– Ах, королева, – игриво трещал Коровьев, – вопросы крови – самые сложные вопросы в мире! И если бы расспросить некоторых прабабушек и в особенности тех из них, что пользовались репутацией смиренниц, удивительнейшие тайны открылись бы, уважаемая Маргарита Николаевна. Я ничуть не погрешу, если, говоря об этом, упомяну о причудливо тасуемой колоде карт.Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»
Известная цитата Булгакова про «вопросы крови» отражает суть романа Фредерика Сулье «Мемуары Дьявола» на сто процентов. Автор только тем и занимается, что тасует перед нами колоду, из которой то и дело вылетают короли, дамы, валеты вперемешку со всякой шушарой, метящей в тузы. Но, если приглядеться, то странная какая-то колода, и расклад получается странный, дьявольский расклад. А что? Да так. Сплошные пики – удар ложится на сердце, черные короли и валеты несутся в бешеной пляске и, разумеется, без пиковой дамы не обойтись. Встречаются, правда и бубны: дальние дороги, бесполезные хлопоты, внезапные письма, смешивающие все планы. А как же червовая любовь, как же сердце? Сердце, если и есть, то только разбитое, вернее, разорванное в клочья, втоптанное в грязь и выброшенное в сточную канаву. Невинность поругана многократно и выставлена на осмеяние, алое сердце стало черным, взяло пику и пошло в наступление, чтобы отомстить, или погибло в нищете, безумии и позоре.
Наш главный герой барон Арман де Луицци – валет меченый. Его род проклят, и сделка с дьяволом досталась по наследству. Наш Арман, богатый, знатный, обворожительный, ищет счастья, получив во владение Сатану вместе с домом и земельными угодьями, и если найдет в десятилетний срок, то проклятье утратит силу. Справится ли? С таким-то помощником? Если честно, у него есть все шансы, Дьявол изумительно политкорректен и не влияет на свободную волю барона, но беда-то в том, что наш герой глуповат. Нет, он не дурак, он просто аристократ и светский невежа, жертва собственных предрассудков и самомнения. Там, где надо подумать – прется напролом; где стоит присмотреться – впадает в амбицию; а когда счастье само идет ему в руки, он, как осел, несется за подвешенной дьяволом морковкой, давя на своем пути все, что попадается под копыта, а, потом – ах! – раскаивается, заламывает руки и проливает слезы о содеянном. И мечтает все исправить, но… тут же видит новую морковку. Благими намерениями, благими намерениями…
Дьявол, натурально, над ним издевается. Колоритная фигура, многогранная, любит порисоваться, прочитать нотацию, дать пару советов, которые потом, обязательно, выйдут боком. Дьявол Сулье лишен пафоса и трагизма, но жив, умен, многолик и любит принарядиться согласно к ситуации. Он то светский человек, то буржуа, то аббат, то авантюрист, то пропойца – и речи всегда соответствуют виду. Лишь в начале он появляется в образе прекрасного андрогина, а в конце – в своем истинном адском обличии. По сути, Сулье дал начало образу Дьявола, являющегося отражением мира, в котором он находится, тому образу, который стал так популярен впоследствии. Это уже не Сатана романтиков и не Черт на помеле, он свой, тем и страшен, потому что близок. По свидетельству исследователей, «Мемуары Дьявола» оказали некоторое влияние на Достоевского, который одно время зачитывался романами Сулье, черт Ивана Карамазова носит черты именно такого искусителя. Во французской литературе подражаний была тьма, публикация «Мемуаров…» вызвала целую волну всяких «записок», «исповедей» и т.п., перепевающих мотивы произведения Сулье. Ну а про нашего всеми любимого Булгакова я чуть позже несколько строк черкну. По-моему, любой любитель литературы с демоническим душком должен прочитать это произведение. Первоисточники надо знать.
