Пролог. Охота на невесту

Санкт-Петербург. Декабрь 2018.

– Простите, извините… Простите, пропустите, нам в конец вагона…

Темноволосый мужчина лет тридцати пяти, с приятным незапоминающимся лицом, не слишком толстый, не слишком тонкий, одетый в длинное серое шерстяное пальто, пробирался по узкому проходу плацкартного вагона. Следом за ним шли ещё трое молодых людей: один совсем ещё мальчишка, на вид не старше восемнадцати, и двое других, этим можно было дать лет двадцать семь – двадцать восемь. У паренька были небрежно растрёпанные каштановые волосы, отрощенная на затылке тоненькая прядка заплетена в косичку, чей кончик исчезал под воротником косухи. Высокий и стройный молодой человек, идущий следом за парнишкой, волосы имел тёмно-русые, а черты лица правильные и тонкие; в левой руке он нёс переноску с собакой породы вельш-корги-пемброк. Замыкал шеренгу светловолосый, очень коротко стриженный парень, одетый несколько эпатажно – в просторный чёрный балахон с глубоким капюшоном – и хранящий на своём лице до крайности независимое, граничащее с отсутствующим выражение. На носу у него сидели золотистые очки-авиаторы, а на голове – массивные мониторные наушники, из которых доносились сочные басы дэт-метала.

– Ишь, чо выдумали… Ходють тут. Здесь люди, между прочим, ко сну готовятся, – недовольно прокряхтела какая-то бабулька, которой припозднившаяся на посадку компания помешала устилаться на нижней боковой полке. Следом за бабкой недовольство высказали ещё несколько пассажиров, которые толпились в проходе, пытаясь разложить вещи и угнездиться на своих местах.

Когда четверо добрались наконец до своих мест, то с удивлением обнаружили вульгарно одетую молодую особу, вольготно расположившуюся на нижней полке.

– Простите, сударыня, но, кажется, вы ошиблись местом, – тщательно подбирая слова, проговорил Павел – именно так звали мужчину в пальто.

– Как ты меня назвал? – прокуренным голосом прохрипела девица.

– Сударыня… – растерянно повторил мужчина.

– С Питера, что ли? – Она харкнула на пол. – «Сударыня»!.. Моё место, и подруга моя тут сидит, а вы, вон, можете занять место возле параши…

В этот самый момент со стороны туалета появилась ещё одна девица, на лице которой красовалось нечто среднее между гримом для хоррора и макияжем. Она бесцеремонно растолкала незнакомцев и заняла вторую нижнюю полку.

– Но это же место Саши… – попытался возразить Павел, неуверенно оглядываясь на парнишку в кожанке.

– Ну, и чего мы встали? – донеслось тем временем от Евгения – парня в очках, которому из конца колонны было не видно нежных фемин, а из-за музыки в наушниках и не слышно состоявшейся беседы.

– Ну, тут какие-то заняли наши места и не хотят уходить, – устало пояснил стоящий перед ним Родион, опуская на пол переноску с собакой.

Евгений снял очки и закатил глаза. Дотянулся до плеча паренька.

– Сань, разберись, – начал было он.

– Стойте, успокойтесь, давайте не будем разбираться, я посплю на боковых полках, – вскидывая руки в примирительном жесте, поспешно предложил Родион.

– Я, в общем-то, тоже, – согласился Павел и принялся упихивать переноску с собакой под боковую полку.

Девушки довольно переглянулись.

Саша скинул берцы и влез на верхнюю полку. Барышни, почуяв запах мужских носков, скривились и начали требовать куда-нибудь убрать берцы, но парень их не слушал, а лишь удовлетворённо улыбался маленькой мести.

Евгений сразу ушёл в уборную, переоделся в домашнее и также залез на верхнюю полку. Девицы снизу отпустили в его сторону несколько сомнительных комплиментов и сделали парочку не менее сомнительных предложений.

