Полумрак небольшого помещения едва рассеивался светом единственной свечи. У массивного каменного стола, склонившись над потрепанной толстой книгой в старинном кожаном переплете, стоял небольшого роста человек в черном плаще до пят. Высота сводчатого потолка не достигала и двух метров, поэтому рост человека в этой комнате казался средним. На самом же деле он был не выше семилетнего ребенка. Человек быстро и довольно ловко двигал полными руками, перелистывая большие тяжелые страницы, и нервно постукивал по полу носком изношенного ботинка на толстой подошве. Перелистывание каждой страницы заставляло пламя свечи вздрагивать, отчего тень человека, казалось, танцевала за его спиной.

Стол, на котором лежала книга, был заставлен множеством стеклянных пузырьков различной формы. Одни, наполненные разноцветными жидкостями, были соединены между собой тонкими стеклянными трубками, в других были собраны песок и мелкие камни, засушенные коренья, пауки, ящерицы, мухи, жуки и стертые в порошок растения. Склянки с аналогичным содержанием заполняли и несколько рядов длинных деревянных полок, приколоченных вдоль стен помещения по всему его периметру.

В углу над уже начавшим потухать очагом висел чугунный котелок. В нем, отбрасывая под низкий потолок клубы пара и наполняя все помещение теплым терпким ароматом трав, кипел густой желтоватого цвета отвар. Человек что-то тихо бормотал, сосредоточенно водя пальцем по словам, написанным старинным почерком с длинными завитушками. Страницы книги пожелтели от времени, и некоторые слова были едва различимы. А некоторые и вовсе стерлись, что делало невозможным собрать воедино смысл отдельных предложений. Человек в тысячный раз пытался прочесть несколько строк, которые казались ему самыми важными в книге. Но все было напрасно.

– Проклятье! – процедил он сквозь зубы и с силой захлопнул книгу.

Огонь свечи в последний раз дернулся и погас. Человек злобно фыркнул, рывком схватил трость, прислоненную к столу, и, прихрамывая, заковылял к очагу – единственному месту, которое можно было увидеть в темноте благодаря красным уголькам. Он нагнулся к очагу, достал тлеющую лучину и подул на нее. Свежие искорки пробежали по кончику сухой длинной щепки. Человек вернулся к столу и зажег свечу. Постоял немного, глядя, как веселый огонек занялся на фитиле и потянулся вверх по нему, а затем снова пошел к очагу. Машинально, невидящим взглядом он заглянул внутрь котла и, не заметив случайно оставленного там большого половника, зашагал в обратном направлении. Так и ходил он взад и вперед, молча обдумывая планы и пытаясь понять причины своих неудач.

Вот уже восемнадцать лет прошло, а он все еще не нашел своего врага. Ни врага, ни второго тома книги. Тома, хранившего секреты, без которых его счастье никогда не будет полным. Уже бы и плюнуть на все и зажить тоскливой и безрадостной жизнью простого смертного. Однако поздно сдаваться. Продал он свою душу. Продал книге, будь она неладна! И ходу назад нет. Похоже, только счастливый случай, этот столь редкий гость в его жизни, сможет помочь ему.

Глава 1. Вера Сокол

Вера стояла перед большим напольным зеркалом уже добрых полчаса. Рядом, на кровати, лежала куча перемеренной одежды: платья, кофты, джинсы… Эти неряшливо брошенные вещи резко выделялись на фоне аккуратно убранной спальни, оформленной в пастельных бежево-бирюзовых тонах. Справа от кровати стоял небольшой шкаф, из которого Вера с непонятным ей самой волнением доставала один наряд за другим. Уже в который раз ей пришли в голову воспоминания бабушки о ее учебе в гимназии, где все носили одинаковую форму.

«Будь в современных институтах такая же форма, девушкам не приходилось бы каждый день ломать голову над гардеробом», – думала она с досадой.

