Глава I

Бежать было тяжело.

Ноги устали и были словно резиновыми. В боку кололо, под ребрами пульсировала боль, мышцы в правом бедре периодически сводило судорогой, а перед глазами прыгали какие-то совсем уж странные бледно-зеленые мошки. Вдобавок мутило, да и вода, которую я взяла с собой, закончилась ещё на половине пути. Снизив темп, я окончательно сдалась. Перешла сперва на бег трусцой, а после просто пошагала, старательно делая вид, что не скончаюсь с минуты на минуту, хотя стараться было не для кого, ведь я была совсем одна.

Дойдя до ближайшего дерева, я как подкошенная рухнула на траву. Наверное, устраивать забег в десять километров по лесополосе было плохой идеей, особенно с учетом того, что к активным физическим нагрузкам я начала возвращаться только две недели назад. Но спорт на данный момент являлся для меня единственной возможностью снять стресс и выплеснуть эмоции, позволяя преобразовать нечто разрушающее в нечто продуктивное. Продуктивной быть очень хотелось, но не очень получалось. Однако упрямство родилось если не раньше меня, то определенно вместе со мной, а потому, несмотря на боль даже в тех мышцах, о наличии которых прежде и не подозревала, я со стоном поднялась и продолжила пробежку, убеждая себя, что осталось чуть-чуть и это «чуть-чуть» не будет долгим.

Через двадцать минут я добежала до дверей небольшого одноэтажного строения, расположившегося на окраине входящего в черту города лесного массива. Здание стояло на пустыре. Позади него высились многолетние еловые насаждения. Сбоку, на небольшом удалении виднелись красно-оранжевые крыши старых гаражей какого-то кооператива. Большинство из них были заброшенными и просто тихо ржавели, но возле некоторых порой мелькали люди. Я предполагала, что были это обитатели ближайших спальных районов, порой сбегавшие от жен к любимым промасленным железкам.

С громким стоном я выдохнула, опираясь рукой об обшарпанную дверь. Легкие были готовы разорваться на клочки, а ноги – отвалиться. Кое-как восстановив дыхание, достала я из кармана спортивной куртки, повязанной на бедрах, ключи. Воткнула их в старенький замок, провернула несколько раз, приложив значительные усилия и потянула на себя тяжелую, металлическую, местами проржавевшую створку.

Вошла в помещение, которое принадлежало одной торговой компании и выполняло роль склада. Компания благополучно разорилась пару лет тому назад и с тех пор склад пустовал, оставаясь заброшенным и никем не востребованным. Несмотря на обилие пыли и паутины мне здесь нравилось. Наверное, потому что в данный момент я ощущала себя примерно также – пустой, покинутой, наполненной различным хламом, который вроде и выбросить жалко, но и оставлять смысла нет.

Бросив ключи на пустой металлический бочонок вместе с пустой бутылкой из-под воды, я избавилась от болтающейся на бедрах куртки, потом подошла к длинному стеллажу и сняла с самой верхней полки старенький кейс с кодовым замком. Провернув несколько раз подвижные механизмы, набрала нужную комбинацию цифр. Что-то негромко щелкнуло и крышка приподнялась. Раскрыв её полностью, я уставилась на два пистолета, лежащих внутри. Слева – легендарный «ТТ», который хоть и был сконструирован в начале прошлого века, все ещё не утратил своей популярности. Справа – классика жанра, пистолет Стечкина, который массово использовался в легендарные «лихие 90-е». Несмотря на чуть подпорченную репутацию и чрезмерную громоздкость, Стечкин позволял стрелять быстро и кучно, что обеспечивалось слабой отдачей и минимальным подбросом дула при выстреле. Этим он мне и нравился.

Я достала Стечкин из кейса, не забыв прихватить несколько полных обойм. Вставила обойму в магазин, передернула затвор и встала напротив выстроенных в ряд у стены пластмассовых туловищ, которые не пойми откуда взялись на бывшем складе строительных материалов, но лично мне очень пригодились.

Глубоко вздохнув, я начала готовиться к стрельбе, вслух проговаривая правила стойки:

– Повернуться вполоборота налево. Не приставляя, выдвинуть вперед правую ногу по направлению к цели так, чтобы ноги оказались на ширине плеч. Держать пистолет отвесно, дулом на уровне правого глаза. Левую руку опустить свободно вдоль тела.

Выдохнув, я на мгновение зажмурилась, а после распахнула веки и выстрелила.

Первая пуля попала центральному манекену прямо в грудь, вторая туда же, только левее. Следующая прилетела в голову, чуток подпортив пластмассовому изваянию лицо. И так, пока не кончилась вся обойма.

– Ты сказала, что будешь медитировать, – раздалось за спиной сразу же, как только я перестала стрелять, истратив последний патрон на крайнего справа манекена, украшенного плохим париком.

– Именно этим я и занимаюсь, – ответила я, опуская пистолет и пристально рассматривая результаты своих трудов, а именно – дырки в бледно-бежевых туловищах. – Не заметно, что ли?

– Я думал, ты имела в виду йогу. Ну, там, поза лотоса и всё такое, – продолжал удивляться голос. – А вместо этого ты палишь из старого пистолета по куклам.

– Именно так я медитирую, – проворчала я, выщелкивая пустую обойму и вынимая из кармана штанов вторую. – Ты бы меньше думал о позах, и больше – о чем-нибудь полезном.

Перезарядив пистолет, я вернулась в стойку и вновь начала целиться. Послышались легкие шаги и из-за спины вышел Лозовский, встав передо мной и загородив мишени.

– Жить надоело? – рявкнула я, опуская оружие. – Ты же в курсе, что патроны боевые!