– Девять часов… почему мы не могли поехать на «сапсане»?!. – уже через десять минут взвыл Саша. – Ненавижу Москву!

– «Сапсан» лично тебе, босота, не по карману. Сомневаюсь, что бюджета Родиона хватит катать тебя на дорогущем транспорте. – Евгений повернулся и насмешливо посмотрел на Сашу.

– Ты че, пёс?! Я дворянин! – Подколы Евгения по поводу денег, а вернее, их отсутствия, всегда бесили парнишку.

– Ммм, и где же твои манеры, барчук? – с выводящей из себя безмятежностью поинтересовался Женя.

– Да заткнись ты уже!.. – досадливо бросил Саша, отворачиваясь лицом к стене.

На боковых полках тем временем Павел и Родион, по законам русского железнодорожного путешествия, уже накрывали поляну. В сумке у них нашлась пара дошираков, любовно завёрнутая в фольгу жареная курица, хлеб, варёные яйца, помидор и четыре банки пива.

– Угощайтесь, – любезно предложил окружающим Родион, но отклика не последовало. Наглые девы с нижних полок были поглощены своими телефонами, а из наушников Евгения вновь донеслось нечто похожее на дэт-метал, и он отрешился от мира.

– А мне пива можно? – свесившись с полки, попросил Саша.

– Только безалкогольное. Я взял для тебя пару банок. – Родион полез в рюкзак.

– Прекрати обращаться со мной как с маленьким! – вспылил юнец. – Я уже взрослый, мне уже можно пить, и вообще!..

Но парня никто не слушал, кроме соседских бабок, которые тут же выдали негодующую тираду.

Атмосфера, конечно же, не располагала ко сну.

***

Саша слез и присел на краешек нижней полки. Намакияженная мамзель пару раз пихнула парня ногой в бедро, пытаясь то ли обратить на себя его внимание, то ли выжить его со своей территории. Так или иначе, парень счёл за лучшее решение проигнорировать эту ситуацию.

– Ты бы хоть джинсы зашил, – вздохнул Родион, бросая косой взгляд на голую Сашину коленку, торчащую в проход. – Чего на тебе всё горит как на огне? Им и месяца нет.

– Ой, прости, папочка, – едко процедил Саша и стал теребить серьгу в ухе (он всегда так делал, когда злился или волновался). – Тебе не надоело?

– Ты всё равно сделаешь, как я тебе говорю. Сейчас или позже.

Так получилось, что Родиону Саша старался не перечить, а если и делал это, то больше для вида.

– Есть иголка? – минуту спустя недовольно пробурчал парень.

Родион улыбнулся и, покопавшись в рюкзаке, протянул иголку с ниткой. Саша недовольно принялся зашивать дыру на коленке.

– На себе не зашивают, – сказал Павел, – примета плохая. Битым будешь.

Парень бросил на спутника уничтожающий взгляд.

С верхней полки спустился Евгений и пошёл к проводнице за чаем.

– Бесовщина ты, – донеслось ему вслед от цыганки с боковой полки.

– Что, простите? – Молодой человек остановился и повернулся к говорившей, приподнимая брови в том выражении вежливого удивления, на которое способны, как правило, лишь очень высокомерные люди.

– Креста на тебе нет! – с готовностью пояснила тётка.

– Так ведь и бога нет, – усмехнулся Евгений и двинулся дальше.

На цыганку эта фраза подействовала как бомба замедленного действия. Когда Евгений возвращался, женщина перегородила проход грудью шестого размера, телом шестидесятого и двумя цыганятами лет шести.

– Что ж ты старой женщине говоришь такие вещи, милок? Сердце у тебя чёрное, любовь ты свою потерял. Ты мне ручку позолоти, а я тебе правду расскажу, как порчу снять с себя. Есть она на тебе, глаз дурной. Вот и ты такой же.

