«Бесы (С иллюстрациями)» отзывы и рецензии читателей на книгу📖автора Федора Достоевского, рейтинг книги — MyBook.
image

Отзывы на книгу «Бесы (С иллюстрациями)»

5 
отзывов и рецензий на книгу

barbakan

Оценил книгу

Как может не полюбиться город, где дети, прогуливая школу, кормят чипсами “Pringles” не воробьев, а чаек. Где не привыкли беречь солнечный свет? Где на улицах дегенеративного искусства больше, чем в Париже, а в переулках готического квартала изо всех щелей тянет марихуаной? И еще – везде пальмы тепло и море, как в Сочи. Хотя, я не был в Сочи.

Так получилось, что несколько дней в Барселоне я провел в полном одиночестве. Компанию мне составлял только Федор Михайлович Достоевский. Я слушал с телефона роман «Бесы». И утром одного из таких одиноких дней я решил взойти на гору Тибидабо, чтобы увидеть красоту мира. Я позавтракал, перелил вчерашние остатки красного вина из стеклянной бутылки в пластиковую, положил ее в рюкзак, бросил туда же карту и запасные носки. На всякий случай взял со стола пачку сигар и вышел из квартиры.

На метро я доехал до станции Тибидабо. Поднялся. Ярко светило солнце, и день обещал быть прекрасным. Однако знаменитый синий туристический трамвайчик, следующий к подножью горы, про который я читал в путеводителе, не ходил. Не сезон. Я распутал наушники, включил книгу, сделал глоток вина, и пошел пешком по сверкающим рельсам пустого города. Бесноватая свита Достоевского полетела за мной.

«Россия, как она есть, не имеет будущности», – заговорил в ушах Кармазинов, это страна «деревянная, нищая и... опасная» и надо уезжать в Европу, где каменные строения, где хоть что-то стоит прочно. Когда я дошел до горы, оказалось, что в январе не работает и фуникулер. Сувенирные лотки стояли накрытые железными коробами. И я пошел вверх по грунтовой дорожке, по обеим сторонам которой росли лиственницы и туи, наполняя воздух чуть кислым хвойным запахом.

Я взбирался почти три часа. За это время мимо меня проскочили только три велосипедиста и одна белка. С каждым новым витком дороги город под ногами становился все дальше, все условнее. Живая материя уступала место простой геометрии, и разрасталось небо: синее с прихотливо ползущими облаками над шахматной доской расчерченного города. Схемы начались и в романе. Разделение человечества не две неравные части проповедовал Шигалев, «одна десятая доля получает свободу личности и безграничное право над остальными девятью десятыми». Потом со своим сумасшедшим проектом вступил Петр Верховенский: «Рабы должны быть равны: без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства». Потом маньяк Кириллов, идеолог самоубийства, Шатов – с народом «богоносцем»…

Я шел и меня поражал контраст между невероятной одержимостью в русском романе и сонной умиротворенностью европейской жизни. Если бы сейчас, по дороге в гору, я остановил одного из велосипедистов и попытался растолковать какой-нибудь из вопросов Достоевского, он бы обязательно вызвал скорую помощь. И был бы, по своему, прав. Для меня же все вопросы, поднятые в романе, совсем не кажутся устаревшими. Мы продолжаем быть такими же одержимыми, я чувствую это в своей фейсбучной ленте, в разговорах с друзьями.

Роман неправильно трактуют как критику революционного нигилизма, нечаевщины. Роман посвящен нигилизму вообще, проявленному во всех идеологических направлениях. Есть здесь бесы социализма и есть бесы либерализма. А Шатов исповедует вообще националистические идеи сурового консерватизма, близкие Достоевскому. Но и его автор делает одержимым. «Бесы» – роман об одержимых. О тех, кого «съела идея». Кто выше Бога и человечности поставил революцию, национальную идею или представления о прогрессе.

