Тем, кто вступает в этот мир с отчаянным желанием перевернуть и перекроить этот мир под себя.

1951-52гг Зап. Сибирская Аэромагнитная экспедиция проводит аэромагнитную съёмку М:1 000000 всей территории Зап. Сибири с целью изучения неоднородностей палеозойского фундамента и построения геотектонической модели ЗСП, и выделяет на севере ряд интенсивных отрицательных магнитных аномалий меридионального простирания.

1952-1961- гг Геологические службы ЗапСибири 10 лет игнорируют эти аномалии считая их артефактами

1961-появляется молодой, до предела амбициозный геофизик-выпускник Московского Геолого-Разведочного института Марлен Шарафутдинов, у него уже ~2000 отстрелянных км. по тайге, по болотам, по реке и озёрам на тракторах и катерах, самолётах и оленях. Он со своим отрядом уже нашёл Тазовскую газонефтеносную структуру, которая через год даст первый в Арктике газ, и он решает проверить: с чем связаны эти отрицательные аэромагнитные аномалии?

Но Пурпе – несудоходная мелководная река, и летом она пересыхает до 0.5м.с             Что делает Марлен?                                                       Он по наитию заменяет буровые мониторы, с осадкой 1.5м. в классической глубоководной Шмелёвской речной сейсмики на мотопомпы и разрабатывает для ЗапСибири методику мелководной речной сейсмики

Это июль 1961г., Ямал, р. Пурпе. Речная Тарко-Салинская с/п 30/61-62 по отрицательной аэромагнитной аномалии открывает Пурпейский вал с Губкинским, Сев. Пурпейским, Присклоновое месторождениями и мгновенно устанавливает однозначную корреляцию всех отрицательных аэромагнитных аномалий с мезозойской тектоникой Ямала.

 Но почему сумасшедшая парадигма? Парадигма от греч. paradeigma – пример, образец. модель постановки проблем и их решения. И только сумасшедшие могли на сухопутной Пурпе по аэромагнитным аномалиям искать УВ. Но мы нашли и УВ, и парадигму.                                                                  Справка. В Пуровском районе Ямало-Ненецкого национального округа находятся 25% общемировых и 75% общероссийских запасов газа, но их было 0, когда мы пришли.

Повесть первая. Спаси человека!

Ташкентская Школа №50 явилась тем трамплином, с которого я сразу попал в Московский Геологоразведочный институт. И именно Школа воспитала во мне ту человечность и мужество, которые помогли мне пройти через жестокие испытания, о которых идёт речь. Спасибо, тебе Школа!

Ташкент 2011 г.

1.Б-9-80-11.

1957 год, Москва Августовский моросящий Арбат. На остановке троллейбуса напротив Художественного кинотеатра стою я – Марлен Шарафутдинов, 22-х лет. Я – молод. Я – полон сил. И передо мной у моих ног – весь мир. Я – выпускник МГРИ. Я – выпускник Московского Геолога Разведочного институт им. С. Орджоникидзе. В моем дипломе одних только экзаменов, почти 50 – 50 экзаменов по всем областям человеческих знаний, имеющих хоть какое-то отношение к геофизическим методам разведки полезных ископаемых. И каждый экзамен был сдан под инквизиторскими взглядами экзаменаторов, и каждый экзамен был жестокой схваткой – между мной, который хотел доказать, что он знает все и преподавателем, который хотел доказать обратное. Перед преподавателями мы сидели tet-a-tet до часу или более, а перед тем, как зайти в экзаменационную комнату мы буквально испытывали животный страх и поминутно бегали мочиться в туалет. Таковы были правила игры в лучшей в мире системе образования. Но все это уже позади. Я сделал это. И теперь я – горный инженер-геофизик, и я готов пройти и тундру, и тайгу, чтобы послужить на благо моей Великой Родине – на благо Великому Советскому Союзу.

Мой троллейбус все еще не появлялся, но появилась девушка-подросток. Её очарование было в её простоте и безыскусственности. Простенькое пальтишко, туфли-тапочки, шапочка, что-то в руках. Но мне бросилось сразу в глаза – ее непривычно прямая спина и уверенная походка с развернутой постановкой стоп. У меня потеплело на сердце. Это был мой образ. Это был образ, который растил и лелеял в своем сознании, в своем сердце юноша, который искал себе подругу и спутницу на всю свою жизнь. Мы встречаемся взглядами, слегка улыбаемся друг другу, и я понимаю, что это очаровательное существо тоже обратило внимание на черноглазого юношу в форменной институтской тужурке.

