«В мечтанья погруженный...»

 
В мечтанья погруженный,
Пo улице я шел.
Я был король влюбленный,
Пред мной стоял посол.
 
 
От милой королевы
Кольцо принес он в дар.
Привет любимой девы
Зажег во мне пожар.
 
 
И вот в мою столицу
Спешит уже она,
В парчу и в багряницу
Светло облечена.
 
 
От счастья мои щеки
Пылают горячо,
И вдруг удар жестокий
Я получил в плечо.
 
 
И голос грубый, строгий
Над ухом прогремел:
«Мальчишка босоногий!
Толкаться как ты смел!»
 
 
Как из лазури ясной
Я на землю упал,
И франт, от злости красный,
Мне yши натрепал.
 
 
С поникшей головою
Плетуся я вперед,
Мальчишки надо мною
Смеются из ворот.
 

30 мая 1879

Гайдамаки

 
По лугам зеленым
В гору от реки
На конях поспешно
Едут казаки.
 
 
К дому подъезжают
И в окно стучат,
Отворить скорее
И впустить велят.
 
 
Молодая панна
Вышла дверь открыть
И, коня узнавши,
Стала их корить:
 
 
«Воры вы! От пана
Отняли коня
И убили зверски
Мужа у меня».
 
 
«Нет, не воры, панна,
Здесь перед тобой, —
Идут гайдамаки
На великий бой.
 
 
Мы за хлопов ваших,
Наших братий, мстим,
Кровью польской Польшу
Всю мы обагрим.
 
 
Мы коня купили,
Мужа твоего
Спать мы уложили
За коня его.
 
 
Не поет он песен,
Как когда-то пел,
Да и панне долго
Петь он не велел».
 
 
И к осине в поле
Панну повели,
Привязали крепко,
Ствол же подожгли.
 
 
Мечется Анеля,
Плачет и кричит,
Тлеет ее платье,
Вспыхнуло – горит.
 
 
И горит Анеля,
И клубится смрад.
А казаки далыше
К западу спешат.
 

l5 февраля 1880

Рифма

 
Сладкозвучная богиня,
Рифма золотая,
Слух чарует, стих созвучьем
Звонким замыкая.
И капризна, и лукава,
Вечно убегает.
Гений сам порой не сразу
Резвую поймает.
 
 
Чтоб всегда иметь шалунью
Рифму под рукою,
Изучай прилежно слово
Трезвой головою.
Сам трудись ты, но на рифму
Не надень оковы:
Муза любит стих свободный,
И живой, и новый.
 

29 июня 1880

«Спишь ты, матушка, в могиле...»

 
Спишь ты, матушка, в могиле,
Из нее не встанешь
И на дочь твою любовно
Никогда не взглянешь.
 
 
Без привета жить на свете
Тяжело, моя родная,
Тяжко мыкать злую долю,
Отдыха не зная.
 
 
Нет тебя, и друга нету.
Стал мне свет тюрьмою.
Сердце бьется, словно птичка,
Нет ему покою.
 
 
У чужих людей батрачку
Кто приветит, приголубит,
И какой же парень добрый
Сироту полюбит?
 
 
Научи ж, моя родная,
Дочку-сиротину,
Как избыть мне горе злое,
Лютую кручину.
 
 
Иль уж мне с ней до могилы,
До могилы не расстаться,
И с приветливою долей
Никогда не знаться?
 

27 июня 1881

Ариадна

 
Где ты, моя Ариадна?
Где твой волшебный клубок?
Я в Лабиринте блуждаю,
Я без тебя изнемог.
 
 
Светоч мой гаснет, слабея,
Полон тревоги стою,
И призываю на помощь
Мудрость и силу твою.
 
 
Много дорог здесь, но света
Нет и не видно пути.
Страшно и трудно в пустыне
Мраку навстречу идти.
 
 
Жертв преждевременных тени
Передо мною стоят.
Страшно зияют их раны,
Мрачно их очи горят.
 
 
Голос чудовища слышен
И заглушает их стон.
Мрака, безумного мрака
Требует радостно он.
 
