Часть первая
Лингвист поневоле

Глава первая

Этапом вовсе не из Твери, как поётся в любимом шансоне Сантея, в очередной раз отправился Александр Бредихин на территорию сибирского отбывания очередного уголовного наказания, вынесенного ему за банальную кражу.

На этот раз провожали рецидивиста в дальний путь сотрудники «Матросской тишины», получившей особую популярность после содержания в ней важных арестантов, ранее занимавших высокие должности в государственных кругах или финансировавшие свой бизнес вопреки законам, существующим в стране.

И это притом, что Сантей на уровне «авторитетных» обитателей «Матросской тишины», был слишком мелкой сошкой, чтобы хотя бы и на малое время занимать шконку в камере такого солидного следственного изолятора.

Всё дело было в значимости события, связанного с совершения преступления Бредихиным. Это он был одним из первых, кто взялся обчищать книжные фонды научной библиотеки на Нахимовском проспекте столицы, прежде чем главное хранилище информации России не подверглось катастрофическому уничтожению.

За то и поплатился.

Правда, учли судьи при вынесении приговора его активное сотрудничество со следствием и назначили наказание всего-то в три года лишения свободы в колонии строгого режимы.

А вот дальнейшая уголовная судьба Александра Викторовича уже всецело зависела от тез государственных мужей, кому был причинён непоправимый вред пожаром в научной библиотеке – Федеральной Службе Охраны.

Так как именно их вотчина – секретный фонд рукописей, книг и документов с лимитированным, говоря проще, крайне ограниченным доступом к информации, содержащей государственную тайну, пострадал первым в той беде, связанной с умышленным поджогом.

А так как Бредихин являлся единственным свидетелем подготовки и совершения преступления, то начальник Управления ФСО генерал Константин Безбородов позаботился о том, чтобы с воли до него не добрались руки бывших сообщников, пожелавших избавиться от того, кто «развязал язык».

И для этого самым лучшим вариантом, как раз и остаётся «Матросская тишина».

И всё же век в ней не просидишь.

Настала пора отбывать на постоянное место исправления, где для московских недоброжелателей Сантея, имелось куда больше шансов отомстить ему и оборвать ниточку, ведущую расследование к ним самим.

Только и тут генерал позаботился о сохранности фигуранта уголовного дела, имевшего перспективу быть расследованным до конца по вновь открывшимся обстоятельствам.

По настоянию Безбородова, отправили Александра Викторовича Бредихина туда, где, по мнению столичных обывателей, «Макар телят не пас!»:

– В самые дебри Сибири.

А именно, в учреждение УФСИН, расположенное в пригороде столицы Республики Алтай.

И по прибытию в колонию, сменив несколько этапов конвоирования, Сантей не остался без «отеческой заботы» Генерала Безбородова.

Как и в пути, конвой не мог не согласовывать свои действия по обращению с этим заключённым, без оглядки на генеральскую визу в его «Личном деле», требовавшую обеспечить полную безопасность Александру Бредихину, пока он находится за решёткой.

И тот почувствовал особое к себе отношение уже с первых шагов выхода из карантина:

– Ему предложили непыльную должность библиотекаря!

Тем более, что незадолго до этого условно-досрочно освободился за примерное поведение прежний «книжный червь» и ничто не мешало новичку осваиваться среди классиков литературы и представителей современных авторов, заполнивших читательский интерес более лёгким чтивом:

– Детективами, приключениями, фантастикой!

Радужная перспектива на собственное подобное скорое освобождение по УДО за «примерную выдачу книг» окрылило Александра Викторовича.

И он сразу же, как в омут с головой, ушёл в новое для него:

– Библиотечное дело.

В соответствии с ним, заниматься приходилось ему не работой на пилораме или в швейном цеху, где всякое возможно с любым из заключённых, приди с воли кровавое решение авторитетов по его поводу, а исключительно в уютном помещении, заставленном стеллажами с книгами.

Вот так и сделала судьба своеобразный круг в его отношении:

– Книжный вор стал хранителем библиотечного фонда колонии для воров, убийц и прочего криминального элемента.

Глава вторая

Ещё только знакомя вновь прибывшего заключённого с его правами и обязанностями на новом месте, заместитель начальника исправительной колонии по работе с заключёнными майор Николай Кутахов, поделился некоторыми секретами.

Он не только вручил Александру Бредихину ключи от читального зала и книжного фонда, но и в журнале учёта читателей и их интересов, лично показал ему сразу несколько фамилий, занесённых туда ещё прежним библиотекарем.

И он же достаточно жирно подчёркнул их фломастером «для памяти».

– Это активисты, без которых работать с читательским контингентом было бы крайне затруднительно, – пояснил Николай Иванович. – Парни не только принимают заказы на ту или иную книгу, но и доставляют найденную по заявкам литературу в отряд, потом меняют уже прочитанную на другую.

Подчёркивая важность этих «помощников библиотекаря», майор назвал индивидуально каждого из них:

– Анатолий Безматерных, Егор Сидихин и Андрей Белокопытов.

Правда, при этом не стал вдаваться в то, за что они оказались в заключении, получив немалые сроки лишения свободы, до окончания которых каждому оставалось ещё по пять лет.