Погруженный в русские вопросы, я взошел на вершину горы к большому собору. У входа в него на каменной ступеньке сидели двое бродяг, девушка с пирсингом в носу, одетая грязненько, но по последней европейской моде, в лосины и крупные широкие полусапожки и длинноволосый парень в вельветовом пиджаке. А с ними – красивая статная собака, дог. Она стояла неподвижно в жестких лучах заходящего солнца перед сводчатыми дверями и будто сторожила святыню. Больше никого. За храмом открывалась широкая панорама с пустыми зелеными склонами гор, за которыми был виден уже какой-то другой город.

Я зашел внутрь храма, чтобы немного передохнуть после долгого восхождения. Посидел, послушал григорианский хорал в записи и понял, что жутко проголодался. Я вышел на улицу стал оглядываться вокруг. В окнах большого ресторана, напротив меня, были перевернуты стулья. Видимо, до начала сезона. По перилам летней веранды расхаживал праздный кот. Чуть ниже один ресторанчик все-таки работал. Смешливая сеньора-официантка и, наверное, по совместительству хозяйка, совсем не понимала по-английски. Я хотел заказать красного вина, но жестикулировал так неловко, что она чуть не принесла мне кока-колы. А дальше все было сказочно – полбутылки вина, полцыпленка, салат из грубо нарезанных овощей, где кольца лука только облиты винным уксусом, оливки и куски ветчины. И хоть сеньора не принесла ничего из того, что я заказывал, было ужасно вкусно.

Когда я рассчитался и вышел из ресторанчика, солнце заходило. Длинные острые тени туи нарезали дорогу аккуратными треугольниками. Я вспомнил про сигары в рюкзаке и решил выкурить одну. Я сел на скамейку, закурил, выпустил большой клуб дыма и посмотрел на город: паэлья, хамон, кофе-соло и никаких страданий. Скукота. Я вновь распутал наушники и включил плеер. Достоевский продолжил свою горячечную скороговорку. «Какое счастье, что у меня есть дом», – подумал я.

17 февраля 2014
LiveLib

Поделиться

Whatever

Оценил книгу

А вот давайте честно, а то зачем ходить вокруг да около, как только дело касается обаяния тяжёлого и мрачного...
Вкус к истерике, вкус к серёзному и масштабному, доминирующий в путаной, но необычайно сильной манере Фёдора Михайловича, побеждает все возможные плюсы умеренной и правильной прозы, которую мы называем "хорошей".

Однажды мне довелось слышать сравнение Достоевского с "Мерседесом". Мол, люди, не разбирающиеся в машинах, на вопрос "какая машина лучше", всегда отвечают "Мерседес". Потому что это бренд, это притча во языцех, это слава над известностью, это то, как мы ассоциируем слово "литература" с именем Достоевского.

Действительно, очень многие читающие люди, особенно молодые читающие люди, называют ФМ своим любимым автором. Его романы - едва ли не единственный эмоционально усвоенный материал из школьной программы. Но оттого ли это, что Достоевский как Мерседес? Оттого ли это, что люди плохо разбираются в машинах?
О, нет - полагаю с несвойственным мне оптимизмом. Достоесвкий - это тот автор, коим можно болеть, коим можно страдать, на нём учишься и мужаешь. Он - лучшее нетривиальное образование души. Он не врёт, не подлизывается к истине, умеет видеть хорошее в плохом и похое в хорошем. В конце концов, мало в чьих строках любовь так жива, трепетна, беспола и бесадресна, как в строках Достоевского. Под крылом его авторитета действительно тепло и спокойно за свою советь, как обещают учебники, монографии и список "главных книг" Бродского.

Но "Бесы" - не "Идиот". Они даже более, чем "Преступление и наказание" ,учат от обратного.

Поэтому, думаю, мне повезло, что я взалась их читать уже сейчас, а не три-четыре года назад. Бесы воплощают в себе противоречивую притягательность тяжести и боли, от которой часто открещиваются. Так, как, например, "Мастер и Маргарита" проверяет человека на притягательности зла. Бесы Достоевского будут помельче мефистофелевского пафоса Воланда, конечно. Они живут в душах эпохи, в героях времени, в тяжёлом сне русских сомнений. Казалось бы, не лучшая тема для современного читателя. Но чёрт возьми! - до чего прозорлив ум этого миролюбца!Будучи фанатиком судебных хроник и однодневных социальных разбирательств, ФМ своих героев точит из чего-то... постоянного, неизбывного. Страшного. Темнота притягательна, так как свет в ней - победа усилий, а не данность.