 
Где ж ты, моя Ариадна?
Где путеводная нить?
Только она мне поможет
Дверь Лабиринта открыть.
 

7 ноября 1883

Проселок

 
Вьется предо мною
Узенький проселок.
Я бреду с клюкою,
Тяжек путь и долог.
 
 
Весь в пыли дорожной,
Я бреду сторонкой,
Слушая тревожно
Колокольчик звонкий.
 
 
Не глушимый далью,
Гул его несется,
Жгучею печалью
В сердце отдается.
 
 
Воздух полон гула,
И дрожит дорога, —
Ах, хоть бы уснула
Ты, моя тревога!
 

9 декабря 1883

«Пошел мне год уже двадцать второй...»

 
Пошел мне год уже двадцать второй,
И в Крестцах я учителем год третий,
А нa уроках я еще босой
Сижу в училище, одет как дети.
 
 
Просила мать, директор разрешил,
И каждый год вновь пишет разрешенье,
По бедности, и чтобы я служил
Примером скромности и береженья.
 
 
Простым я подпоясан ремешком,
В рубашке ситцевой, зимой суконной.
По улицам я в школу босиком
Хожу, храня порядок заведенный.
 

18 сентября 1884

«Я из училища пришел...»

 
Я из училища пришел,
И всю домашнюю работу
Я сделал: сам я вымыл пол,
Как делаю всегда в субботу.
 
 
Я мыл, раздевшись догола,
А мать внимательно следила,
Чтоб пол был вымыт добела.
Порой ворчала и бранила.
 
 
В одной рубашке стол наш я
Накрыл. «Живей! Не будь же копой!
Ну, а салфетка где твоя?
Да ты ногами-то не шлепай!
 
 
Варила я, а ты носи!
Неси-ка щи, да осторожно, —
А то ведь, боже упаси!
И обвариться щами можно».
 
 
Сходил ко всенощной; потом
Возился в кухне с самоваром.
Весь раскрасневшись, босиком,
Я внес его, кипящий паром.
 
 
Чай выпит. «Ну, пора и спать».
И все благополучно было:
Сегодня не сердилась мать
И ласково благословила.
 
 
Сказала: «Раньше поднимись
Тетрадки править пред обедней,
Теперь же поскорей ложись,
И не читай ты светских бредней».
 

Между 1882 и 1885

«Пятью восемь сорок...»

 
Пятью восемь сорок!
Лес пиши чрез ять!
Филин ночью зорок!
Припять, не Припять!
 
 
Повторяю это
Вот уж третий год.
Вот уж третье лето
Скоро подойдет.
 
 
Хоть и надоело,
Да не спросят нас.
Уж такое дело, —
Живо шлепай в класс!
 

13 марта 1885

«Что моя судьбина...»

 
Что моя судьбина,
Счастье иль беда?
Движется машина
Общего труда.
 
 
Винтик очень малый —
Я в машине той.
К вечеру усталый,
Я сижу босой.
 
 
Скучные тетрадки
Надо поправлять,
На судьбу оглядки
Надо забывать.
 

15 октября 1885

«Настала светлая минута...»

 
Настала светлая минута, —
Совсем не император я.
Вообразил я почему-то,
Что вся Америка – моя.
 
 
Я был встревожен и взволнован,
Я Новый Свет завоевал
И, дивной силой очарован,
Мою столицу основал.
 
 
Передо мной лежала карта,
Я из Аляски шел в Чили.
Воскреснул гений Бонапарта
В походах средь иной земли.
 
 
А если б я открыл для света
Мои надменные мечты,
То мне б ответили на это:
Вот дурень! Сумасшедший ты!
 
 
Но это noпpище поэта.
Не так ли поступал Шекспир,
Когда, сознав в себе Гамлета,
Его пустил в широкий мир?
 
 
Он был Ромео и Отелло,
И Лир он был, и был Шейлок.
Все это – творческое дело,
А не в безумие прыжок.
 
 
Того безумцем не зовите,
Кто в мир мечтательный влеком,
Его веревкой не вяжите,
Не прячьте в сумасшедший дом.
 
