© Галина Бочарова, 2019

ISBN 978-5-4496-9868-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Арифметика дилетанта

Курильский детектив

У меня никогда не было друзей. Так, чтобы по-настоящему. Думаю, причиной этого стал я сам. Но я не люблю копаться в себе, не люблю всех этих психоаналитических штучек.

Вот почему я сейчас еду на Север – мой собственный маленький протест против фальшивых идеалов и навязанных обществом отношений. Жить в изоляции, посреди снегов с медведями и рыбаками – что может быть лучше для истрепанного стандартами цивилизации сердца? Фу, какая гнусь!

За узким оконцем иллюминатора плескалась нудная серовато-синяя полоска моря – никакого контраста с небом и туманными, как будто затянутыми дымкой береговыми очертаниями. На фотографиях Курилы выглядели куда как привлекательнее, наверное, благодаря мощи графического редактора. Я был слегка разочарован, когда предо мной вытянулась холмистая, покрытая грязной травой равнина, изрезанная, как праздничный пирог ломтями, домами и заводами. В сезон острова оживлялись. Процветающий рыбный промысел привлекал сюда сезонных рабочих: баржи, лодки, катера так и сновали вдоль акватории, курились коптильни, а два теплохода привозили с Сахалина мешки, набитые солью.

Кто-то в машинном отделении решил поприветствовать аборигенов и дал гудок, раскатившийся низким протяжным басом над сонной тишиной этих мест. Я, наконец, собрался, покинул свою каюту и выглянул на палубу. В лицо немедленно повеял холодный, пропитанный йодом бриз. Справа, за линией синих холмов, вздымалась конусовидная кривобокая гора, из чрева которой валил клубами пепельный дым. Она изрыгала его в тяжелое, влажно набухшее небо, и он плыл, воздвигая объемные башни и непрестанно меняя их очертания, словно лепил из пластилина и сгоревшей древесной коры трехмерные картины.

– Ну как? Хорошо? – спросил кто-то из команды и загадочно улыбнулся.

Я кивнул и сплюнул соль и пепел непонятно как оказавшийся у меня во рту. Рядом взволнованно гомонели немногочисленные пассажиры, свесившиеся за борт и вооруженные фото и видеотехникой. Здесь, у этих пляжей из черного песка и базальтовых скал, подошло к концу наше двухдневное путешествие на теплоходе.

– Оп-пять понаехали тут! – невнятно проворчал мрачный мужик в ответ на вопрос как добраться до Горячих ключей. Он осматривал резиновую надувную лодку и я, насвистывая, присоединился к его занятию. Может из любопытства, а может, надеясь, что смогу настроить его на миролюбивый лад.

– Константино-ов! – донес до меня ветер чей-то окрик, и я вздрогнул, обернулся и, сдвинув брови, засунул правую руку в карман. Навстречу бежал рослый загорелый мужчина. Курчавая темно-русая поросль занимала, наверное, большую часть его лица, так что я видел лишь большой облупленный нос и веселые сверкающие глаза.

– Наконец-то, я вас нашел!

Слава Богу, хоть кто-то здесь доволен жизнью, я всунул ладонь в его горячую влажную руку и ощутил крепкое рукопожатие.

– Наши командировали меня еще два часа назад. Я, признаться, заскучал в машине и зашел в столовую, пропустить рюмочку.

Я сдержанно кивнул, и мы отправились к машине. Судя по внешнему виду – это была консервная банка на колесах, странно как она вообще могла передвигаться.

– А вы поездите по нашему бездорожью, – ухмыльнулся мой новый знакомец и уселся в водительское кресло – ввинтился, я бы сказал, как штопор в бутылку. – Советую пристегнуться. А до вулкана вообще несколько километров понадобится идти пешком.

– А разве мы сразу отправимся на разработку? – я нахмурился.

– Нет, конечно. Отдохните сначала, акклиматизируйтесь… Разве он куда с вулкана денется? Как лежал, так и будет лежать.

Мой собеседник легонько вздохнул.

Мы гнали по полосе отлива – странным черно-белым пескам, а справа от нас шипело пенной пастью Охотское море. Его волны силились дотянуться до колес «лендровера», размыть почву под ними и утащить машину в свою ненасытную и неприветливую утробу. Я вспотел от волнения, когда особенно мощная волна плеснула впереди, а под днищем зашуршали песок и крабы. Однако водитель, судя по всему, не испытывал напряжения, так что я тоже постарался расслабиться и любоваться видами. Тут уже никакая графика не смогла бы передать величия и мрачности белых пемзовых скал на фоне темно-синего, почти черного неба, и ощущения тревоги и звериной силы, возникающих при взгляде на них. Этот край был, как осколок параллельного мира, вышвырнутый в пространсвенно-веременной портал, и здесь заканчивалась знакомая мне Вселенная.