Мотивы могут повторяться. Студенты - рассуждать, женщины - истеричить, чиновники - пить и цитировать Писание. Но повторяя себя вновь и вновь Достоевский всегда писал о разном. В "Идиоте" - об идеале, в "Братьях..." - о силе крови, в "Претуплении и наказании" - о теориях, в "Бесах" - о темноте. Ох, да что я такое толкую... везде о всём, и столько, сколько ни в какую эпопею не вместится. Тонны мыслей и ситуаций, тонны сомнений и уверенности, неподъёмная, пугающая наука ЖИТЬ.

18 июня 2008
LiveLib

Поделиться

krek001

Оценил книгу

Впервые я прочитала «Бесов», когда мне было 16. Потом перечитала в 23. Теперь в 26. И я уверена, что буду читать их и в 31, и в 45, и в 54 и даже и потом, если доживу. Потому как мне всей жизни кажется мало, чтобы осознать, что же со мной творит эта книга
Я не буду врать и говорить, что поняла, о чем хотел сказать Федор Михайлович. Не буду утверждать, что поняла его намеки и неприкрытую карикатуру. Потому как ни черта я не поняла, да и наверное никогда не пойму. Я просто люблю эту книгу, просто так, без ее отсылок, без ее истории и предпосылок.
Ближе и вместе с тем загадочней книги для меня, пожалуй, и не существует. Иногда кажется, что я ее «раскусила», разложила все по полочкам. Но через секунду я понимаю, что ничего не понимаю, ни того, что в строках, ни того, что между ними. Да я и не хочу ничего понимать. Ведь узнаешь - интерес пропадет, все станет предсказуемо и просто. А так сохраняется тайна, почти мистическая, потусторонняя.

Хотя нет, вру. Одну тайну я разгадала. Николай Ставрогин. В 16 я была в него влюблена, в 23 – восхищалась им, сейчас мне его просто жаль. Человек, у которого есть все и в то же время – ничего. Его любят ненавидя, его уважают презирая. Он все и ничего. Он страшно силен, но в то же время невероятно слаб. Он ни в чем не видит смысла, в то время как сам является центром вселенной для многих людей, готовых по одному его зову побежать на край света. В книге он занимает так много места, хотя почти что и не появляется совсем, лишь изредка, тенью на полях. Бесы в его душе гуляют на всю катушку, но и бог от него не спешит отказываться. Шатов, Верховенский, Кириллов, Лебядкин – все они хороши, у каждого тараканов с добрый вагон будет, но ни один из них и в подметки не годится Ставрогину. А ведь все просто: они-то живые, стремятся, любят, ненавидят, пропагандируют, обманывают, верят. Ставрогин же мертв, живущий, но неживой. Ему нечего терять, потому что ничего нет. Ему все равно, что в ад, что в рай. И эта его фатальность пугает и восхищает. Уродство, физическое или моральное, всегда будет привлекать внимание.
Я люблю людей отчаянных, готовых кинуться в омут с головой. Есть в них что-то, что заставляет устои пошатнуться. Недаром же Верховенский имел такие виды на Ставрогина.

Книга полна терзаний и безумных идей, как всегда у Достоевского. Они мечутся, как ненормальные, сбивая с ног и кружа голову. Но одна идея уверенно и спокойно идет сквозь весь роман тонкой, но яркой нитью. Кто бы мы ни были, откуда бы мы ни приехали, перед каким бы богом ни замаливали свои грехи, в нас сидят бесы. В каждом из нас. Они рвут нас на части, топят в болоте и клеймят раскаленным железом. И что бы мы ни делали, они всегда будут частью нашей души. Иной раз удастся их задобрить и ненадолго заставить сидеть спокойно. Но рано или поздно они напомнят о себе. И тогда начнется хаос, в отдельно взятой голове, в небольшом городе или даже в целом мире, но он обязательно будет.