– Стечкин? – изогнул бровь Лозовский, рассматривая ствол с видом человека, который в этом деле хоть что-то, но понимал. – Удивительный, но очень правильный выбор. Как говорила одна моя знакомая, любой хороший стрелок должен любить Стечкин.

– Классика, – равнодушно пожала я плечами. – Зачем приперся?

– Поговорить, – ухмыльнулся Димка, а в глазах его мелькнул проказливый огонек.

– Ну, тогда стартуй, – развела я руками, как бы показывая, что и без него у меня дел – на целый товарный вагон наберется.

– И куда это ты так торопишься? – рассмеялся молодой мужчина, отступая в сторону и становясь плечом к плечу рядом со мной.

Я вновь подняла ствол, встав на этот раз в двуручную стойку.

– Тороплюсь от тебя избавиться, – проворчала я и выстрелила. Пуля угодила манекену, стоящему посередине, точно в лоб. Повеяло оплавленным пластиком.

– Как мило, – отреагировал Лозовский.

– Спасибо, я старалась, – с сарказмом отвесила я театральный поклон.

Он хотел парировать, но высказывать свое мнение под звуки пальбы весьма затруднительно. Лозовский не проронил ни слова до тех пор, пока я не истратила вторую обойму.

– Ты ведь знаешь, где она, да? – как бы между делом поинтересовался Димка, когда я отложила пистолет на запыленный кривой столик и схватилась за бутылку с водой, которую оставила здесь в прошлый раз.

– Даже если бы и знала, тебе бы точно не сказала, – сделав пару глотков, заявила я и вытерла мокрые губы тыльной стороной руки, с отвращением поморщившись. Вода была гадкой на вкус, словно кто-то вымочил в ней старую тряпку.

– Это может плохо кончиться, – предупредил Лозовский, глядя себя под ноги.

– Это уже плохо кончилось, – рыкнула я, ощущая новый приступ едва сдерживаемой злобы. В последнее время она стала частой гостьей. И именно это чувство, это едва контролируемое желание побить кого-нибудь, кого угодно, я старательно пыталась сдерживать регулярными физическими нагрузками и бессмысленной стрельбой.

– Её все равно найдут, – продолжил Лозовский, а я полезла в кейс за новым комплектом пуль. – Рано или поздно. И вот тогда она действительно может пострадать. Но если её приведу я, то есть шанс обойтись малой кровью.

– Ты думаешь, я не понимаю? – сжав кулаки, развернулась я к Димке. Но чтобы заглянуть ему в лицо пришлось бы приподняться на носочки, а в этой позе очень трудно выглядеть убедительно. Поэтому пришлось говорить, обращаясь ему куда-то в область ключиц. – Я все прекрасно осознаю. Мне не пять лет и у меня нет умственных отклонений! Но я действительно не знаю, где она! Услышь меня, пожалуйста! Я – не – знаю! Может быть, она давно за границей! Сидит у бассейна в каком-нибудь Лос-Анджелесе и наслаждается мартини! Лично я бы так и сделала, окажись на её месте. Тем более, что у неё открыта долгосрочная рабочая виза в Америку. Тебе ли об этом не знать, ведь это же ты её босс?

– Я проверял, она не покидала страну, – сообщил Лозовский, как только я закрыла рот, чтобы перевести дух. – У меня свой информатор в пограничном контроле. Её фамилия не значится в списках.

– Хреновый, значит, у тебя информатор, – бросила я, отворачиваясь и направляясь к манекенам, чтобы заменить некоторых совсем изрешеченных на других, не таких потрепанных. – Она могла выехать по чужим документам. Не думаю, что сейчас это проблема.

– Я уверен, что вы её прячете, – заявил Лозовский. – Ты и Ниса. Даже после всего, что она натворила, вы продолжаете её защищать.

Подхватив одного наиболее пострадавшего пластикового парня, я потащила его в угол, туда, где аккуратной грудой уже лежало несколько таких же с дырками во всех местах. Да, я не всегда хорошо стреляла.

Сбросив на пол свою ношу, я вздохнула, отряхнула руки от пыли и развернулась к Димке.

– Ты не сможешь долго скрывать правду, – с очень внушающими интонациями проговорил Лозовский, глядя на меня так, словно я в чем-то перед ним провинилась. Но долгов перед Лозовским у меня не имелось, ни материальных, ни моральных, а потому я придирчиво вздернула брови, пытаясь лицом показать, что думаю обо всем этом разговоре.

Но то ли у меня лицо было невыразительное, то ли у Лозовского зрение плохое, только он продолжил:

– Ягуаретты ищут её, понимаешь? И я никак не могу этому помещать, потому что для них кровная месть – высшее право, которое никто не может отнять. Рано или поздно они придут с вопросами к тебе. И поверь, есть среди ягуаров-оборотней такие ребята, которые умеют получать нужные им сведения. И разводить чайные церемонии ни с тобой, ни с Нисой они не станут.

– Ну, так-то я тоже не цветочная фея, – отмахнулась я и направилась ко второму манекену, перенеся его все в тот же угол.

– Уверена, что справишься с двумя-тремя взрослыми оборотнями? – со злой насмешкой поинтересовался Лозовский, наблюдая за моими потугами. – Кажется, однажды один из них совсем недавно чуть не отправил тебя в ваш рыбий рай. Или куда вы там отправляетесь после смерти?

– У нас нет рая, – укладывая поверх кучи третьего манекена, сообщила я, сдувая со лба прядку волос. – И ада нет. А по поводу той эпичной встречи в темной подворотне с одним из твоих блохастых кошаков, так я просто была не готова.

– А сейчас ты типа подготовилась? – сыронизировал Лозовский, раздраженно стряхивая пыль с рукава дорого пиджака.

– А чем я, по-твоему, здесь занимаюсь? – развела я руками. – Ну, явно не картины маслом пишу, да?