Вы никогда не задавались вопросом о том, когда и как из жизни уходит радость? Нет, не способность смеяться над шутками друзей и анекдотами, прикольными высказываниями и статусами, которые вы читаете в нете, смешными роликами с умильными животными или проказами чужих детей. Нет, не это.

А просто лето почему-то становится не долгожданной порой открытий, свободы и радости, как в детстве, а кошмарно раздражающим раскаленным временем года, выматывающим из вас душу духотой, бесконечными днями и короткими ночами, когда даже отдохнуть от жары не успеваешь. И ты, как благословения, ждешь осени, когда будет уже не так невыносимо добираться на работу и с работы в этом жутком мареве.

Но вот приходит осень, и что же? Разве успеваешь заметить золотую листву, хрустальный свет и «лучезарные вечера», о которых с восторгом писали когда-то классики? Не-е-ет! Как-то почти незаметно жаркое лето превращается в мерзкий непрекращающийся дождь, слякоть, грязные лужи и противную сырость. И главное – с каждым годом это происходит все стремительней. И, шлепая по лужам домой, начинаешь ждать зимы. Когда все будет кругом белым и чистым, когда вместо слякоти будут… ну да, вы поняли – гололед на тротуарах, сосульки, норовящие снести полбашки, и мерзкий холод, от которого лопаются губы и стынет все внутри. Ну, вы в курсе, что и с весной все тоже с некоторых пор не слава Богу?

Скажете, я противная брюзга и законченная пессимистка? Что у меня затяжной ПМС и хронический депрессняк? Так я же не спорю. Все так. Только, проснувшись сегодня, я задала себе вопрос: когда же веселая, беззаботная, компанейская и легкая на подъем девчонка стала этой вечно задолбанной рутиной женщиной? И нет, дело не в том, что не хватает денег или я пашу как ломовая лошадь. Нет! Все у меня хорошо. И денег хватает, и в доме все нормально, и муж у меня успешный и не урод. И не ссоримся мы почти никогда. Так что тогда?

Глава 1

Будильник вырвал меня из этих совершенно бесполезных переживаний о смысле бытия. Рядом сонно завозился муж и привычно подгреб мое тело ближе, приветствуя утренней эрекцией. Наверное, меня должно даже радовать, что так начинается каждое наше совместное утро? Ого-го! Мы вместе почти пять лет, а мой муж все еще хочет меня! И наплевать, что это нормальное состояние для любого здорового мужика по утрам. Это ж, типа, должно льстить моему женскому самолюбию! Но вместо этого я чувствовала, как волна глухого раздражения поднялась внутри. Отстранилась от недвусмысленно трущегося об меня мужа. Он, недовольно заворчав, подтянул меня обратно и обхватил рукой грудь. Уткнувшись носом мне в затылок, начал целовать сзади шею и плечи. Я услышала, как изменилось его дыхание, и поняла, что он уже совсем проснулся и настроен серьезно. Саша мял мою грудь, пощипывал сосок, пытаясь добиться отклика. Движения его бедер становились настойчивей, член твердел под боксерами, привычно, почти до боли вжимаясь между моих ягодиц.

Я пару минут прислушивалась к своему телу и поняла, что не хочу. Только не опять так же, как изо дня в день, почти каждое утро. Я знала этот сценарий уже до мелочей. Его рука опустится между моих бедер в поисках влаги и, как обычно в последнее время, не найдет ее там. Но он, не смутившись, смочит слюной и опять опустит руку. Застонет мне: «Как же мне нравится, что ты всегда такая тесная». Попытается простимулировать меня пальцами. Надо сказать, что раньше у него это получалось очень хорошо и срабатывало без осечек. Но теперь, в спешке, по утрам, его движения слишком резкие и нетерпеливые. Словно он не ласкает меня, а ищет кнопку «вкл-выкл». Обычно я поддавалась, стараясь расслабиться, и, застонав, чтобы он решил, что все как надо, позволяла ему войти в свое тело. Ведь, как бы там ни было, перебирать не приходится. Бери, что дают. А последний год, после его повышения, мы реально виделись в адекватном состоянии только этот короткий момент по утрам. Вечером Саша приходил иногда так поздно, что я уже спала. Да и сам он к тому моменту способен только упасть и уснуть. Даже душ для него – это уже подвиг. Он реально любил свою работу и повышение это воспринял как вызов, выкладываясь на все сто, словно желая доказать всему миру, что лучше него с этой работой не справится никто. Я тоже любила свою работу, но все же так маниакально не была ей предана, хотя и уважала мужа за его целеустремленность. Поэтому только в эти короткие минуты по утрам он еще бывал таким, как раньше, пока сонный и не включил еще свой рабочий режим.

