Copyright © 2022 by Gijs Kessler

Originally published in 2022 by Uitgeverij Prometheus, Amsterdam

© М. Снук-Горелик, перевод с голландского, 2025

© И. Дик, дизайн обложки, 2025

© ООО «Новое литературное обозрение», 2025

* * *

Даше (1973–2015)

Предисловие к русскому изданию

Эту книгу я написал для голландского читателя, чтобы рассказать ему об «эпохе перемен» постсоветской России, где я провел бо́льшую часть своей взрослой жизни. Мне хотелось поделиться с публикой своим опытом работы и жизни в той далекой стране, которую у нас до сих пор так мало знают и еще меньше понимают. Нынешним изданием русского перевода книга, можно сказать, «возвращается домой» – это очень много значит для меня. И я искренне надеюсь, что российский читатель найдет в ней интересное для себя. Для тех, кто пережил тот период, о котором идет речь в книге, мой «взгляд со стороны» высветит порой неожиданные грани в уже знакомом. А тем, кто родился позже, моя книга поможет понять и, надеюсь, почувствовать то недавнее прошлое, о котором теперь идет оживленная дискуссия.

Выражаю свою глубокую признательность всем людям, которые сделали это издание возможным! Основной текст книги остался таким, каким он был 14 марта 2022 года, когда работа над книгой была завершена. Для удобства русского читателя я лишь дополнил раздел «Примечания» указанием на русские переводы источников, использованных в процессе написания книги.

Хайс Кесслер, Амстердам, 10 февраля 2025 года

Пролог

Жарким июльским днем 1991 года, выйдя из здания Белорусского вокзала в Москве, я оказался в совершенно неожиданном городе, совсем не похожем на тот, что жил в моем представлении как город пятидесятых – опрятный, размеренный, серый. На его месте шумела пестрая мозаика старого и нового, ветхого и желто-золотистого, которая искрилась неукротимой энергией, готовой вот-вот выплеснуться наружу. Газетные киоски и ларьки с продуктами, подновленные здания минувшего века, заслоняющие собой более современные элементы уличного пейзажа, рыкающие моторы грузовиков чуть ли не военного образца… Город дышал ранним утром, благоухал копченой колбасой, каким-то ацетоном и выхлопными газами.

Целый месяц я бродил по Москве, методично разбираясь в устройстве этой колоссальной метрополии: описывал концентрические круги, начиная от станции, и продолжал до тех пор, пока не начинал понимать характер этого квартала или района. Город настолько противоречил моим ожиданиям, а общество настолько отличалось от нидерландского, в котором я вырос, что ужиться здесь мне представлялось маловероятным. Но, возможно, именно поэтому город притягивал меня, как магнит.

В конце концов случилось так, что мне удалось стать его обитателем и непосредственным свидетелем современной российской истории на протяжении долгих двадцати пяти лет. Это были годы коренных преобразований, целой эпохи, свидетелем которой мне довелось быть. О ней, об этой эпохе повествует моя книга.

3 февраля 2022 года я поставил точку в конце последнего предложения и отправил рукопись в издательство Prometheus Amsterdam. А три недели спустя Россия ввела войска на территорию Украины. Это событие целиком перевернуло мир, описанный в книге, что поставило меня перед выбором – пересмотреть рукопись в свете новой реальности или оставить ее без изменений. Я решил удержаться от соблазна заняться правкой, потому что она нарушила бы то, что составило основной смысл этой книги: летопись эпохи глазами очевидца. Нити, прерванные недавними событиями, – неотъемлемая часть той эпохи. Поэтому я осознанно не стал вносить корректив в книгу, за исключением небольших добавлений в текст пролога.

Ключевой для эпохи, ставшей предметом моего рассказа, была идея о том, что России предстояло пройти путь преобразований: от «реального социализма», построенного в Советском Союзе, до рыночной экономики, демократии либерального толка и правового государства. Если Горбачев стремился адаптировать социалистическую систему к требованиям времени, то его преемник Борис Ельцин, первый президент новой России с 1991 года, взял гораздо более радикальный курс. Кардинальные реформы ставили целью демонтаж советской системы и создание в кратчайшие сроки базовых условий для развития рыночной экономики и демократического правления.

Эта радикальная идея, основанная на представлении, что изменение правил игры автоматически приведет к изменению поведения человека в обществе и в итоге – к созданию нового общества, оказалась наивной. Выяснилось, что добиться изменения в поведении людей гораздо сложнее, чем представлялось. Вместо стремительного перехода к новым общественным устоям начался затяжной и во многих отношениях несовершенный процесс реформирования.