Но возвращаюсь к вопросам крови, которая так важна в романе. По структуре книга состоит из множества вставных новелл, которые поначалу кажутся никак не связанными, но постепенно нити переплетаются и превращаются в какое-то запутанное месиво. История начинается в борделе, заканчивается в великосветской гостиной; кокотки становятся маркизами; светские дамы отдаются по пьяни; аристократы торгуют дочерьми и титулами; буржуа косят под аристократов и покупают пэрство; проходимцы становятся уважаемыми людьми, зато добродетель оклеветана; садисты держат невинность в темнице; верные жены оказываются в психушке – и все это общество постоянно производит детей: законных, побочных, внебрачных; дети теряются, меняются, сдаются в приют, оказываются на паперти, на панели, усыновляются, удочеряются и так перепутываются, что удивительно, как наш герой не оказался папой самому себе. Санта-Барбара отдыхает, здесь женщину поиметь страшно – она может оказаться сестрой. Это и есть «Мемуары Дьявола», который рассказывает все эти истории Арману для того, чтобы тот мог воспользоваться ими для обретения счастья. Иногда трудновато следить за сюжетами, выскакивающими один из другого до бесконечности, невероятное количество имен сплетается в хаос, некоторые истории, законченные в первом томе, снова обретают жизнь в шестом, и уже очень трудно вспомнить, кто от кого тогда забеременел, кто кого предал и кому продал. Немного затянуто, иногда сентиментально, но таковы приметы литературы того времени, а в целом любопытно.
Во всех этих фривольных фельетонах Сулье дает картину тогдашней Франции, которая представляла собой причудливое и пестрое смешение. За длительный период революций, войн, Наполеоновской империи, ее падения, реставрации Бурбонов, новой буржуазной революции 1830 года вековые границы между сословиями стерлись и появилось новое равенство: равенство аморальности. Подлоги, подделанные векселя, убийства ради наживы и положения в обществе, сокрытие правды любой ценой, вчерашний разврат на службе морали – вот та среда, где наш бедный барон ищет счастья. Он лучше многих: он не крадет и не убивает, не покупает титулов и дочерей, но обо всем судит с позиций этого общества, для которого нет ничего святого. И он запутывается все больше и больше. Но все же де Луицци удачлив достаточно, чтобы среди этой мути отыскать несколько перлов, несколько женщин высокой души, с которыми он находится в отношениях разного рода, и которые могут стать его спасением. Но станут ли?
Развязка напоминает американский фильм, где герой сидит связанный в кресле, над ним висит груз, соединенный системой сложных блоков с таймером, и, как только настанет время Икс, таймер сработает, шарик покатится по желобу, что-то ударит, вода перельется из одного сосуда в другой, свеча подымется и начнет пережигать веревку, а потом груз неминуемо рухнет, если только пленник не исхитрится что-то сделать или обстоятельства не помогут ему. Барон Арман де Луицци, у вас есть несколько минут, вы успеете принять правильное решение, веревка уже дымится?
Подводя итог: не шедевр, но очень мило. Рекомендую любителям французской литературы девятнадцатого века. Есть отголоски Виктора Гюго и Бальзака, а также Дюма и Эжена Сю, здоровая доля юмора и сатиры не дает стать этому роману просто сборником фривольных пошлостей, это была удачная идея позволить Дьяволу судить о грехах современного автору общества, получилось правдиво, но без пафоса и поучения. Интересный документ эпохи. Простите мне, что я так расписалась. Если кому-то интересно, возьмите djvu с виртуальной полочки.
И оффтопом
небольшой привет Михаилу Афанасьевичу Булгакову
Я хорошо знаю наш многими любимый (и мной тоже) культовый роман, поэтому не могла не заметить такого рода параллелей:
Первая встреча героев, портсигар:
«Мастер и Маргарита»
– Вы хотите курить, как я вижу? – неожиданно обратился к Бездомному неизвестный, – вы какие предпочитаете?
– А у вас разные, что ли, есть? – мрачно спросил поэт, у которого папиросы кончились.
– Какие предпочитаете? – повторил неизвестный.
– Ну, «Нашу марку», – злобно ответил Бездомный.
Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному:
– «Наша марка».
И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в портсигаре именно «Наша марка», сколько сам портсигар. Он был громадных размеров, червонного золота, и на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник.
«Мемуары дьявола»:
– Ну и дрянь же выкурите! У вас что нет нормальных контрабандных сигар?
Арман промолчал.
– Так отведайте моего табачку, – предложил Дьявол.