А ведь я повзрослела. В 16 на последней странице я истерила, сейчас же просто новопассита напилась :)

И да, помните:

Вернись чистым,
Несмотря на...
На молодость, на безразличие...
На стертые колени..
На бесконечное повторение агонии...
На всполохи красных нитей на стеклах...
На тени, узоры, на старость...
На бесконечное повторение агонии...

Я всегда думала, что же мне напоминает этот трек. Теперь понимаю, "Бесов".

20 ноября 2013
LiveLib

Поделиться

TibetanFox

Оценил книгу

С отзывами на Достоевского всегда одна и та же петрушка (не оговориться бы с «Бесами», не ляпнуть «Петруша») – очень трудно найти ту изначальную печку, от которой ноги сами пойдут в пляс. Я начну с рассказчика. Тот редкий случай, когда история у Достоевского льется не от имени никого и не от имени автора, а от вполне конкретного дяденьки, который якобы во всех событиях «Бесов» оказался замешан. Это немного странно, по той простой причине, что временами автор «забывает» о том, что этот рассказчик есть и начинает вещать от имени того непонятного и безликого демиурга произведений, которым он и является. Потом словно спохватывается – и в повествовании вновь появляется дяденька с именем и будто бы биографией, хотя он до самого последнего момента останется самым картонным и схематичным из всех персонажей «Бесов». Зачем же Достоевскому понадобилась эта ширма? Мне кажется, что автор намеренно не хочет говорить о Ставрогине, нечаевщине и революционных идеях от своего лица, чтобы читатели на стали приписывать ему лишних идей и мыслей. Отсюда и появляется невнятный дяденька, который будто бы нам про «Бесов» и вещает, хотя добрую половину информации, описанной в романе, он просто не мог знать. Вторая мысль по этому поводу – рассказчик понадобился, чтобы подчеркнуть интерес к Ставрогину не Достоевского, как автора, а простого обывателя. Действительно, его яркая фигура не так интересна Фёдору Михайловичу, чем чуть менее заметные, но более важные для автора герои-идеи. Опять же, повторюсь, это всего лишь мои мнения и догадки, бесы его знают, что там на самом деле.

Ну да ладно, танцуем дальше. Расправились с рассказчиком, берёмся за название. В романе есть сцена, в которой упоминается сон о России, одержимой революционными идеями, словно бесами. Но это только одна грань «бесовщины», потому что о каких только её проявлениях в масштабном полотне романа речь не пойдёт… Как мне показалось, самое главное во всех этих возможных трактовках – слово «одержимость». Не зря перевод на английский (на французский, кажется, тоже как-то похоже) блумсберийцы сделали с акцентом на название Obcessed, «Одержимые». Ведь «бесы» - это действительно не демонические сущности с рогами, копытами и пятачками, а беспокойные думы. Одержимых в романе пруд пруди, каждый второй, если не первый. Тем не менее, одержимые иной раз кажутся нам больше типажами, чем реальными людьми. Типажи до сих пор не меняются. Всё так же бродят по улицам Верховенские-старшие, которые так хотят прослыть интеллектуалами, что выглядят полными ослами. Забавно, кстати, наблюдать за трансформацией его речи по ходу течения романа. Если в начале он лишь изредка вворачивает в речь парочку изящных французских словечек, то к последним главам он почти полностью переключается на басурманскую французщину.

О героях, впрочем, чуть позже. Пока не забыла, хотелось бы ляпнуть ко всем тем, кто долетел до середины отзыва: если вы еще не читали «Бесов», а только собираетесь, то обязательно проверьте, если ли в вашем издании глава «У Тихона». В советских сборниках сочинений ее зачастую не печатали (почему, кстати, ума не приложу – вещи там, конечно, говорятся жутковатые, но не настолько, чтобы вдруг уничтожать целую главу). Глава, кстати, сыроватая, возраст девочки в ней дается в двух вариантах, но это не суть. Какой бы вариант ни был, он все равно не слишком красит Ставрогина. Зато без этой главы, как мне кажется, вся суть его образа совершенно теряется. А так как для многих читателей главным персонажем будет являться именно он (хотя, как водится, о главенстве персонажей в таком их изобилии – как и почти всегда – у Достоевского можно поспорить), то не хотелось бы лишнего недоумения по поводу некоторых аспектов его диковатого поведения.