Но этот процесс преследовал ясную цель. В России 1990‑х годов эта цель витала в воздухе почти осязаемо. Страна была охвачена пламенным желанием стать другой, отличной от прежней. Всякий раз, прилетая в Москву, я слышал рассказы друзей о новых магазинах, барах, выставках, книгах, фильмах, беседах, встречах и событиях, которые они воспринимали как малые вехи на верном пути. Никто не подвергал сомнению цели этого пути: Россия должна была стать «нормальной» страной, что означало не только изобилие в магазинах, но и свободу от указаний «сверху» – что делать, чего не делать, что думать. «Нормальная страна» означало также и хорошо организованное общество, в котором главенствуют порядочность и честность. При этом многие ссылались на Нидерланды – «Как у вас в Голландии», – хотя почти никто там еще не был.

Все как один мечтали о свободе, достатке и благополучии. Это была важная, не связанная с политикой мечта, несмотря на порой значительные разногласия по поводу путей ее достижения. Для одних это был тот же Советский Союз, но с полными прилавками и свободой слова. Для других воплощением этой мечты были Европа или США. Но очень многими владело чувство, что эта мечта достижима и что она выражает вполне справедливые чаяния или даже права. И как бы сейчас ни осуждались «лихие девяностые», это чувство действительно жило в коллективном сознании россиян.

Оно жило, в отличие от последующих лет, когда распространилось убеждение, что страна зашла в тупик, что у нее нет цели и, вероятно, будущего. Так с течением времени ощущение светлой перспективы обещанного будущего уступало место мрачному чувству обреченности. В какой момент окончилась эпоха преобразований? Все время, что я работал над этой книгой, я понимал, что эта эпоха ушла в прошлое окончательно и бесповоротно, и пытался найти, выделить, определить те события, которые можно принять за ее конечную дату. И вот наступило 24 февраля 2022 года. Это событие стало явной, не подлежащей сомнению вехой конца этой эпохи.

Эта книга – личное видение, личные воспоминания. В 1991 году меня привела в Россию цепь случайных событий, которые начались благодаря моему учителю истории в классической гимназии. Во время срочной армейской службы он освоил русский язык и, чтобы его не забыть, ввел у нас факультатив по русскому языку. Как я попал на эти занятия? Меня привело отчасти любопытство, отчасти некоторое бахвальство. Языки я любил, а русский был, вне всяких сомнений, самым экзотическим из тех, которые предлагались в школе.

Дело было в начале 1980‑х, во времена расцвета холодной войны, когда от соцлагеря нас отделяла пропасть. Они считались нашими врагами, хотя никто не знал почему. Во время службы в армии в середине 1950‑х годов мой отец, стоя на берегу Эльбы, еще, бывало, слышал от командира: «Там, на той стороне, враг!», но я вырос с уже гораздо более стершимся, абстрактным образом врага. А Советский Союз меня вообще не привлекал – добираться туда представлялось сложной задачей, сама страна виделась унылой и скучной. Фактически, русский язык был для меня таким же мертвым, как латынь и греческий, которые преподавались в нашей гимназии.

Но история меня поторопила. В 1985 году генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Михаил Горбачев. Его реформы должны были послужить началом нового курса Советского Союза. Неотъемлемыми элементами этого курса стали гласность и разрядка в отношениях с внешним миром. За несколько лет политика перестройки и гласности привела к окончанию холодной войны, и Россия распахнула свои двери миру. В университете, где я в то время учился на историческом факультете, я мог выбирать факультативные курсы и выбрал курс русского языка, надеясь теперь овладеть им по-настоящему.

Освоив язык, я решил на этом не останавливаться: посетил страну, обзавелся там друзьями и каждый год в «лихие девяностые» проводил там по несколько месяцев. В 1996 году я познакомился с Дашей, моей будущей женой. Сначала мы жили в Италии, где я тогда учился, но в 2002‑м мы перебрались в Москву, из которой я уехал только в 2016 году.

Российской историей я начал заниматься уже в начале 1990‑х годов. Это было невероятно увлекательное время. Открылись советские архивы, и я присоединился к небольшой группе российских и зарубежных «первопроходцев», занимавшихся инвентаризацией всего того, что могли поведать нам километры собранных в архивах исторических документов. Переехав в Москву, я стал более тесно сотрудничать со своими российскими коллегами, сначала в рамках серии исследовательских проектов, а позднее и в качестве приглашенного профессора Российской экономической школы (РЭШ), одного из первых негосударственных высших учебных заведений России.

