лишился жены и дочерей). Кромвель регулярно вспоминает те или иные эпизоды из своей карьеры, рассматривая их под разными углами. То его навестит кардинал Вулси, то Анна Болейн, то её предполагаемые любовники, которых он отправил на плаху. Порой хочется, чтобы автор была менее многословна.
Ещё из плюсов, автору удалось показать историю в её развитии, а не как хронологический набор известных событий. Людям в 1485 году никто не удосужился сообщить, что война Роз наконец подошла к концу. Люди в прошлые эпохи, как и мы сегодня, не владели тайной ретроспективного взгляда. Человек в XVI веке, будь он монархом или бедным ремесленником, не знал, что с ним случится через час… Стремление многих историков упорядочить извечный хаос жизни никак не помогает приблизиться к пониманию психологии людей прошлого. В результате, вместо живых людей, получаются картонные персонажи, существующие в безвоздушном пространстве. Хилари удалось избежать этой ловушки.
Главный минус, на мой взгляд, - излишняя затянутость повествования.
Аталанта, Гиппомен и золотые яблоки
P.S. Есть достойная экранизация истории Томаса Кромвеля.