Цитаты из книги «Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы»

Все мечты в жизни берут начало в юности…

Конечно, разговор у нас зашел о политике, и он высказал уверенность, что в ближайшие двадцать лет самыми могущественными державами мира станут Америка, Россия и Китай.

Подготовленный юристами доклад оказался страшен: из него однозначно следовало, что теократическая структура общества и древняя культура Тибета практически разрушены, а тибетцы как самостоятельная нация на грани исчезновения.

Я неизменно с огромным интересом слежу за всем, что происходит в Тибете, потому что часть моего существа навсегда связана с этой страной. Где бы я ни жил, ностальгия по этим краям не покинет меня.

Там вдали последним приветом высилась, как огромная ступа, громада Чомолхари. Передо мной лежал Сикким, где высоко вздымается Канченджанга, последний восьмитысячник мира, до сих пор не виденный мной. Я взял в руки узду своего коня и медленно пошел по индийской равнине.

Вместо мирных молитвенных флагов теперь над дворцом будут развеваться красные знамена с серпом и молотом – как бы притязая на мировое господство коммунизма и символизируя начало новой эры в Азии.

Прощание с Тибетом далось мне тяжело, но больше откладывать этот момент было невозможно. Я уезжал, а мысли мои были заняты тревогами о судьбе юного монарха. Тень Мао Цзэдуна угрожающе нависла над Поталой.

Я долго ломал голову в поисках разумного выхода из сложившейся ситуации. По трезвом размышлении единственным возможным вариантом все же была Индия. С Ауфшнайтером мы вели переписку. Он все никак не мог расстаться с Тибетом. Один раз мы ненадолго пересеклись в Гьянце, и тогда он сказал, что собирается оставаться в стране так долго, как это будет возможно, а потом тоже поедет в Индию. Прощаясь тогда, мы не знали, что встретимся снова только через несколько лет. Я довез его багаж до Калимпонга, где оставил его на хранение. Потом я целый год ничего не слышал об Ауфшнайтере, он пропал. До меня доходили самые ужасные слухи, и многие считали моего друга мертвым. И только возвратившись в Европу, я узнал, что Ауфшнайтер скрылся в сказочной деревеньке Кьирон, где жил до тех пор, пока и туда не пришли китайцы. Он оставался в Тибете буквально до последней минуты – ему расстаться с этой страной оказалось еще тяжелее, чем мне. Я был очень рад тому, что исчезновение Ауфшнайтера нашло такое объяснение, и тем более – получить от него весточку из столицы Непала.

Паспорт, который мне выписали в Кабинете министров, действовал в течение шести месяцев и содержал пункт с просьбой к индийским властям содействовать моему возвращению в Тибет. Прочитав это, я грустно улыбнулся: было понятно, что такая помощь мне уже не потребуется. Через полгода Далай-лама наверняка вернется в Лхасу, где ему, воплощению Ченрези, позволят находиться китайцы, но правителем свободного народа моему другу уже не бывать.

Феодализму пришел конец, и они это чувствовали.