Этой сценой заинтересовалась ещё не спящая публика: кто-то назвал цыганку вымогательницей, кто-то заохал про охрану, кто-то попросил всех заткнуться на не совсем культурном русском.

Женя улыбнулся.

– Что ж ты, старая женщина, или глаз у тебя замылился? Разве похож я на человека, у которого деньги есть?

Цыганский радар дал сбой: майка, треники и общий внешний вид парня говорили о том, что денег у него действительно нет. Женщина потупила взгляд, пробурчала что-то своим цыганятам и скрылась на полке, недовольно кряхтя.

Евгений проводил цыганку задумчивым взглядом и уже собирался было продолжить свой путь, но не успел он повернуть голову, как на него кто-то налетел. Проявив чудеса ловкости, парень умудрился удержать кружку с чаем, расплескав лишь немного, и уже собирался гневно воззрится на того, кто столь неосторожно его протаранил, но встретился взглядом с выразительными зелёными глазами очаровательной молодой девушки. В руке у неё был телефон, а в ушах – крошечные наушники, что легко объясняло, почему она в упор не заметила Евгения. Девушка извинилась с обворожительной улыбкой и перекинула с плеча за спину толстую чёрную косу. Воздух рядом с ней словно пах полевыми травами. По ощущениям – солодкой и крапивой.

Евгений посторонился, пропуская незнакомку. В ответ она одарила его ещё одной улыбкой, после чего направилась в сторону вагона первого класса. Светлое платье придавало ей необычайную лёгкость.

Женя вернулся на своё место. Саша в этот момент уже готов был покинуть свой кружок кройки и шитья, а точнее нытья.

– Ножницы нужны, – мрачно буркнул он.

Ни слова не говоря, Евгений достал со своей верхней полки небольшой пенал. Из пенала – герметичный пакетик, в котором лежали ножницы, зажимы, скальпели и множество других хирургических инструментов.

– Док, ты их везде с собой таскаешь?! – вытаращился на товарища парнишка.

Евгений посмотрел на Сашу как на идиота. Конечно, он таскал инструменты с собой везде. Как вещи первой необходимости. Как паспорт. Разве можно выйти на улицу и не взять зажим Кохера? Малышу на выбор дали пять ножниц, половина которых явно предназначалась для других целей.

Через какое-то время они все угнездились на своих полках и уснули.

***

Поезд стоял где-то посреди леса, залитый тусклым светом ущербной луны.

Уже полчаса сидящая в переноске собачка беспокойно прислушивалась к малейшим шорохам в вагоне. Слишком долго они уже не двигались для обычной стоянки, да и место было выбрано довольно странное: ни станции, ни полустанка. Собака начала недовольно ворчать, разбудив Родиона. Парень тут же сел и потянулся, задев рукой верхнюю полку. Сначала хотел извиниться, потом решил, что и товарищу стоит проснуться. Услышав копошение на нижней полке, глаза открыл и Павел.

– А… что… что такое? – сонно прокряхтел он.

– Спустись на минуточку, – задумчиво сказал Родион.

Мужчина неохотно слез. Родион посмотрел на свой телефон – сети не было. В вагоне постепенно зашевелились люди. Вдруг дверь тамбура открылась, и вошла проводница. Она дрожащим голосом произнесла:

– Граждане, если среди вас есть доктор, подойдите, пожалуйста, ко мне. Поезд скоро отправится.

Павел и Родион начали расталкивать Женю:

– Док, Док проснись!

Врач несколько секунд пытался игнорировать просьбу, надеясь, что от него отстанут. После двух подряд смен, на которых ему пришлось оперировать, он искренне надеялся выспаться хотя бы в дороге. Надежда не оправдалась. Вынув наушник из уха, проклиная всё на свете, он спустился и подошёл к проводнице.

– Я врач, – обречённо признался он. – Кому нужна помощь?

Проводница вцепилась в его руку. В её глазах стояли слёзы.

