Восхитительно и тонко, так что даже не знаю, с чего начать. Пожалуй, с того, что работа над романом действительно чувствуется. Не зря Флобер сидел по несколько дней над страницей, не зря подбирал слова для каждой строчки, не зря пять лет корпел над деталями. Вышло настолько тонко и изящно, что на первый взгляд роман даже может показаться простым. Но он из тех произведений, которые надо перечитывать в разные свои годы, чтобы в полной мере прочувствовать.
Про сатиру на мещанское общество я даже не буду говорить. Да, она есть, и к концу всё заметнее и заметнее. Но дело даже не в мещанстве, а в том, что люди находятся не на своём месте. Положительных героев в романе нет, хотя я могу понять, почему некоторым нравится Шарль Бовари. Однако он, тем не менее, является классическим примером вреда просвещения по Руссо. За каким-то макаром ему решили привить профессию, к которой нужно призвание, даже особое вдохновение... Он же получил эту профессию с отупляющей покорностью чернорабочего. Таскать кирпичи? Хорошо. Копать картошку? Хорошо. Людей лечить? И это сойдёт. В его книжном шкафу стоит медицинская энциклопедия, потрёпанная многими владельцами... Но так и не разрезанная. Это бич того времени — человек явно не на своём месте, но в отличие от других он даже дискомфорта не чувствует. Зато это несоответствие остро прочувствовала Эмма. В кого она влюбилась? В того романтического человека, который с горящими глазами должен лечить людей. Да, этого человек существовал только в её воображении, и сама курица, как говорится. Несоответствие Шарля она воспринимает не умом, а на каком-то другом уровне, и выражает его специфически. Смешно смотреть, как она упрекает в совсем других вещах: нечуткости, например. Он, как раз, очень чуткий к ней. Возможно, он даже идеально бы подошёл ей в мужья, будь он не врачом, а каким-нибудь пейзанином. Но обманутые ожидания застилают Эмме глаза пеленой идиотизма.
Про Эммушку тут и говорить не стоит. Эх, не в то время она родилась... Вот, допустим, была бы она лет на сто пораньше, когда женщины не вкусили ещё плоды образования и частичного равноправия. (Я, кстати, не говорю, что это плохо, просто с некоторыми курицами образование само собой автоматически превращается в псевдообразование). Жила бы она себе спокойно в какой-нибудь деревеньке, растила курочек, полола грядки и соревновалась с соседками, у кого круче занавески в горошек. Серьёзно, я более, чем уверена, что так бы оно и было, потому что приторных иллюзий о сладкой жизни в вихре кружев, страсти и прочих стереотипов почерпнуть бы ей было неоткуда. Или родись она сейчас — с чистым сердцем окунулась бы в мур-мур-гламур, тусовки и закончила бы точно так же, с полным ртом блевотины и чёрной жижи, только не на руках любящего мужа, а в грязной подворотне. Зато без ощущения, что её жизнь пуста. А так ей остаётся только мечтать о красивых картинках, подсмотренных в массовой культуре того времени. Естественно, что в жизни она их воплотить не может, на то и гиперреальность маскульта, что просто так её не бывает. Забавен момент, когда она находит такого же раба красивых иллюзий, как и она сама. Казалось бы, вместе союз вышел удачный: сюсюкая на шелковых простынях, купайся в розовых лепестках и пафосничай с ужимками. Но чуть только реальность подталкивает эту стойкую на первый взгляд пару, как отношения рассыпаются в прах. Вот тебе и любовь на века.
Что самое интересное, Эмма вовсе не хочет настоящей любви. Да и не может она её получить, потому что любовь предполагает хоть какие-то тёплые чувства к другой персоне, а Эмма может любить только себя, её эгоизм не позволяет погрузиться в настоящие чувства. В моменты охов и вздохов на шёлковых простынях она тоже в восхищении не от своего любовника, а от себя самой и той игры, в которую она играет. Словно смотрит на себя со стороны и радуется. Даже к ребёнку Эмма равнодушна, может и наподдать без причины, просто потому что помешал купаться в сладких грёзах. О каких тут чувствах вообще может идти речь... Что самое интересное, я вполне могу понять, почему Эмму часто оправдывают. Дескать быт заел, а вариантов не было. Мне же кажется, что мещанская рутина и нравы того времени вообще ни при чём. Курица и есть курица, а если ей вбить в голову неподходящие для куриных мозгов идеи, то всё и закончится так, как закончилось.
Актуально до сих пор, что уж там.