Фотография из прошлого. Хроника семейных отношений.

Приходит время, когда, вольно или невольно, мы оглядываемся назад. Туда, где прошли наше детство, юность, где расцветала первая любовь. И происходит переоценка ценностей. То, что казалось непоколебимо святым и настоящим, вдруг начинает поворачиваться совсем другой стороной. Из ниоткуда проявляются детали, которые внезапно заставляют нас задуматься: а всё ли было так непорочно гладко и безмятежно? Потянешь за ниточку – и клубок, туго смотанный из, казалось бы, не связанных друг с другом фактов, начинает разматываться с такой скоростью, что не успеваешь удивляться – и задаёшь один вопрос: за что же были посланы судьбой все эти наказания?

Глава1
Сентябрь 2019 года, Москва

Рано утром позвонили в дверь. Полина Егоровна не удивилась: частенько кто-то забегал то за солью, то ещё о чём-то попросить, поэтому поспешила открыть незваным гостям. На пороге стояла соседка с третьего этажа. Она была взволнована, глаза, полные слёз, смотрели с мольбой.

– Что случилось, Настенька?

– Папа заболел. Позвонил, попросил приехать. А мне сына не с кем оставить. Посидите с Димкой? Вы же знаете, он мальчик спокойный, покладистый. Пока ещё спит…

– Конечно, конечно! Сейчас поднимусь к тебе, девонька. Иди, собирайся.

Через несколько минут Полина Егоровна тихо вошла в квартиру. Настя уже была готова уйти. Она наспех показала соседке, чем кормить малыша, где лежат игрушки, книжки. Та кивала головой, убеждая Настю, что всё будет хорошо.

– Настенька, я педагог! Я больше тридцати лет работала с детьми! Не волнуйтесь, спокойно поезжайте к отцу, помогите ему. А мы уж тут сделаем всё как надо. И покушаем, и погуляем!

Настя вернулась после обеда. Она была обеспокоена здоровьем отца —ему требовалась ежедневная помощь, пока не поправится, – и уговорила Полину Егоровну присмотреть эти дни за мальчиком. Ребёнок был долгожданным и поздним, часто болел, поэтому в садик его не водили, оберегали, лелеяли. Полина Егоровна понимала, что это значит – поздний ребёнок. У неё дочка тоже родилась поздно, когда ей самой уже было за тридцать.

Пенсионерка даже обрадовалась, что у неё появилась приятная работа. Она с удовольствием нянчилась с Димкой, гуляла с ним, читала книжки, укладывала спать. Димка был замечательным парнем! Быстро привык к Полине Егоровне, с удовольствием оставался с ней, любил слушать сказки, заниматься математикой.

Незаметной чередой летели дни. Полина Егоровна так привязалась к малышу, что уже с грустью думала о том дне, когда не нужно будет сюда приходить.

Однажды Димка открыл шкаф и достал зелёный бархатный альбом с серебристой металлической вставкой на обложке. Бархат в некоторых местах залоснился, потёрся от времени. Когда-то такие альбомы с фотографиями были почти в каждом доме. Полина Егоровна помнит свой красный альбом, где хранились её школьные фотографии, но они исчезли вместе с альбомом ещё в прошлом веке.

Альбом был тяжёлый, и Полина Егоровна поспешила на помощь малышу. Димка уселся на диван и начал перебирать фотографии, показывая их по одной своей няне.

– Тётя… дядя…– комментировал он. Полина Егоровна цокала языком, поддакивая малышу: какие все красивые, хорошие!– и кивала головой, не особенно вглядываясь в лица на фотографиях.

Наступало время обеда, и Полина Егоровна пошла в кухню, чтобы разогреть для ребёнка еду.

– Димка, ты пока смотри фотокарточки, а я супчик разогрею. Будем кушать?

– Да-а-а! Хочу кушать! Хочу кушать…

Полина Егоровна обняла мальчика, крепко прижала к себе, поцеловала в обе щёчки и понеслась на кухню. Вернувшись, забрала у Димки тяжёлый альбом, подняла с пола упавшие фотографии. И вдруг, бросив взгляд на одну из них, застыла на месте, не веря своим глазам.

«Не может быть!.. Откуда здесь этот снимок?..»