Но именно сегодня меня все бесило и не устраивало. Я не хотела, чтобы сейчас, лаская меня, он думал о том, что нужно уложиться вовремя, не дай бог не опоздать на свою обожаемую работу. Хотела, чтобы он завелся так сильно, что забыл обо всем на свете.

– Я хочу быть сверху, – прошептала я, прогибаясь.

– Ну, нет, милая! Это будет реально долго, мы опоздаем, – хрипло ответил Сашка, уже пристраиваясь поудобней сзади.

Но для меня это вдруг стало ведром холодной воды на голову. Даже те крохи возбуждения, что были в моем теле, мгновенно улетучились без следа. Я высвободилась из рук мужа и резко встала с постели.

– Лиз, какого черта? – услышала за спиной обиженный голос мужа.

– Я хочу заняться любовью нормально. А не быстренько перепихнуться перед работой.

Ничего не могла поделать с раздраженными нотками в голосе: как ни скрывай – разочарование лезло наружу.

– Раньше тебе нравилось быстренько перепихнуться… – усмехнулся муж.

– Да, нравилось, – честно признала я. – Как один из множества вариантов. Может, припомнишь, когда мы делали это не быстренько в последние… сколько? Полгода? Год? С того момента, как ты получил эту должность?

– Черт, я не могу понять, что не так-то? – вскочил Сашка с постели, хмурый и недовольный. – Я пашу как проклятый для нашего будущего, между прочим. У меня головняков и на работе хватает, а в постели с женой я хочу просто расслабиться и снять напряжение! Это что, преступление?

– Нет, дорогой, не преступление. – Я уже на самом деле сожалела о своей вспышке, потому что ненавижу любую конфронтацию, но сколько можно? – Когда это раз или два, ну десять! Но, черт возьми, год! Мы не говорим, почти не видимся, а вместо нормального секса этот долбаный суррогат! Я так не хочу!

– А я хочу! – раздраженно прорычал Сашка. – И, черт возьми, ты моя жена и должна…

Я не собиралась все это выслушивать и ушла на кухню, начав танец привычных телодвижений: завтрак, душ, одежда, макияж, сполоснуть быстро посуду. За завтраком муж молчал и только кидал время от времени на меня косые взгляды. И я почему-то перестала сожалеть о своей вспышке. Пожалуй, раньше я бы обняла его, поцеловала и никогда бы не дала уйти на работу не помирившись. Это было важно. Совсем еще, казалось бы, недавно. Почему тогда сейчас мне стало совсем по фигу? Мы обулись и спустились к машине. Сегодня Сашка собирался подкинуть меня до работы.

– Я послезавтра в командировку, – покосился на меня муж, выруливая со двора.

– Надолго? – попыталась я выглядеть заинтересованной.

– На десять дней, – ответил он и напрягся в ожидании моей реакции.

С каких пор о десятидневной командировке он сообщает мне чуть ли не в день отъезда?

– Но ведь будет пятница. Какой смысл куда-то посылать тебя перед выходными? – Раздражение скрутилось внутри горьким клубком, подступило противным комком ближе к сердцу, а потом вдруг растворилось, не оставив после себя ничего. Совсем ничего. И я просто посматривала в окно на спешащих пешеходов на переходе. Они толкали друг друга, не глядя в лица, не видя вокруг других людей, а лишь помехи на пути.

– Ну, там будет культурная программа, встречи в неформальной обстановке, – как бы извиняясь, сказал муж, и я безразлично кивнула.

