Четвёртый год продолжается так называемая СВО (Специальная военная операция), и как бы кто-то не относился к этому затянувшемуся междуусобному конфликту двух соседствующих славянских народов, двух постсоветских государств – Российской Федерации и Украины – как к освободительной отечественной или наоборот империалистической войне, геополитическим разборкам, столкновению олигархических групп или необходимому вынужденному шагу, когда уже не оставалось иного выбора, святому долгу по защите русского населения на Донбассе или так ожидаемому многими акту возмездия за события предшествующих лет, – а факт заключается в том, что данная ситуация стала неотъемлемой, важнейшей частью жизни российского общества, затронула судьбы миллионов людей, столкнувшихся с новым ликом гибридной войны непосредственно на передовой или в тылу – порой за тысячи километров от территории ведения боевых действий. И в этой связи одним из краеугольных камней является, конечно, фактор консолидации общества, людей из разных социальных слоёв и убеждений, их отношение к происходящему. Ну, а поскольку формирование такого общественного мнения даже в нашем прогрессивном 21 веке всё ещё во многом зависит от литературы и соответственно – от писателей, тут же встаёт закономерный вопрос: как освещается сегодня СВО в отечественной литературе, много ли этой теме уделяется внимания, и кто те новые герои, которые должны пойти впереди бесстрашными знаменосцами, показывающими путь своим личным примером или хорошо подмеченными примерами других. Этими и многими схожими вопросами задаётся уже не первый десяток лет, пожалуй, самый известный современный отечественный писатель-патриот Захар Прилепин, не так давно ставший жертвой покушения противной стороны (по большей части – за свою принципиальность и убеждения) и чудом выживший после него. Стоит ли удивляться, что он и его сотоварищи – обозреватели и литературоведы Алексей Колобродов и Олег Демидов – начали цикл передач на радио «Спутник» под названием «Ключи Захара» именно с данной тематики: современная российская военная литература, так называемая Z-проза и Z-поэзия, новые имена и произведения, на которые обязательно стоит обратить внимание. И именно Прилепин и Колобродов написали своё вступительное слово к книге одной из таких только-только зажигающихся на небосводе отечественной литературы звёздочек – Григория Кубатьяна, тем самым оказав ему посильную помощь в продвижении в массы воспомнинаний о краткосрочном вояже на фронт осенью 2022-го (откуда, например, узнал о книге и автор настоящего отзыва). Речь идёт о повести «Осень добровольца» в жанре автофикшн (разновидность литературы, в которой элементы биографии автора пересекаются с художественным вымыслом; жанр берёт своё начало из дневниковых записей, эссе).
Сразу же стоит оговориться: на дворе у нас минула четвёртая часть 21 века, а кривая гиперболы на обобщённом историческом графике творческих взлётов и падений человеческой цивилизации явно продолжает стремиться вниз, чтобы всерьёз говорить сейчас о каких-то больших сияющих талантах в мире литературы, наподобие тех, которые зажглись 80 лет назад во время и после Великой Отечественной войны (такие писатели-фронтовики, как Константин Симонов, Владимир Богомолов, Юрий Бондарев, Василий Быков, Борис Васильев и многие, многие другие). Пока же, к сожалению, и количественно, и качественно масштаб не сравним. Ну, а поскольку мы имеем то, что имеем (как говорил товарищ Сталин, «других писателей у меня для вас нет»), именно Григорий Кубатьян первым привлёк моё внимание своей нетривиальной биографией. Путешественник, член Русского географического общества, автор нескольких книг, внештатный корреспондент наподобие всемирно известного фотографа «Time» Юджина Смита, он объехал автостопом и обошёл на своих двоих половину мира, много лет бродяжничал без гроша в кармане по дальним бедным странам, побывал в различных передрягах, был в плену у террористов, болел редкими тяжёлыми болезнями, и, казалось бы, повидал столько всего, что простому русскому человеку и не снилось. А потом в какой-то момент нашёл в себе смелость и отправился на СВО обычным рядовым. Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть! При таких исходных данных, да ещё и учитывая, что структура книги представляет собой две параллельные линии – жизнь до и после СВО – авторский замах и соответственно читательские ожидания были как будто бы оправдано велики.