Ещё для прочтения «Бесов» надо запастись небольшим запасом истории и фактов. Во-первых, хотя бы краем уха послушать, что такое нечаевщина и с чем её едят, а заодно узнать про прототипа Шатова. Впрочем, во всех уважающих себя изданиях это прописано где-то в сносках или заметках, надо просто не лениться и вовремя в них заглядывать, тогда в романе откроется огромная сцена иносказательного действия. Во-вторых, неплохо бы вспомнить про вражду Достоевского и Тургенева. В «Бесах» очень сильна сатирическая линия (ах, как изумительна сцена бала у Виргинских, где на орехи достается всем и вся!), и катком юмора Фёдор Михайлович проходит по своему врагу. Заодно в образе Кармазинова перепало стёба и романтизму (наверное, отсюда и фамилия, похожая на Карамазина) в розовых ленточках и пурпурных сопельках. Реализм vs. Романтизм: отражение событий и фактов против извечного пихания себя и своих ощущений вместо реальности.

Под конец же можно и немного про персонажей. Как ни крути, а характеры у Достоевского всегда интереснее всего. От проклятого Ставрогина никуда не убежишь, он так и будет прорываться в центральные интересные фигуры. Не зря про него в самом начале говорят, что всё в нём «что-то уж очень». Очень и чересчур, слишком много. Поначалу он кажется демоническим, но это всё псевдодьявольщина. Настоящий бес и дьявол в романе – завистливый Петруша Верховенский, вот уж кто воистину не только одержимый, но и почти шизофреник. Его восприятие реальности искажено в угоду его собственным желанием. Вспомните самые первые сцены с ним. Когда кто-то шепчет, он говорит, что кричат. Когда кто-то спокоен, он возмущается, что человек ухмыляется или смеётся. Начинаешь задумываться, к чему вообще этому двигателю романа все его интриги и понимаешь, что логической причины-то и нет. Просто Петруша одержим завистью, из-за неё и творит всякую бесовщину.
Кириллов поначалу тоже кажется чем-то иным, каким-то сверхчеловеком. На деле же оказывается, что он и вовсе не человек, а какая-то идея выраженная антропоморфно.
Самый светлый персонаж – это Шатов, маленький клончик князя Мышкина. Заодно он оказывается прекрасным психологом, который «загадку» Ставрогина видит насквозь.

Наконец, Николай Всеволодович. На первых страницах кажется нам пустым провокатором, позже о нём начинает идти слава сумасшедшего… Но это не физическое сумасшествие, а, опять же, одержимость. Образ Ставрогина раскрывается на протяжении всего действия. Это не обычный человек, это логическое начало без души. У него под ногами духовной почвы, он от всего отстранён из-за этого и постоянно чувствует свою ущербность. Если уж распределять грехи по персонажам, то Николаю Всеволодовичу по полной достаётся равнодушие. И этот грех, как мы видим, действительно страшный. Ставрогин чувствует внутри себя бурную карамазовщину, какое-то начало, которое хочет действовать, делать, жить, а не просто существовать. Но отсутствие духовности мешает ему приложить куда-то свои силы. Так и получается, что внешне он всем из-за этого кажется скучающим обаятельным демоном, а внутри – испуганный и одинокий неприкаянный ребёнок. Ставрогину не хватает простых человеческих эмоций, в которых он разбирается, как свинья в апельсинах. Поэтому он пытается откуда-то их добыть… Пусть и негативные. Хотя бы такие. Тем более, что негативчик-то получать куда легче.

В итоге роман потрясает. Очень масштабный, многоплановый, глубокий. Можно рассматривать его только с того аспекта, который вам интересен. Психологизм? Пожалуйста. Революция и история? Туточки. Сатира или реализм? Да всё тут есть, выбирайте и читайте. Впрочем, лёгким это чтение не будет.