Вдруг отчетливо поняла, что еще какое-то время назад я бы страшно расстроилась, топала бы ногами или даже всплакнула. Опять это «вдруг». Только вот прямо сейчас я не ощущала гнева или обиды, а изображать их мне совершенно не хотелось. Почему-то перспектива провести выходные в одиночестве не пугала и не расстраивала. Как-то все равно. Сашка понял мое молчание по-своему.

– Цветочек мой, если бы я мог, я бы обязательно взял тебя с собой! – вроде примирительно сказал он, но мне послышалось только неискреннее сюсюканье. – Но у тебя же работа, да и я занят буду все время.

Поймала себя на мысли, что больше дискомфорта вызвало именно его притворное сожаление, а не сам факт отъезда и нежелание сообщить о нем своевременно.

– Да ладно, я понимаю. Надо – так надо. Вечером начну собирать тебе чемодан.

Мы уже доехали. Я чмокнула мужа в щечку и с облегченным вздохом выпорхнула из машины. Здороваясь со всеми по дороге, пришла на рабочее место и села за стол. Обвела все вокруг рассеянным взглядом. И тут меня по-настоящему накрыло. Ощущение, будто у меня какой-то фокус сбился и я неожиданно вижу привычную реальность с абсолютно нового ракурса, усилилось в разы.

Что, на хрен, произошло с моей жизнью? Любимый муж превратился в соседа, которого я терплю и чей отъезд практически радует, вместо того чтобы расстраивать. Работа, которую я вроде любила, – монотонная задолбавшая рутина. Коллеги – милые, доброжелательные люди – просто безликие манекены, скользящие по обочине моей жизни. Так было все это время? И так будет и дальше, год за годом, всегда-всегда? Это и есть та самая хваленая стабильность и то самое добро, от которого другого не ищут? Почему тогда так похоже на тупик?

Я читала о таком в книжках. Но там герои медленно и неуклонно идут к осознанию того, что что-то не так, страдают и мучаются. Или у них случается какое-то несчастье, измена, болезнь, ну, на крайняк, камни там с неба… А у меня? Вот просто проснулась утром раньше будильника и осознала, что жизнь – дерьмо и больше всего напоминает тоскливую конечную станцию? Чертово депо, где постепенно, но неуклонно умирают все чувства. Так ведь не должно быть?

Потом рабочий день обрушился на меня привычной суетой, и мои переживания ушли на задний план, оставшись противным комариным зудом, белым шумом на краю сознания. Документы, звонки, встречи с заказчиками, одни и те же фразы сотни раз по кругу разным людям и в разное время. Дежурные улыбки, когда мышцы лица сами знают идеальный алгоритм движения. Ровно вот так – ни больше, ни меньше.

Домой на маршрутке. Лифт, душ, кухня. Сашки нет. Он будет позже, как всегда. Привычным движением открыла ноутбук. Зашла на свою страничку в ВКонтакте. Нашла запрос на добавление в друзья от какой-то Ольги Раминой (Лимаревой). И только через несколько секунд до сознания дошло. Ольга Лимарева! Соседка по старому дому! Боже, это сколько же лет-то!

Напрягла память. Родители получили новую квартиру тринадцать лет назад. Да, точно! Именно столько мы и не виделись. Господи, как же время летит! В моей памяти вроде как вчера мы переехали из нашей уютной двухэтажки в новый район, простились со старыми соседями, пообещали не теряться и еще увидеться…

И вот я уже перед компом, и прошло тринадцать лет, а мы ни с кем не виделись ни разу. Неожиданно волной накатили теплые воспоминания. Старый двор, между четырьмя двухэтажками, наш «кубик», белье на веревках посреди этого двора, за шастанье под которым нас нещадно гоняли бабульки. «Казаки-разбойники» по вечерам, и ни одного живого места на сбитых коленках. Футбол с пацанами, где я всегда – самый надежный вратарь. Секретные вылазки на помойку, где можно найти настоящие сокровища, которые кто-то неосмотрительно счел ненужным хламом. Гаражи, между которыми у нас было тайное убежище, где мы учились смалить втихаря стыренные у старших сигареты, давились мерзким дымом и тошнотой, но делали суровые лица, изображая друг перед другом опытных курильщиков. Колька Соринов – мой верный рыцарь, босяк и раздолбай. Моя почти самая настоящая первая любовь. Он был на пару лет меня старше, вечно встрепан и расхристан, натуральный блондин, с выгоревшими летом добела волосами, а еще хулиган, грубиян и, само собой, исходя из этого, смельчак, бунтарь и герой. Ему и достался мой первый поцелуй. Тоже почти настоящий. Гневный крик моего отца:

– Лизавета! Я запрещаю тебе дружить с этим босяком!

