– Не солено! – прожевав и проглотив ложку каши, изрек Роман. – Где соль?
– До жопы далеко! Досолится! – вспылила я.
Морозов потянулся к сахарнице, зачерпнул сахар и щедро посыпал им сверху кашу.
– Тебе нельзя столько! – воскликнула я и забрала сахарницу со столика.
– Дай хотя бы сахара! – разозлился Морозов, злобно сверкнув на меня своими большими голубыми глазами.
– Не дам!
– Кобра очкастая! – процедил он сквозь зубы и снова уткнулся в тарелку.
– Правильно говорить «очковая», – поправила я очки, пропустив оскорбление мимо ушей.
Внезапно мне стало отчего-то смешно. Это было скорее забавно, чем неприятно. Морозов был реально, как обиженный на весь мир мальчик. Наквасил свои губки, нахохлился! Ути, бозе мой!
– Я знаю, как правильно, – перейдя к бутербродам, ответил Роман. – Ты просто кобра неправильная.
– Как тебе будет угодно, Роман Николаевич, – ответила я, не сдержав улыбки. – Я бы хотела ознакомить тебя с распорядком дня.
– Чё? – сморщился он. – Баб Тань, ну что ты в самом деле? Давай какой-нибудь кинчик глянем? Познакомимся поближе? Расскажешь мне про жениха своего? Предадимся самому сладкому разврату? Что ты все усложняешь?