 
Но знаю, люди не поверят
В красу мечтательных долин,
И все мечтания измерят
Они на малый свой аршин.
 
 
Молчу... Очнулся от мечтаний.
Я за столом сижу босой.
И груз безграмотных писаний
Лежит в тетрадках предо мной.
 
 
Уж поздно. Лампа начинает
Коптить. «Ну, прозевал опять, —
Мне мама говорит. – Мечтает.
Уж лучше бы ложился спать».
 
 
И высмеян опять мечтатель,
И затаилася мечта,
Но в ней я все ж завоеватель,
Хоть жизнь моя совсем не та.
 

3 декабря 1885

«Трепещет робкая осина...»

 
Трепещет робкая осина,
Хотя и легок ветерок.
Какая страшная причина
Тревожит каждый здесь листок?
 
 
Предание простого люда
Так объясняет страх ветвей:
На ней повесился Иуда,
Христопродавец и злодей.
 
 
А вот служители науки
Иной подносят нам урок:
Здесь ни при чем Христовы муки,
А просто длинный черешок.
 
 
Ученые, конечно, правы,
Я верю умным их словам,
Но и преданья не лукавы,
Напоминанья нужны нам.
 

15 августа 1886

«Различными стремленьями...»

 
Различными стремленьями
Растерзана душа,
И жизнь с ее томленьями
Темна и хороша.
 
 
Измученный порывами,
Я словно вижу сон,
Надеждами пугливыми
Взволнован и смущен.
 
 
Отравленный тревогою,
Я все кого-то жду.
Какою же дорогою,
Куда же я пойду?
 

19 сентября 1886

«Где ты делась, несказанная...»

 
Где ты делась, несказанная
Тайна жизни, красота?
Где твоя благоуханная,
Чистым светом осиянная,
Радость взоров, нагота?
 
 
Хоть бы в дымке сновидения
Ты порой явилась мне,
Хоть бы поступью видения
В краткий час уединения
Проскользнула в тишине!
 

5 января 1887

«Больные дни мои унылы...»

 
Больные дни мои унылы.
Меня смущает вещий сон,
А звуки внешние постылы,
Как чей-то неумолчный стон.
 
 
Бегу от тяжких впечатлений,
От неотвязного труда,
Ищу порочных наслаждений,
И упоения стыда,
 
 
И низшей степени паденья...
Уже богиня прежних дум
Не пробуждает зовом мщенья
Мой тяжко угнетенный ум.
 
 
Простите ж, светлые надежды!
Сомкнитесь, плачущие вежды!
И, смертью страсти заглуша,
Усни, усталая душа!
 

24 февраля l887

«Приникни, пыль дорожная...»

 
Приникни, пыль дорожная,
К моим босым ногам.
Душа моя тревожная,
Послушай птичий гам.
 
 
Под лепеты струящейся
В лесном ручье воды
Забудь роптанья злящейся
Томительной Нужды.
 
 
Замыканный тетрадками
И тупостью детей
И глупыми загадками
Неумолимых дней,
 
 
Хоть на минуты малые
Пойми, что есть цветы,
Просторы, зори алые
И радость красоты.
 

2 июня 1887

«В весенний день мальчишка злой...»

 
В весенний день мальчишка злой
Пронзил ножом кору березы, —
И капли сока, точно слезы,
Текли прозрачною струей.
 
 
Но созидающая сила
Еще изникнуть не спешила
Из зеленеющих ветвей, —
Они, как прежде, колыхались
И так же нежно улыбались
Привету солнечных лучей.
 

21 июня 1887

«Верь, – упадет кровожадный кумир...»

 
Верь, – упадет кровожадный кумир,
Станет свободен и счастлив наш мир.
Крепкие тюрьмы рассыплются в прах,
Скроется в них притаившийся страх,
Кончится долгий и дикий позор,
И племена прекратят свой раздор.
Мы уже будем в могиле давно,
Но не тужи, милый друг, – все равно,
Чем разъедающий стыд нам терпеть,
Лучше за нашу мечту умереть!
 

25 июля 1887