– Инставрации? – переспросила Гленис Годвин. – Кажется, я забыла, что это значит, если вообще знала.
– То же самое, что реставрация. Или возрождение.
– А что за Святой Замысел? А, хотя нет, не отвечайте, я сама угадаю. Они хотят укрепить чувство своей непогрешимости. Они намерены развязать войну, и эти розы по какой-то причине могут дать им преимущество. Значит, мы должны понять, в чем оно состоит, и лишить их этого преимущества, а по возможности и присвоить. Примем это к сведению и не будем забывать.
– По-моему, «Оукли-стрит» не в том положении, чтобы ввязываться в войну, – заметила Ханна.
– Я вовсе не призываю воевать, – сказала Годвин. – Напротив, я хочу предотвратить войну и рассуждаю так: если мы будем действовать разумно и эффективно, то, возможно, нам это удастся. Вы же понимаете, Малкольм, почему я посылаю туда именно вас? Далеко не каждому это будет под силу.
Малкольм понимал, и Ханна тоже, но Кейпс не понял и посмотрел на него с любопытством.
– Потому что мы с моим деймоном можем разделяться, – пояснил Малкольм.
– А-а, – сказал Кейпс, еще раз посмотрел на Малкольма и кивнул.
Несколько секунд все молчали.
На столе что-то сверкнуло: солнечный зайчик скользнул по лезвию серебряного ножа для бумаг, и Малкольм ощутил нечто знакомое. Крошечная мерцающая точка, не больше атома, – но сейчас она постепенно разрастется и станет видимой, а потом превратится в блестящую петлю, в лучистое кольцо, как называл его Малкольм. Аста взглянула на него –