Мы взяли вглубь острова и выехали на более-менее разъезженную дорогу. Вдоль невысоких столбов в три ряда была натянута колючая проволока, на которой болтался жестяной щиток. Погранзастава, – гласила надпись, – в/ч 71436. В нескольких километрах кто-то приладил указатель: Горячие Ключи – 3 км, Курильск – 36 км, Москва – 9 581 км, Майами – 9 750 км.

– Вы с ними еще успеете познакомиться, – бородач кивнул в сторону гипотетического палаточного городка. – Если бы не они, Горячие Ключи постигла бы та же участь, что и многие села здесь. Они бы перестали существовать.

Горячие Ключи встретили нас чисто совдеповской архитектурой, частично разбавленной колоритным духом русской глубинки и следами современной цивилизации. Какая-то древняя старушенция в платке и дореволюционной фуфайке тащила по кривой дороге упирающуюся козу. Внезапно в закинутой за плечи котомке вроде авоськи завибрировал телефон. Причитая и пытаясь не упустить козу, бабка стянула авоську, выудила оттуда телефон и гаркнула, что есть мочи: «Але, Коля?!» голос Коли мы тоже отчетливо услыхали – бабка, очевидно, когда-то включила громкую связь и не знала, как выключить. А может, просто не заметила…

Мужик, подпирающий плечами серую цементную стену какого-то здания, приветливо помахал нам рукой, когда «лендровер» свернул с дороги и практически въехал носом в торец дома.

– Что так поздно-то, Васильич? – осведомился он у водителя.

– Ничего не поздно, – запротестовал бородач. – Как раз к ужину.

В этот момент обитая железом дверь дома с грохотом распахнулась и на крыльцо выпрыгнул голый по пояс мужик. Его глаза были дико вытаращены, а лицо преисполнено немого ужаса. Не говоря ни слова, он скатился с крыльца и помчался куда-то за угол.

– Ну вот, опять…. – недовольно протянул Васильич и, обернувшись ко мне, заявил: – Никогда не пейте воду из горных ручьев. Она здесь насыщена щелочью и кремниевой кислотой. А-а, Любаня….

На ступеньках показалась застенчивая коротко стриженая девушка. Ее лицо было сплошь усеяно веснушками, над верхней губой темнел едва заметный пушок. Она подошла ко мне и, улыбнувшись, протянула руку:

– Люба. Григорьева.

– Ах ты, Боже мой! – встрепенулся бородач. – А ведь я-то сам за всю дорогу даже не представился. – Кононов Василий Васильевич, можно просто Васильич. Я начальник изыскательных работ. А вот это дядя Сева, наш шофер. Единственный, кто может справиться с «танковозом».

– Танковозом? – я удивленно приподнял брови.

– Да, это наша рабочая машина, – дядя Сева невозмутимо подмигнул. – Пойдем в гараж, и я покажу тебе этого зверя.

– Да погоди ты со своим зверем…. Надо для начала подкрепиться.

– Кстати, тот, убежавший в кусты чудак, Петр Евсеев. Он наш техник. Голова у него варит замечательно, желудок – не очень….

Внутри дома было темно и прохладно. Под потолком горела единственная голая лампочка, чья грушевидная тень, двоясь, ложилась на стены и лицо сидящего вполоборота к двери рыжеволосого человека. Он читал книгу, склонив подбородок к груди, а в его четком профиле мне чудились гордые мраморные носы древнегреческих царей и героев.

– Эксперт прибыл, – лаконично бросил Кононов, садясь за выщербленный конопатый стол. Тут же ему на колени прыгнул крупный куцехвостый кот и принялся умываться лапой.

– Приветствую вас! – рыжий захлопнул книгу и приподнялся мне на встречу. Скосив взгляд, я прочел название и ухмыльнулся.

– Константинов, – я встряхнул его руку. – Павел.

Кожа его оказалась сухой и холодной на ощупь, что доставило мне неожиданное удовольствие.

– Горохов Марк, – более незвучного сочетания имени и фамилии я не берусь и придумать. – Спасибо что почтили нас своим присутствием. Не знаю, как бы мы разобрались здесь без представителя закона.

Любаня тихо охнула. Я пожал плечами.