“Привет – Привет. Как дела? – Хорошо! Куда спешим? – Домой. Как звать? – Катя! Катя Максимова! – Марлен! Чем занимаемся? – Кончаю хореографическое училище. – А я кончил Геологоразведочный институт.“ Подходит троллейбус, и я получаю бесценный подарок. Я получаю Московский шестизначный номер Б-9-80-11. Троллейбус трогается, а в светлом окне троллейбуса мне улыбается моя Катя, улыбается и быстро, быстро – из стороны в сторону, машет мне своей маленькой ладошкой, и уезжает от меня, И я уже знаю, что я уже больше её никогда не .увижу. У меня в кармане билет на поезд в Тюмень и назначение в Тюменский геологоразведочный трест. Я был рожден под знаком Скорпиона, и я уже вставал на крыло своей геофизической карьеры…

И

уже никакая девочка с Арбата, и даже юная балерина Большого не могли удержать меня от стремительного бега по ней. Прошло три года. Я уже профессиональный оператор сейсмической станции или просто оператор СС, и мы ведем сейсмическую разведку на залежи углеводородов в Арктической тундре. Я сижу в сейсмическом балке в тундре, в 50 км. от заполярного поселка Тазовский, что расположен в устье Тазовской губы, которая в свою очередь впадает в Великий Ледовитый Океан, и сейчас мы отстреливаем сейсмический профиль. Сейсмический балок – это такой домик на железных санях, который передвигается трактором по сейсмическому профилю по мере его отстрела. В балке тепло уютно, светит электрическая лампочка от аккумуляторов, а за балком не то -40, не то -50. Здесь это без разницы. Я сижу в балке и жду погоды – не у моря, конечно, а у тундры. Нужно уловить момент, когда стихнет ветер, который дует здесь напропалую 24 часа в сутки и позволит мне зарегистрировать сейсмограмму без мешающих ветровых помех. Глубокая ночь, рядом громко храпит мой помощник, и меня против воли тоже клонит ко сну. Передо мной на столе – стопка журналов и газет, привезенных накануне оленями. Этими добрыми безропотными животными, которые полностью посвятили свою жизнь и самих себя нам без остатка. Свой быстрый бег – на перевозку людей и грузов, свою мохнатую шкуру они отдают на ненецкую малицу и чуни, а свое мясо – свою плоть – на вкусное варево для нас. Из привезенной стопки я беру “Огонёк”. Листаю. Вот разворот. И

сна как не бывало – и

я уже не могу оторвать глаз. На глянцевом развороте изображена сцена из балета “Пламя Парижа” в постановке Большого и исполнители главных партий, и мне улыбается, и улыбается только мне – девушка с Московским номером Б-9-80-11.

Время летит стремглав.

И вот уже 28 Апреля 2009, и вся Россия, да и весь мир, которому Катя щедро дарила свой талант, с печалью

узнает о смерти

великой

русской балерины – Екатерины Максимовой, которая когда то на Арбате улыбалась

мне в окне троллейбуса и быстро – быстро из стороны в сторону, махала мне на прощание своей маленькой ладошкой.

Так что же есть жизнь – мгновение – миг. Миг между прошлым и будущим. Будущим куда – в забвение – в жизнь вечную – в Царство Небесное? А что есть жизнь вечная и Царство Небесное?

А может, всё это Блеф! И мы просто возвращаемся в свой Отчий дом к Небесному Отцу для разбора наших земных полётов и получения очередных Отеческих наставлений?! Ну не будем напрягаться! Рано или поздно, мы это узнаем от самого Первоисточника.

2.Кумир.