Он вытянул из кармана небольшой портсигар изысканной работы, достал из него две сигары, прикурил одну из них от уголька, который продолжал держать в руке, и протянул Луицци.
Мнимое сумасшествие
«Мастер и Маргарита»
– Доктор, – шепотом спросил потрясенный Рюхин, – он, значит, действительно болен?
– О да, – ответил врач.
– А что же это такое с ним? – робко спросил Рюхин.
Усталый врач поглядел на Рюхина и вяло ответил:
– Двигательное и речевое возбуждение... Бредовые интерпретации... Случай, по-видимому, сложный... Шизофрения, надо полагать. А тут еще алкоголизм...
Рюхин ничего не понял из слов доктора, кроме того, что дела Ивана Николаевича, видно, плоховаты, вздохнул и спросил:
– А что это он все про какого-то консультанта говорит?
– Видел, наверно, кого-то, кто поразил его расстроенное воображение. А может быть, галлюцинировал...
«Мемуары дьявола»:
…наконец доктор уставил на больного палец и глубокомысленно изрек:
– Смотрите: скулы резко выдаются; лицо багрового цвета, опухшее; глаза покраснели блестят от возбуждения; глазное яблоко беспрерывно вращается; дыхание неровное, прерывистое; кожа шелушится – все признаки налицо, болезнь в полном разгаре.
– Позвольте, – скромно вставил Луицци, – мне кажется, вы ошибаетесь…
– Вот! Видите? – широко улыбнулся господин Кронстекуп. – Явный бред! Он говорит, что я ошибаюсь.
Та же сцена далее:
«Мастер и Маргарита»
– Пропустите-ка, – сказал Иван санитарам, сомкнувшимся у дверей. – Пустите вы или нет? – страшным голосом крикнул поэт.
Рюхин задрожал, а женщина нажала кнопку в столике, и на его стеклянную поверхность выскочила блестящая коробочка и запаянная ампула.
– Ах так?! – дико и затравленно озираясь, произнес Иван, – ну ладно же! Прощайте... – и головою вперед он бросился в штору окна. Раздался удар, но небьющиеся стекла за шторою выдержали его, и через мгновение Иван забился в руках у санитаров. Он хрипел, пытался кусаться, кричал:
– Так вот вы какие стеклышки у себя завели!.. Пусти! Пусти, говорю!
Шприц блеснул в руках у врача, женщина одним взмахом распорола ветхий рукав толстовки и вцепилась в руку с неженской силой. Запахло эфиром. Иван ослабел в руках четырех человек, и ловкий врач воспользовался этим моментом и вколол иглу в руку Ивану. Ивана подержали еще несколько секунд, и потом опустили на диван.
«Мемуары дьявола»:
– Я требую другого врача, – продолжал Луицци, – а этого шарлатана я и знать не знаю! Грязный интриган! Господин Башелен, я в руках негодяев, которые хотят нажиться на моей смерти!
– Крепче, крепче привязывайте, – командовал доктор, в то время как Луицци сопротивлялся, как только мог. Наконец последние силы оставили барона; хрипя от гнева, он уронил голову на подушку, совершенно ослабев и задыхаясь.
Пиявки
«Мастер и Маргарита»
Прошло два часа. Профессор Кузьмин сидел в спальне на кровати, причем пиявки висели у него на висках, за ушами и на шее.
«Мемуары дьявола»:
– Ну-с, а какое действие оказали на больного этой ночью пиявки и горчичники?
– Я их не ставила, ведь ночь прошла очень спокойно.
– Хм, крайне сомнительно. Никогда его пульс так сильно не бился. Немедленно поставьте и никак не меньше сотни!
Гордая женщина
«Мастер и Маргарита»
– Мы вас испытывали, – продолжал Воланд, – никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут! Садитесь, гордая женщина!
«Мемуары дьявола»:
– Ага! – хмыкнул Луицци. – Теперь я понимаю, почему ты так возлюбил эту женщину. Ее гордыня просто поразительна, и это притом, что она пала так низко.
– Гордость не может пасть слишком низко, милый ты мой барон. Только тщеславие, как бы высоко оно не забралось, так и норовит вползти в выгребную яму.