– Пожалуйста, пожалуйста, помогите, осмотрите их, может быть, там есть… может быть, там есть… ничего не говорите… пожалуйста.

Женщина повела его в первый вагон.

Евгений открыл дверь, ведущую из тамбура в коридор вагона первого класса, и ему в ноздри тут же ударил хорошо знакомый запах – запах крови и свежей требухи. Кровью был залит весь пол у ног Евгения, она пропитала тощую ковровую дорожку и кое-где забрызгала стены. Взгляд парня скользнул по ткани, ставшей из ярко-красной тёмно-бордовой, и уткнулся в человеческую руку. Рука с плечом и фрагментом грудины лежала возле левой стены, почти касаясь полусогнутыми пальцами тапочка Евгения. Весь остальной человек обнаружился чуть дальше по коридору: обмякший, он полусидел, привалившись к правой стене.

– Какого?!. – собрался было выругаться молодой человек, но осёкся.

Около мертвеца, у противоположной кромки кровавой лужи, стояли двое мужчин в форме. Один из них отчаянно пытался дозвониться кому-то по телефону. Другой, рослый, заметив Евгения, раздражённо уставился на него выпуклыми рыбьими глазами:

– Ты ещё кто такой? – неприязненно буркнул он. – Посторонним нельзя.

Проводница отстала где-то по дороге, поэтому Евгению пришлось рекомендовать себя самому.

– Я врач, – коротко ответил он.

Услышав это, рыбоглазый слегка подобрел, коротко кивнул сам себе:

– Врача нашли, отлично. – А Евгению бросил: – Всё, что вы здесь видите, является конфиденциальной информацией.

В этот момент из-за спины Евгения выглянула подоспевшая проводница.

– Что здесь произошло?! Вы разобрались? Это теракт?! – Она обвела всех присутствующих круглыми от ужаса глазами.

– Не теракт, а смерть по неосторожности, – чеканно поправил мужчина.

Формулировка была настолько изящной, что Евгений, цинично усмехнувшись, пару раз мысленно хлопнул в ладоши. После чего, брезгливо ступая по ковру, влажно хлюпающему под его ногами, протиснулся в ближайшее купе. На полках мирно лежали окровавленные тела. Грудная клетка их была разворочена. Евгений бегло осмотрел повреждения. Ни у кого не было сердца.

– Очевидно, что здесь нет живых! – крикнул доктор.

– Да вы чертовски наблюдательны! – отозвался голос рослого. – Как и в других купе. Сейчас мы свяжемся с кем-нибудь, оцепим поезд, выведем пассажиров.

– Тогда какого хрена вы меня вызвали?! – возмутился Евгений, однако ответить ему не успели.

Дверь, ведущая из купейного в технический вагон, открылась, и оттуда вышел ещё один полицейский.

– Ребят, в общем, дальше мы не едем. Машинист и начальник поезда мертвы.

После этой фразы проводница, которая и без того уже находилась на грани истерики, ринулась обратно, подальше от головного вагона.

Рыбоглазый изменился в лице:

– Если она сейчас всех там перебаламутит, то у нас будет целый поезд паникующих. Быстро за ней! – И сам первым бросился исполнять свой приказ. Двое его подчинённых последовали за ним.

Евгений тоже не собирался оставаться в вагоне и двинулся следом.

***

Что ситуация вышла из-под контроля, Павел и Родион поняли, когда в вагон вновь вбежала проводница, на этот раз в компании троих полицейских. Вместе они принялись будить пассажиров:

– Просыпайтесь, нужно немедленно покинуть поезд. Просыпайтесь!

За ними вошёл и Евгений. Подойдя к друзьям, он кратко пересказал им увиденное в первом классе. Его выслушали внимательно, не перебивая вопросами. Когда он закончил, Родион озабоченно нахмурился:

– И что мы будем делать? Думаете, действительно стоит позволить им всем выйти из поезда?