Глава 2
Сентябрь 2019 года, Москва

Сентябрь заканчивался, а осень всё не наступала. Как будто загуляла где-то и забыла о своих обязанностях: поливать мир дождями, подгонять дерзкими ветрами, срывающими листья с деревьев, пугать спешащих по делам людей утренними заморозками. Осенние дни шли размеренно, спокойно. Солнечные лучи пронизывали ещё густые кроны деревьев, радуя своим теплом и лаской город. Радуя и старушек на скамейке у подъезда. Этих болтушек и старушками-то разве назовёшь? Легки на подъём, остры на язык, знают все новости и бурно дискутируют на злободневные темы. А что им ещё делать? Дамочки они одинокие, безмужние, свободные. Их дети давно живут отдельно, родителей своих посещают кого чаще, кого реже, а кого и никогда…

Полина Егоровна всего год, как переехала в этот дом, но уже успела стать полноправным членом «приподъездной» компании.

Дочь с зятем, как только мама вышла на пенсию, разменяли её трёхкомнатную квартиру. Матери выделили однокомнатную в Подмосковье – и себе нашли неплохую «двушку». Удачно всё получилось. Квартирка Полине Егоровне понравилась – окна во двор, всё на виду, этаж самый подходящий – второй. Ремонт сделали замечательный. Вот так и стала Полина Егоровна жить сама по себе, без детей. И без работы, которую она, учитель математики с тридцатилетним стажем, очень любила. Но проблемы с сердцем не давали работать полноценно – так, как она привыкла, отдавая всю себя своему делу. Учительский труд не из лёгких, общение с детьми требует постоянного напряжения, а современные дети такие, что не всегда хватает терпения и нервов. Вот и решили на семейном совете дочка с зятем и внук дать маме отдых. Не только от школы, но и от неугомонной семьи.

– Мамочка, хватит, хватит уже работать, тебе пятьдесят пять, пора отдохнуть! Папа был бы рад, что мы думаем не о себе, а о тебе. Соглашайся, мама!

– Бабуля, соглашайся! – вторил родителям пятилетний внук.– Отдохнёшь без шума и нашего гвалта! А мы будем в гости к тебе ездить!

– Гвалта!.. Ах, ты мой умничек! Как же я без вас буду? Я ж с ума сойду без этой суеты!

В общем, поддалась Полина Егоровна уговорам. Действительно, сколько можно жить для других? Пора подумать и о себе!

Первое время она скучала. Ездила в школу, помогала молодым коллегам, ученикам, которым требовалась помощь. Но после очередного приступа гипертонии стала более бережно относиться к себе. Со временем, оценив прелесть одиночества и покоя, успокоилась. Да и соседки-активистки не дали скучать, тут же приобщили к своей деятельности. Соседки недалеко ушли по возрасту от Полины Егоровны, были полны сил, но по разным причинам всем им пришлось оставить основную работу и засесть дома. Однако от безделья никто из них не страдал. Они строго следили за порядком в подъезде и во дворе и присматривали за ребятишками, пока молодые мамы хлопотали по хозяйству.

Полина Егоровна была всегда – если не считать общения на работе – довольно замкнутой, никогда не водила дружбы с соседями, хотя и не обостряла ни с кем отношений, была со всеми сдержанно приветливой. Подруг не имела. Их надо заводить в детстве, в студенчестве. А у Полины Егоровны такого не было, чтобы с кем-то крепко дружить всю жизнь. Не судьба, видно. Члены её семьи также старались не приглашать никого в гости: «здрасьте— до свидания» —и весь разговор.

А тут, по новому месту жительства, дело пошло иначе. Через полгода Полина Егоровна знала всё и обо всех. С ней произошла неожиданная метаморфоза: из малообщительной, избегавшей соседских контактов женщины она превращалась в настоящую дворовую активистку!

Дети, узнав, что мама «под присмотром и не скучает», порадовались за неё и зажили своей самостоятельной жизнью. А у Полины Егоровны жизнь потекла спокойно и размеренно: походы в кино, в бассейн, на танцы для пожилых людей, сидение по вечерам с соседками на лавочке у подъезда. Они не были теми старухами, которые пронзительным взглядом провожают жителей своего дома к подъезду или из него. К ним охотно присаживалась молодёжь, чтобы отдохнуть после работы. Часто соседки вели долгие беседы на самые разные темы, неизменно впадая в ностальгию по юным своим годам. Вот только Полина Егоровна никогда никому не рассказывала о своей юности – да и вообще о своей жизни. Цепь несчастливых событий и горьких утрат, протянувшаяся через все годы, опутала её с ног до головы, не давая дышать полной грудью. И она так и жила с болью в своей душе.