2 ноября 2014
LiveLib

Поделиться

satanakoga

Оценил книгу

Вот и встретились мы, впервые после школьного "Преступления и наказания", которое хоть и впечатлило, но и уморило неимоверной скукой. "Бесы" - вот что нужно изучать в школе, теперь я в этом убеждена. Почему?
Во-первых, она интересная и многоплановая, а событийность местами зашкаливает. Герои не бродят, увязнув в жидком вымысле, а бодро перескакивают из огня да в полымя вместе с ошалевшим читателем.
Во-вторых, вы что, серьёзно хотите что-то выдавить из современных школьников по поводу унылого убийства двух неприятных бабёнок? Да любой супергерой из кино убивает второстепенных персонажей пачками, тачками. Одним щелчком. И это не вызывает никакой особенной реакции, а тут на - жалей и исходи муками над двумя.
В "Бесах" же происходящее местами кроваво и драматично настолько, что ещё способно удивить молодое поколение жестокостью и беспросветностью. И жалеть есть кого, представлен целый веер жалких личностей с психозами и несчастной судьбой.
Хочешь - сосредоточься на юродивых мечтателях, богоносцах-эпилептиках, провозглашающих свои горячечные философские идеи переустройства мира.
Хочешь - следи за любовной или семейной драмой.
Хочешь - наблюдай приключения депрессивного недоловеласа в стране уходящей натуры.
А хочешь - просто ужасайся мрачным и лютым картинам обыденной жизни. Нищета, одиночество, безумие, отчаяние. Всё есть, в достатке.

Сперва вы оказываетесь в серёдке мрачно-романтического повествования "Все без ума от МэриСтаврогина", вокруг тайна, намёки, знаки и взгляды. Чувствуются отсылки к каким-то прошлым и настоящим грешкам, но тебе их не озвучивают, и ты сам мечешься из стороны в сторону, пытаясь в них разобраться. Кто чья жена, любовница, кто кого шантажирует, что замышляет, что за всеобщая истерика, почему они все угорели по снулой рыбине Ставрогину, ведь совершенно очевидно, что этот тип давно и прочно в смертельной депрессии и на плаву себя поддерживает лишь острыми ощущениями от собственной безнравственности.
Тема для школьного сочинения: "Ставрогин - тот самый хомячок, который никого не любит".
Тема для статьи на сайте лайфхак.ру: "Совращение, похищение, тайная женитьба и искусывание официальных лиц натурально зубами - десять шокирующих способов взбодрить себя в депрессии, о которых не знал никто! Ты будешь поражён.."

Потом - фарс, гротеск и уморительная сатира. Макабрический провинциальный бал с кадрилью Литературы и чтениями от великого русского писателя. Собрания жалкой кучки говнореволюционеров с провозглашением великой цели и метода.

А над всем происходящим, в центре, сбоку, справа и слева суетится мелкий дрянной трикстеришко с ядовитыми зубами и раздвоенным языком - Петруша Верховенский. Притворщик, эгоист и убийца. Не поверю, что идеалист, ни за что. Ну или такой себе идеалист, у которого идеалы отлично совпадают с собственной выгодой, как удачно выходит-то. Верховенский кружит по местному обществу и сеет зубы дракона, благо почва подходящая. Он всюду, он нашёптывает, убеждает и внушает, измазывая всё вокруг своей липкой личностью. Бес, трикстер, сволочь. Сперва - фигура довольно комическая, но затем черты его искажаются, проступает звериное начало, прорастают клыки, пальцы скрючиваются.

Затем - мрак, кровь, смерть и безумие. Или так - мрак, безумие, кровь, смерть, смерть, смерть.
Тема для обсуждения на городском собрании огородно-садового общества "Наш сАд": "Посеяли зубы дракона по скудоумию, а они очень быстро проросли и теперь нам всем трындец. Что делать?"

А ничего. Читать, получая мрачное удовлетворение. Радоваться, что ты извне, персонаж другой истории, истово благодарить.

20 декабря 2016
LiveLib

Поделиться