– Не любите полицейских? Примем к сведению!

Он вытаращился, хотел что-то резко возразить, но вдруг передумал и сжал губы в тонкую линию, так что они побелели и почти слились с кожей подбородка.

– А где же наш эксцентричный богач? – осведомился я у него миролюбиво.

– Присоединится к компании попозже, – процедил он сквозь зубы.

– Пожалуйста, садитесь! Вы, наверное, голодны? – меняя тему, пропищала Любаня и убежала куда-то, вернувшись с замызганной кастрюлей, из которой торчал половник.

«А на ужин у нас гороховый суп», подумал я неосознанно, но Любаня приоткрыла крышку, и в нос ударил ядреный специфический аромат вареной рыбы.

– Надеюсь, вы любите уху? – робко поинтересовалась она, а Васильич громогласно расхохотался и прокомментировал:

– Итуруп, Итуруп… С рыбой чай, с рыбой суп!

Рыжий от ужина отказался и вновь засел за свою книгу. Дядя Сева накрошил черного хлеба в желтоватую жижу, поддернутую янтарной пленочкой жира, и принялся уплетать за обе щеки так, словно сутки не ел.

– Завтра ранний подъем – в пять часов, – предупредил Васильич. – Северо-восточный склон вулкана более пологий, чем юго-западный, но весь зарос кедровым стлаником. Его придется преодолевать пешком. Всю аппаратуру и необходимые вещи тащим в рюкзаках за плечами, так что берите по минимуму. Высота приличная – примерно 986 метров, и идти будет тяжело.

Я почувствовал противную слабость в ногах. Не переоценил ли я свои силы, когда двинул на край мира в поисках морального убежища?

Мой рассеянный взгляд ткнулся в лицо рыжеволосого красавца, выражавшее предельную степень злорадства. Мною овладела ярость.

– Отлично, – кивнул я. – Люблю пешие прогулки в горы.

– Снаряжение лучше проверьте с вечера. Мало ли что.

Лампочка под потолком колыхнулась от порыва ветра, ворвавшегося в дом через распахнутую дверь. Я удивился, отметив, что на улице уже стемнело. Да, сумерки наступали здесь внезапно.

– Здравствуйте! – голый по пояс мужик больше не выглядел дико, наоборот, на него снизошло умиротворение. Вспомнив о его проблеме, я на всякий случай спрятал правую руку за спину.

– Однако, я себе чуть зад не отморозил, – сообщил он присутствующим, плюхнувшись на свободное место. – А еще лето!

– Цыц! Неженка! – прикрикнул на него Васильич. – Здесь кое-кто вообще с юга приехал.

– Это с какого? – полюбопытствовал техник с плохим желудком. Презрев все нормы санитарии, он руками отломил изрядный ломоть от хлебной ковриги и тут же запхал его в рот. Я понял, почему его пищеварительный тракт бунтовал время от времени.

– Я родом из Крыма, – любезно ответил я и внезапно решил, что уху точно не доем. Аппетит как-то испортился. – Хотя уже давно живу в Питере.

– Ого-го! – присвистнул Петр. – А тоже, кстати, с юга. Из Москвы.

Он расхохотался, покачиваясь на табурете, и гоготал так долго, что Васильич и Любаня тоже заулыбались.

– Ладно, хорош, – оборвал его начальник изыскательных работ. – Пора отправляться на боковую. Завтра, – он сделал паузу и выдал великолепный зевок, – вставать в рань несусветную.

Танковоз дяди Севы оказался военным грузовиком, переделанным по подобию бронемашины. Армированные покрышки, стальная коробка, скрывающая двигатель и топливный бак, на окнах – съемные щитки из такого же сплава, бронированный кузов и электрическая лебедка на переднем бампере. Последнее, чтобы вытаскивать машину из трясины, пояснил ее бессменный шофер, сосредоточенно ворочая баранку. Видимость из-за плотного тумана и сумерек была нулевая, мощные прожекторные фары едва ли освещали путь на два метра впереди колес, но дядя Сева чувствовал себя вполне уверенно. Я занял место на втором сидении, а между нами втиснулась Любаня. Остальные с оборудованием и походным снаряжением забрались в кузов, сообщающийся с водительской кабиной переговорным устройством наподобие интеркома.

– Чувствую себя внутри этого грузовика, как в бронежилете, – признался я. – Где вы его взяли?

– Военные в карты проиграли. Их генерал мастак в покер резаться да и выпить любит, – дядя Сева с нежностью похлопал по баранке. – А ведь я сам его усовершенствовал, практически в одиночку.