Ну хватит о печальном. Итак, я еду в Тюмень. Мой поезд плавно замедляет ход. За окном нашего вагона проплывает здание вокзала. Вагон на мгновение останавливается, потом слегка сдаёт назад, потом опять вперед, слышен приглушенный лязг буферов и, наконец, он замирает окончательно, а за окном из вокзального репродуктора звучит хриплый голос – “Скорый поезд N … Москва – Тюмень прибыл на первый путь”. Вот они ворота Сибири! Я спокойно сижу у окна, смотрю на видавшее времена обшарпанное здание вокзала и жду пока схлынет первая волна самых нетерпеливых и суетливых пассажиров. Затем закидываю за спину рюкзак со своим нехитрым московским скарбом, схожу на перрон и через проход с заголовком “Выход в город” выхожу на привокзальную площадь Тюмени. Обычная замызганная площадь областного центра страны с её обычными аксессуарами и атрибутами. Газетные киоски, немудреные торговые ларьки быстрого питания, стоянки автобусов, такси и …И до боли знакомая бронзовая фигура…Фигура Владимира Ильича. Ленин! Смешно сказать, но марксистом и ленинцем я стал ещё в пелёнках. Моя мать уже после моего рождения поддалась всеобщему сумасшествию и своей подруге, сокурснице по Рабфаку, и неистовой марксистке Хамро Таировой, будущему министру Республики Таджикистан, и срочно переименовала меня в гибридную аббревиатуру Маркса и Ленина. А потом был детский сад с портретами дедушки Ленина – таким елейным и ласковым, что казалось сама любовь льётся на тебя. И которые висели во всех наших комнатах, разве только не в самой нашей любимой, где мы часами сидели на горшках.                                                             А потом – приём в пионеры в пионерскую организацию имени В.И.Ленина у огромного костра на школьном дворе Ташкентской Пятидесятки. Пламя костра из тьмы выхватывает наши сосредоточенные, не по-детски, лица самозабвенно и отрешённо повторяющие слова пионерской присяги – “ Я, юный пионер Союза Советских Социалистических Республик, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь … “ Потом нам всем повязывают красные галстуки. Я весь дрожу и со слезами на глазах непрестанно твержу, что я готов тотчас – без промедленья и без раздумья отдать свою жизнь “борьбе за дело Ленина и Сталина! Борьбе за освобождение рабочих всего мира от буржуев и капиталистов! “ И вот мы уже все вместе поём “Взвейтесь кострами синие ночи, мы – пионеры дети рабочих…” Это была сказка! Домой я бежал на крыльях и такими крыльями для меня были развевавшийся на моей шее красный галстук и моя уже причастность к пионерам и пионерской организации имени моего любимого Ленина.            А потом – Комсомол! Ленинский! С его бесконечными собраниями и с бесконечными комсомольскими разборками. А потом – а потом за нас уже взялся институт. И это уже было всерьёз, и капитально! И это была уже настоящая чистка и промывка наших молодых и неокрепших мозгов. Наше недельное расписание сплошь пестрело аббревиатурой ОМЛ или Основ Марксизма-Ленинизма и семинарами по ОМЛ с конспектированием и обсуждением работ теоретиков Марксизма-Ленинизма и, в первую очередь, работ Владимира Ильича. ОМЛ и прочие общественные науки у нас вел молодой доцент философии Самуил Исаакович Штейнбук. Это был преподаватель новой волны и умница до невозможности. Слушать его лекции и общаться с ним на семинарах – была просто сказка. Я, вообще, не особенно радел касательно своих институтских успехов и был безнадёжно далек от наших признанных курсовых лидеров: курносой красавицы – Леночки Михайловой и просто красавицы, а по совместительству ещё и комсомольского авторитета – Лизы Черновой, но по ОМЛ я выкладывался по полной и ходил у молодого доцента в фаворитах.                                                Я обычно допоздна засиживался в “Ленинке”, так мы нежно называли Государственную Библиотеку им. Ленина, и которая находилась всего лишь через квартал от нашего института. Здесь для публичного чтения студентам и рядовым читателям был отдан самый большой зал библиотеки – Зал N1 Это было завораживающее зрелище – огромный зал, величиной чуть ли не с половины футбольного поля, море зелёных настольных абажуров и под ними склонённые и напряженные головы, обложенные с обоих сторон стопками книг, и ищущие истину и ответы в трудах гениев, в трудах основоположников Марксизма-Ленинизма и в 55-ти томах полного собрания сочинений В.И. Ленина. В зале стоит благоговейная тишина, за которой внимательно следят дежурные по залу, и которая лишь время от времени прерывается кашлем читателей в различных частях зала. И приходила ли кому-нибудь из нас, тогда сидевших в зале, бредовая мысль, что он ищет черную кошку в чёрной комнате, в которой её никогда не было. А за пределами “Ленинки”, вот так же, как и мы, миллионы и миллионы умов по всей стране отчаянно и самоотверженно искали правду жизни и чёрную кошку в тех же самых трудах основоположников Марксизма-Ленинизма и в тех же самых трудах В.И. Ленина.

Предпоследний курс института совпал с 20-ым съездом партии и зачитыванием нам открытого письма ЦК. В одно мгновение со всех своих постаментов слетели и разбились вдребезги все коммунистические властители наших умов. И сразу стали жестокой реальностью всплывшие преступления большевиков, а потом станет чудовищной реальностью и правда о Царской семье – семье Николая II – последнего Российского Императора.                                                                  Сразу после отречения Николай II и его семья переезжают из Александровского дворца в Царское Село, а потом по решению Временного правительства их высылают в Тобольск. Но потом большевики переигрывают и принимают решение об организации открытого суда над Романовыми..С этой целью они перевозят их в Екатеринбург и помещают их в доме бывшего военного инженера-строителя Ипатьева для последующей переправки в Москву. Однако, восстание Чехословацкого корпуса и их совместное наступление с белой