Евгений с сомнением покачал головой.

– Не знаю. Мы понятия не имеем, с чем нам предстоит столкнуться и на что это что-то способно. Единственное, в чём я уверен, так это в том, что это не заурядный маньяк с ножом. Мы даже не знаем, одно оно или их несколько. Но там снаружи лес, ночь и ни одного человеческого поселения на несколько километров вокруг. Может статься так, что, выпустив их, мы только упростим этой твари охоту.

– Всё ясно, – коротко кивнул молчавший до сих пор Павел. – Значит, надо будить Малыша.

Здоровому детскому сну Александра не мог помешать даже нарастающий обеспокоенный гул: парнишка продолжал сладко посапывать на своей полке. В то же время в вагоне становилось всё шумнее. Несмотря на то, что полицейские вели себя вполне профессионально и раздавали команды спокойно и уверенно, глаза у проводницы всё равно были дикие, а в голосе то и дело прорывались истерические нотки. Её нервозность неизбежно передавалась людям, и без того взволнованным странной ситуацией и уже начинающим подозревать что-то ужасное. Если бы они только знали…

Парень плохо понимал, что происходит, и долго не желал просыпаться. Тогда Павел выплеснул ему в лицо стакан воды.

– Ты что делаешь?! – отплевываясь и вытирая глаза краем простыни, возмущённо крикнул Саша.

– Немедленно вставай и прекрати панику в вагоне, – велел Родион.

Павел тем временем открыл переноску, собака в которой настоятельно скребла лапой об дверь, привлекая к себе внимание.

Вагон гудел. Саша встал в проходе и громко приказал: «Успокойтесь. Вернитесь на свои места. Ложитесь спать. Успокойтесь. Вернитесь на свои места. Ложитесь спать!»

Шум постепенно стал стихать. Люди повиновались приказу. Саша пошатнулся. Он легко мог подчинить волю нескольких человек, но использование силы на полусотне мгновенно истощило парнишку.

В этот момент вернулись двое из троих полицейских, отлучавшихся в купейный вагон, но Павел перегородил им путь. В его правой руке был маленький светящийся камень.

– Все спать! – скомандовал он, и люди рухнули перед ним, как мешки с картошкой, там, где стояли, то есть, прямо в проходе.

– Отлично, Паш, а теперь мы будем по ним ходить? – спросил Евгений. После чего они с Родионом растащили полицейских по ближайшим купе и направились в первый вагон вслед за Павлом, собакой и Александром.

***

Павел и Саша прошли в глубь вагона. Ковровые дорожки, пропитанные кровью, неприятно прилипали к подошвам ботинок. Родион зашёл в открытое купе, опустился рядом с одной из полок и посветил на тело фонариком мобильного телефона.

– Вот так просто? Выдрали сердце? Сколько тел? – крикнул Родион.

– Двенадцать! – отозвался из другого конца вагона Павел.

– Могло быть больше, – вспоминая плацкарт, сказал Саша.

– Это вагон первого класса. Не у всех в наше время есть столько денег, – пробормотал Родион. Остальные не поняли, был ли это сарказм или грустная констатация факта.

– Убило. Их. Что-то. С нашего. Мира. Паша. Прриз-зови. Душу. «Кого-нибудь», – гаркающе произнесла собака.

Павел полез в карман и достал несколько драгоценных камней. Они засветились у него в руке. Мигающие лампы погасли совсем. Женя продолжал ходить по купе и осматривать трупы.

Родион вдруг выругался.

– Что там? – спросил Павел.

– В этом купе ехали дети. Но я не вижу их тел!

– Как ты понял?

– Игрушки, вещи! Надо найти детей. Тринадцатая, ищи! Может быть, они испугались и побежали в другой вагон. Может быть, они ещё живы! Саша, – Родион повернулся к шатающемуся от усталости Малышу, – мне нужен ключ от чемодана.