Я уважительно присвистнул.

– Ничего себе!

– Да. Рельеф здесь каверзный: провалы, броды, глина, острые скользкие камни, так что в пору иметь шины с присосками… По какому только бездорожью я не ездил.

– Да, дядя Сева, вырулит там, где другой безнадежно застрянет, – подхватила Любаня. – Для нас это очень важно: снаряжение весит чуть ли не тонну. Впрочем, вы помогали в погрузке… Помните?

Да уж. Я помнил. Мысль о том, что вскоре большую его часть придется тащить на себе, не радовала.

– Я слышала, что вы добровольно вызвались на это задание, – робко заикнулась девушка, невзначай наступив на больную мозоль. Мое прошлое стало натоптышем и не доставляло мне ничего, кроме хлопот и неприятных воспоминаний. – То есть, я хочу сказать, здесь жизнь не сахар… Странно. А у вас ведь была успешная карьера. То есть хорошее место… Я имею в виду, что это не типичный поступок… э-ээ, в сложившихся обстоятельствах.

Она смешалась и покраснела. Это мне понравилось. Через пару дней она будет считать меня пренеприятнейшим типом, холодным, равнодушным, циничным… Но пока ее мнение обо мне не сформировалось, я мог выглядеть даже героем.

– Захотелось сменить обстановку, скажем так, – неопределенно ответил я и замкнулся. Пришлось ей довольствоваться этим скупым ответом.

Меж тем мир за толстым стеклом просветлел, и я увидел, что мы вновь едем по черно-белому песку, удивительно плотному и блестящему. Своим цветом и фактурой он был обязан титаномагниевому сплаву, выветренному из вулканических скал в виде мелкого дисперсного порошка. Крики чаек, реявших несметными толпами над морем, оглушали нас. На каменных, омытых соленой водой голышах, я увидел тушу крупного кашалота. Она уже начала гнить с головы и была обсижена стаями птиц. Солнце всходило по левую руку от нас, пронзая длинными лучезарными снопами света плотный слой облаков и начинающий рассеиваться туман.

– Там, впереди… что это? – я подался к лобовому стеклу, силясь различить очертания какого-то крупного зверя, вышедшего перед нами на дорогу.

– Медведь, – просто ответил дядя Сева.– Их здесь, как в зоопарке. А это, видимо, матуха. Глянь, два медвежонка следом бегут.

Мать стояла на задних лапах, окутанная полупрозрачной белесой дымкой и нюхала воздух. Ее обвисшее брюхо было отмечено четырьмя вытянутыми сосками, к одному из которых тянулся смешной косолапый мишка. Она обнажила клыки в едва слышном рыке и двинула малышу по уху. Он упал, заревев во весь голос, а медведица внезапно рухнула на все четыре лапы и пустилась наутек. Малыши побежали следом.

Ожили и затрещали динамики интеркома.

– Не дайте ему заморочить вам голову, – раздался голос Евсеева. – Дядя Сева любит поохотиться в одиночку, но и байки слагать горазд. Свидетелей нет: правда его подвиги али красивая выдумка?

– Помолчи, Евсеев, – скривился шофер. – Я могу попасть в крошечный кружок, нарисованный на пустой жестянке с расстояния в сто шагов. А ты, слепыш, даже жестянки не увидишь.

– Это я-то не увижу? – обиделся Евсеев. Он мрачно шмыгнул носом. – Ну да, не увижу. Попробовал бы ты с мое посидеть за компьютером. А я, между прочим….

Он вдруг умолк, и в напряженной тишине слышалось только его частое прерывистое дыхание.

– Останови машину, – потребовал он спустя несколько секунд.

– Чего? – не понял дядя Сева.

– Ой, не могу!… Останови машину.

Дядя Сева резко ударил по тормозам, так что ремни больно врезались в мою грудь, а Евсеев, бормоча что-то невнятное, с грохотом ударил в заднюю дверь и спрыгнул с грузовика.

– Ну вот, опять штаны потерял!.. – обреченно вздохнул кто-то в кузове. – Говорил, не надо его брать…

– Не, ну как мы без него… Он же все-таки голова…

Примерно через полчаса Евсеев вернулся.

– Ты что?! – набросился на него Васильич. – Еще дольше посидеть не мог?

– Я долго искал…, – оправдывался техник.

– Что именно? Подходящую скалу? В следующий раз приспичит – бери горшок. Мы ради тебя не будем делать такие длительные остановки. Ну, поехали!..