И мое вполне резонное возражение из укрытия:

– Он не босяк больше. У него уже ботинки есть!

– У них вся семья – алкаши и зеки! – покраснел от гнева папа, для усиления эффекта щелкнув ремнем. – Чтобы ты к нему и близко не подходила! Что это вообще такое? Почему ты не можешь, как все девочки, играть в кукол?

И я, конечно же, насмешливо скривилась. Ну, скажите, что за интерес дружить с занудами-девчонками, только и ноющими постоянно о тряпках и куклах, если есть своя компания мальчишек, умудряющихся каждый день превратить в захватывающую авантюру, настоящее приключение?

Я поймала себя на том, что улыбаюсь в тишине пустой квартиры, как умалишенная, и настроение, бывшее таким похабным с самого утра, медленно поползло вверх. На несколько недолгих минут я опять стала той самой Лизкой-Ромашкой, сорвиголовой и заводилой целой пацанской компании, свободной, как ветер, и плюющей на все правила поведения и запреты взрослых. Сердце от этого ощущения забилось сильнее, делая меня отчетливо живой.

Дрожащими пальцами я добавила Ольгу в друзья и быстро настрочила сообщение с номером телефона и массой обычных вопросов: «Как дела? Где ты сейчас? Видишь ли кого-нибудь?»

Звонок раздался почти сразу. На дисплее незнакомый номер.

– Привет, Ромашина! – Ольга заорала в трубку. Боже, годы не изменили ее манер и чрезмерной иногда жизнерадостности. – Я так рада, что тебя нашла! Лизка, как ты?

– Да нормально! – Я почему-то растерялась в первый момент, хоть и рада была безмерно. – Живу помаленьку! А сама-то как?

– Ну и я не бедствую. Слушай, давай как-нибудь встретимся, а то я сейчас к друзьям на вечеринку сбегаю. Ты как? – На заднем плане послышались шум и голоса.

– Да я не против! – Я действительно хотела ее увидеть.

Мы никогда не были офигенными подругами, скорее, наоборот. Она была главной в девчачьей тусовке, где я воспринималась чем-то вроде инопланетянки. Но все же столько лет спустя захотелось увидеть кого-то, с кем рядом на горшках в детском саду сидела.

– Класс! У тебя, у меня или в городе где-нибудь? – деловито уточнила Ольга.

– А ты где сейчас обретаешься?

– Да все там же, Лизка! – захохотала Ольга в трубку. – Адрес прежний. Родоки купили домик в деревне и уехали на старости лет поближе к земле. А я все там же!

– Так это же просто здорово! – У меня аж сердце подпрыгнуло от мыслей, что увижу тот самый двор, хотя кто же мне мешал все эти годы съездить? – Хоть гляну на свой старый дом!

– Ты когда сможешь?

– Послезавтра у меня муж в командировку уезжает. Давай я к тебе сразу после работы и прискачу? – Мне уже прямо зудело.

– Это во сколько?

– Ну, учитывая дорогу, около семи. Нормально? – Скажи, что не поздно!

– Да просто супер! – радостно завопила Ольга. – Дорогу хоть помнишь?

– Обижаешь. У меня старческий склероз не начался.

– Ну, все! Жду с нетерпением!

Дальнейший вечер прошел уже гораздо лучше. Сашка наконец пришел, и мы ужинали и болтали. Точнее, болтал он, а я рассеянно слушала про дебила-шефа и новый проект, который застрял и никак, и кивала, кивала. И в этот момент неожиданно подумалось, что мы ведь никогда не говорили о моей работе, только о его: его работа, его начальство, его проекты, его проблемы… Но потом опять вспомнила о разговоре с Ольгой, и зародившееся раздражение ушло, уступая место какому-то радостному предчувствию. На этой волне я даже забыла утреннее дурное настроение и после ужина все же предприняла попытку пристать к Сашке с непристойным предложением.