Вместе с тем, даже со скидкой на упадническое время в литературе в целом, даже несмотря на своевременность и нужность подобного высказывания (и в этом я полностью поддерживаю Прилепина и его соратников – о войне необходимо тоже говорить) и, на первый взгляд, правильность транслируемых Кубатьяном мыслей и ценностей (если недавно – в 90е годы – слово «патриот» было чуть ли не ругательным в самых различных кругах страны, то теперь вроде бы потихоньку ситуация начинает выправляться к лучшему), если подходить к «Осени добровольца» непредвзято, объективно, отбрасывая всякие политические аспекты, с чисто литературной позиции «Платон мне друг, но истина дороже», то в книге действительно есть много к чему придраться. Во-первых, невооружённым глазом видно, что Кубатьяну сложно даётся построение текста, он даже особо и не старается, из-за чего повесть выглядит, прямо скажем, очень простенько и незатейливо. Кто-то скажет, что читается легко и будет безусловно прав, однако если мы возьмём какое-нибудь сочинение школьника-хорошиста из 10 класса, то о нём, наверное, тоже можно будет сказать нечто подобное. Иными словам, уровень мастерства у Кубатьяна, на данный момент оставляет желать лучшего (справедливости ради, и сам Прилепин именно в стилистическом плане тоже недалеко ушёл). Во-вторых, вызывает вопросы сюжет. Понятное дело, что перед нами жанр автофикшн, и что уже упомянутые старшие товарищи новоявленного Z-писателя заранее как могли предупредили об отсутствии каких-то неординарных геройств и подвигов на страницах повести, но всё-таки от параллельной линии, где Кубатьян предстаёт в довоенном периоде простым человеком своей страны и отчаянным человеком мира, ожидалось гораздо большего! Ну, неужели нечего было автору вспомнить и рассказать, кроме как про спасённого кота в Тайланде или про школьного друга-прогульщика на улицах Питера в лихие 90-е? Такого добра у каждого первого, не то, что второго потенциального читателя, найдётся в избытке. Где тяжёлые будни неформала-путешественника? Где мучительные скитания в индийской нищете? Где истязания террористов в Ираке? У Кубатьяна всё это как-то вскользь и как-то несерьёзно. Понятно, что растекаться мыслью по древу по образу и подобию Грегори Дэвида Робертса («Шантарам») молодому автору не позволил бы и сам формат книги, но всё-таки кое-чему подучиться изначально следовало бы у старших коллег по цеху.
Что касается непосредственно военной линий, то тут вообще всё максимально банально. Человек научился держать автомат в учебке, человека несколькими этапами перекинули на передний край. А дальше «располага», окоп, вражеский снаряд, ранение в ногу, эвакуация, госпиталь, самолёт в Москву. Конец истории, бесславная война, как бы назвали её уже упомянутые советские классики. Однако именно такой негероический путь проходит большинство добровольцев и призывников на войне. Жизнь – не эпос и не кино. И Рэмбо тут отрядами не ходят. Претензия к Кубатьяну в другом: даже эту весьма прозаичную историю можно было представить более полно, подробно, красочно, с акцентированием на деталях, на встреченных по пути людях, их характерах, мотивах, ожиданиях, настроении… Но то ли в силу политкорректности, то ли по причине того, что не обо всём можно говорить, Кубатьян скользит и здесь по касательной, примерно также, как рассказывает о своих приключениях на «гражданке». Вот и получается, что итоги личной войны у автора сводятся к спасённому рыжему коту и быту в «располаге». Никакого вам осмысления, никаких вкрученных в читательские головы запоминающихся фактов, которыми можно было был поделиться с друзьями, обсудить в узком кругу, проявив свою осведомлённость, что же там происходит с нашими парнями в Луганщине и на донбасской земле.
Впрочем, Григорий Кубатьян имеет один серьёзный оправдательный и защитный оберег от нападок взыскательной публики (основной массе читателей, кто не привык сравнивать и выискивать изъяны, книга скорее всего понравится): петербуржец – новичок в этом нелёгком деле, а значит, даже если первый блин вышел комом, он всё равно был испечён – высказывание состоялось. С оговорками, с претензиями, с критическими стрелами в своей адрес, но, если по-другому не получается, то что ж теперь? Главное, что почин положен, Z-прозе дан некий импульс серией подобных спорных работ, которые или выльются дальше во что-то большее, или уйдут в небытие – многое зависит от таких вот кубатьянов и их таланта транслировать простым обывателям происходящее вокруг. Чтобы когда-нибудь потомки дали свою трезвую оценку и объяснили, что же это было.