– Главное, что они встали на путь исправления и в соответствующий момент могут претендовать на милость государства – условно-досрочное освобождение, – дал понять заместитель начальника ИК. – И твоя задача, поддерживать в них эти лучшие чувства.

Личное знакомство с активистами состоялось в тот же вечер, когда перед самым закрытием библиотеки, сюда пожаловали все трое.

Только теперь уже, представляясь вновь назначенному «книжному червю», уголовники не стали скрывать причины своих неладов с законом.

Анатолий Безматерных, получивших прозвище, исходное от фамилии – «Мэм», мотал срок за участие в пьяной драке, окончившейся гибелью одного из её участников.

Лёгкий на шутку и смех Егор Сидихин, этим же сам и заработал своё лагерное «погоняло» – «Гыгыля», хотя вовсе не до веселья бывало всем тем гражданам, кто пострадал от кулаков этого, распоясавшегося хулигана.

Ещё проще было Андрею Белокопытову, стать в «зоне» «Седышом».

Для этого и фамилия у него была подходящая, и цвет волос соответствующий – как будто всю жизнь только и делал, что безжалостно для прически, выгорал под южным солнцем на пляжах, где на самом деле мог стащить вещи у беспечного купальщика.

И там же он встречался со своими клиентами, помогавшими Седышу продавать в розницу наркотики, которые он поставлял свои сообщникам на правах оптового торговца.

Одно портило внешность Андрея, заставляя его не улыбаться и больше молчать:

– Полный рассвет кариеса во рту, где давно чернели одни корешки от бывших зубов.

…Все они были столь разными, что могло возникнуть сомнение в искренность всей троицы «сеять доброе и вечное» на ниве книжного просвещения.

Если, разумеется, не брать в расчет то главное обстоятельство, о котором говорил майор Сантею в их откровенном разговоре:

– Честно зарабатывают себе положительные характеристики, чтобы при истечении двух третий своих наказаний, подать прошение об УДО.

Пока же активисты и на самом деле стали большими помощниками Александру Бредихину.

Они сортировали книги на стеллажах, в соответствии с жанром и авторами. Заполняли формуляры читателей. И даже могли ответить на те вопросы, что время от времени возникали у их теперешнего «книжного руководителя».

Именно такой возник у Сантея, когда он увидел несколько полок с различными учебными пособиями, как по профессиональному мастерству, учебники для средней школы и даже институтские заумные издания.

– У нас многие учатся в вечерней школе, посещая уроки после работы, – рассказал Мэм. – А есть и такие фраера, кто до посадки был студентом, а здесь восстановился в ВУЗе и мечтает к выходу на свободу обрести утерянный было диплом.

– И этот заочник тоже осваивает высшее образование? – переспросил библиотекарь о владельце нескольких учебников по филологии, не имевших обозначения о принадлежности к фонду книг их ИК.

– Нет, оказался саботажником его близкий родственник, пообещавший не состоявшемуся учителю оплачивать учёбу в университете, – подробно ответил на это раз уже Гыгыля. – Вот он, ха-ха и завершил образование, на половине дороги.

– А книжки свои оставил для библиотеки и в руки не берёт, чтобы забыть о прежнем студенческом наваждении! – принял участие в состоявшемся разговоре и Седыш. – Только кому они тут нужны с их особенной спецификой.

Проводив активистов в отряд с новыми партиями томов, заказанных для отрядной братвы, Сантей внимательнее отнёсся к «подарку» университетского банкрота.

И призадумался о стечении обстоятельств и возможных перспективах, которые открывались лично перед ним с такими учебными пособиями:

– Это были «Старославянский язык» и «Старославянский словарь» по рукописям десятого-одиннадцатого веков с полным описанием лексики древнейших памятников письменности славян.

При этом, судя по всему, один из таких древних литературных памятников он уже успел подержать в своих руках.

Ведь после поджога научной библиотеки на Нахимовском проспекте столицы и кражи оттуда ценных текстов, он видел точно такие же знаки, как в этих учебниках:

– Когда выдирал из-под драгоценного серебряного, с самоцветами, переплёта, толстые листы пергамента.

Тогда он не понимал ценность всего того, что перенёс монах из своей древней действительности в исторический текст, и после разоблачения не раз укорял себя в невежестве:

– Вовсе не зря государственные службы озабочены поисками пропавших страниц артефакта?

И чуть ли не мечтал:

– Может быть, лично мне мог достаться немалый навар из наследия прошлого, сумей я разобраться в исторических хитросплетениях.

Тем более, что на самом деле иная судьба ждала ту рукопись, нежели горькая версия Сантея, заявленная им для следствия.

И вот новая встреча с незнакомой письменностью, выпавшая на его долю волею самой судьбы.

Особенно заинтриговали Александра рекомендации авторов учебника, которые чуть ли не гарантировали быстрое изучение старославянского языка даже людям, прежде не интересовавшихся этой мудрёной темой.

– Заниматься по нему можно и самостоятельно, так всё объясняется предельно ясно и понятно, – задумчиво протянул Сантей. – Что же, посмотрим, почитаем, поговорим!