Для социалиста подобные вопросы были бы малоинтересны, зато они давали обильную пищу для размышлений тому, кто избрал одну из самых редких профессий на земле. Суть в том, что вот уже несколько месяцев в нем шел процесс расщепления цельного мира юности, когда человек решает, стоит или не стоит умирать за то, во что он больше не верит. В Цюрихе, глухими ночами, когда сон не шел к нему, он поверх рассеянного света уличного фонаря смотрел, бывало, на чью-то подсобку на другой стороне улицы и думал о том, что ему хотелось бы быть добрым, быть сердечным, быть смелым и мудрым, но это отнюдь не легко. И еще он хотел быть любимым, если это не повредит его планам.