– Лиза, цветочек мой, я устал как собака! – пробурчал муж, тем не менее позволяя мне взобраться на него верхом. – Если ты чего-нибудь хочешь, тебе придется сделать все самой.

Наверное, стоило обидеться, но мы не занимались сексом почти неделю, да и до этого кое-как, и мое тело уже настойчиво требовало хоть какой-то разрядки. Я люблю секс, чего уж притворяться или лицемерить. Наши с Сашкой отношения именно и строились вначале на том, что он мог давать мне его много и качественно. Начало их трудно назвать жутко романтичным. Просто, наверное, так бывает, когда в твоей жизни кто-то появляется в нужный момент. Может, когда именно к такому ты и готова или просто не обладаешь достаточной стойкостью, чтобы пребывать в одиночестве.

Мы вместе с однокурсниками возвращались из двухдневной поездки за город, когда у Сереги сдохла машина. Что-то там затарахтело и задымило, и мы встали на какой-то богом забытой лесной дороге. В машине нас набилось как селедок – шесть человек. Парни, поколдовав часок перед открытым капотом, вынуждены были признать, что ни у кого из них таланта автомеханика не имелось. И тогда, под нашими изнывающими от желания поскорей вернуться к цивилизации взглядами, Серега набрал номер старшего брата. Чудо-брат приехал часа через полтора, на дорогой иномарке, в идеально сидящем костюме и с отчетливым раздражением на лице, очевидно, от грязной ухабистой дороги и нашего общего неряшливо-походного вида. Он сразу поинтересовался у брата, почему тот не вызвал эвакуатор, но потом, обежав взглядом всех, остановился на мне. Видок мой после ночевки в палатке и поездки в битком набитой машине оставлял желать лучшего. Но Сашка приклеился ко мне взглядом и, даже помогая цеплять Серегину развалюху к своей, то и дело поднимал глаза на мою особу. А когда мы все стали впихиваться обратно в машину, то ненавязчиво придержал за локоть и предложил поехать дальше в его машине. Причем остальные две девушки в нашей компании, замершие в ожидании, так и не удостоились подобного приглашения. Поэтому я садилась в роскошную машину Саши под завистливые взгляды девчонок и хмурый Сереги. Я понимала, что он пригласил меня в эту вылазку на природу с определенными целями. Я рассталась со своим парнем, и Серега явно надеялся на сближение, однако я в нем никого, кроме друга, не видела. В тот день Саша, дотащив Серегу до места, предложил отвезти меня домой. Мы перегрузили мои вещи в его багажник, и вскоре я уже была дома.

– Лиза, у вас есть кто-нибудь? – спросил тогда Саша напрямую.

– Кто-нибудь – это кто? – прикинулась я табуреткой.

– Молодой человек, парень, любовник, муж? – с терпеливой улыбкой перечислил Саша.

– На данный момент нет, – усмехнулась я и открыла дверцу.

– Это хорошо. В таком случае, я думаю, мне стоит поторопиться, так как вряд ли это продлится долго. До встречи, Лиза, – сказал Саша и уехал.

На следующий день, в понедельник, он вошел в аудиторию с роскошным букетом, в таком же безупречном виде, и пригласил меня пообедать. Обед плавно перетек в прогулку и ужин, а потом и в совместный завтрак. Саша был на пять лет старше меня и, пожалуй, подкупил своей уверенностью в себе и своих действиях. Он производил впечатление мужчины, точно знающего, чего хочет. И после моих отношений с вечно колеблющимся, хотя и непередаваемо привлекательным Вадиком, показался глотком свежего воздуха. Вначале это было лишь хорошим средством для моего разбитого и разочарованного на тот момент сердца, поиском реального тепла, но вскоре стало большим. Мои родители просто заходились в восторге от Сашки и прямо-таки насели на меня, вбивая в мою непутевую головушку, что он и есть тот самый идеальный мужчина. И когда через месяц Сашка сделал мне предложение, я согласилась.