Даша родилась в Москве, ее детство и взросление пришлись на два последних десятилетия Советского Союза. В школе ей рассказывали о коммунистическом будущем. Пытаясь объяснить, что это значит конкретно, учительница, будучи не в состоянии придумать ничего другого, как-то заявила, что все станет бесплатным: «И детские колготки тоже! Ведь здорово!?» Как раз эти постоянно сползающие колготки Даша ненавидела лютой ненавистью, как, впрочем, и ее одноклассницы. Еще в школьном возрасте она для себя решила, что, когда вырастет, уедет из России, а пока – лелеяла свою мечту и романтическую открытку с видом вечернего Парижа. Но по-настоящему она увидела Париж уже во время нашего свадебного путешествия. После нашего переезда из Италии в Москву она начала работу на телевидении, затем в кино, став в итоге режиссером-документалистом.

Все те годы Москва оставалась постоянным местом моего жительства, и это, несомненно, повлияло на мои наблюдения. Как и в других странах, столица представляет собой особую, нетипичную часть страны, где концентрация власти, денег и информации является мощным катализатором социальных, экономических и культурных преобразований, заметно опережающих другие регионы. В России этот контраст разителен. Во все времена страна отличалась высокой степенью централизации власти. Но и по сей день Москва сохраняет колоссальное влияние на всю остальную Россию. Москва – государство в государстве. В некотором смысле это другая страна, другая цивилизация, что до боли ясно всем – как жителям Москвы, так и жителям остальной страны. Работая над этой книгой, я старался принимать во внимание позицию регионов России, учитывая не только свою практику, но и впечатления других людей. Москва притягивает к себе, как магнит, а с ними в Москву приходит и опыт, полученный в других регионах страны.

Эта книга – взгляд изнутри. Она основана на личном опыте и наблюдениях, дополненных рассказами и мыслями других. Отсылки к источникам читатель найдет в конце книги в комментариях к главам. Глав всего пять, каждая из них посвящена одному из аспектов изменений, произошедших за двадцатипятилетний период.

Первая глава описывает социальные и культурные преобразования в России, начавшиеся с момента распада СССР в 1991 году. В ней повествуется о свободе и о тех обещаниях и напряжении, которые свобода приносит с собой.

Во второй главе речь идет о неминуемо и повсеместно присутствующем призраке прошлого, советского прошлого, прославленного и осмеянного, которое, однако, всякий раз используется как мера для оценки перемен в настоящем. «Совковое мышление» и «гомо советикус» – часто используемые понятия, но из чего, собственно, на самом деле состоит советское наследие?

Третья глава посвящена одной из двух составляющих процесса общественной трансформации, а именно – переходу от экономики государственного центрального планирования к рыночной.

Четвертая глава сосредоточена на другой, намного более проблематичной части трансформации: в основном провалившейся попытке превратить Россию – жестко управляемую страну с однопартийной системой – в демократическое правовое государство.

В последней главе этой книги речь пойдет о, возможно, самом фундаментальном, но также и наименее распознанном преобразовании, а именно – о превращении России из практически закрытого для внешнего мира общества в общество открытое, сплетенное множеством нитей с мировой экономикой, тесно взаимодействующее с остальным миром. Поэтому особенно горько, что в тот момент, когда эта рукопись идет в печать, именно это завоевание становится жертвой жестких санкций, вызванных вводом российских войск на территорию Украины.

В заключение своего предисловия я хочу сказать о России кое-что для меня очень важное. Это связано со способностью России меняться в принципе. Бессчетное количество раз за прошедшие тридцать лет и в России, и за ее пределами мне приходилось слышать, что на самом деле в России никогда ничего не меняется, что страна обречена на рабство, что в ней не ценят человеческую жизнь и между гражданами и правителями лежит непреодолимая пропасть. Эти слова проявляют иногда разочарование, иногда осуждение. Зачастую в качестве аргументов притягиваются исторические параллели, восходящие аж к татаро-монгольскому игу XIII века. Сейчас, когда мы стали свидетелями начала специальной военной операции в Украине, сопровождающейся подавлением в самой России элементарных проявлений свободы, подобные аргументы набирают новую силу. Но, оглядываясь на колоссальные изменения, произошедшие в России за последние тридцать лет, я не могу согласиться с утверждением, что Россия не способна меняться. Лишь горстка стран в мире сумела пройти столь радикальные и масштабные перемены за такой короткий срок.