Однако выбор одежды был лишь предлогом, чтобы оправдать непривычную нервозность, и Вера сама это прекрасно понимала. Откуда же взялось это тревожащее сердце чувство? Было ли оно следствием дурного сна или вызвано каким-то предстоящим важным событием? Но Вера не могла ответить на этот вопрос. Она еще раз посмотрела на гору одежды, снова заглянула в уже пустой шкаф, вздохнула и выглянула в окно. День был солнечный, но октябрьский ветер уже дышал холодом. Вера отошла от окна и бросила беглый взгляд на настенные часы. О ужас! Без четверти восемь – дальше тянуть уже некуда: иначе опоздание и выговор от преподавателя.

– Все, – сказала она себе наконец, критично осмотрев свое отражение. – Вот так и пойду.

«Вот так» относилось к обтягивающему свитеру приглушенно-лимонного цвета и пышной коричневой в клетку юбке до колен, которые очень выгодно подчеркивали ее высокую и стройную фигуру. Вера второпях провела щеткой по длинным, слегка вьющимся каштановым волосам, надела сапоги и, уже выходя в подъезд, на ходу накинула пальто.

На улице было свежо после вчерашнего дождя, приятно пахло осенними листьями. Мимо, заливисто хохоча и толкая друг друга в кучи сухих листьев, только что собранных дворником, проносились школьники с большими рюкзаками. Листья разлетались в разные стороны. А дворник громко ругался вслед ребятам, размахивая над головой длинной метлой, хотя давно уже привык к подобным проказам.

Вера посмотрела на часы – десять минут до начала занятия.

– Быстрее, быстрее! – говорила она себе, ускоряя шаг.

Она дошла до пешеходного перехода, перешла дорогу и пошла по тротуару. Свежесть утра и мелькавшие одно за другим лица прохожих, спешивших по своим делам, заставили ее на время забыть о недавнем волнении. Вот и газетный киоск. За ним пекарня. А там уже и главное здание института. К началу второго учебного года эта часть Тишинска была хорошо знакома Вере.

Десять минут спустя девушка змейкой проскользнула в аудиторию и тут же услышала, как дверь за ней захлопнулась – пришел преподаватель. Опускаясь на деревянную скамью, она облегченно выдохнула:

– Фу, успела!

Подруга Лена посмотрела на ее волосы, растрепавшиеся от быстрой ходьбы.

– Ну и видок у тебя ошалелый, Сокол! Ты что, бежала? Глаза, как у кошки, горят.

И правда, от волнения темно-зеленые глаза Веры с коричневыми крапинками разгорелись и выглядели так, что любой, кто увидел бы ее сейчас в первый раз, удивился бы необычайности их цвета.

Лена всегда приходила на занятия заранее, чтобы успеть привести себя в порядок – причесать свои идеально выпрямленные светлые волосы до плеч и подкрасить губы.

– Тише ты, сейчас услышит – выгонит из класса. И так еле успела, – зашептала Вера в ответ. – И вообще, не называй меня Сокол. Как в школе! Я же не называю тебя Петрова!

– Я бы не обиделась, – парировала Лена. – В школе же называла. А теперь ты типа выросла? – она засмеялась, сощурив голубые глаза.

Неожиданно раздался резкий звук, похожий на удар хлыста, от которого Вера с Леной вздрогнули – это учитель хлопнул линейкой по столу, призывая студентов к тишине. Все замолчали и приготовились слушать новую главу из истории Древнего мира.

Несколько минут спустя, когда лектор вовсю погрузился в рассказ, Вера вдруг вспомнила слова Лены об «ошалелом» виде. Она аккуратно достала из сумки пудреницу с зеркалом, стараясь не шуметь молнией, и, вглядываясь в отражение, стала приглаживать рукой слегка взъерошенные волосы. Неожиданно в отражении она заметила глаза одногруппника, который сидел сразу за ней – он пристально следил за ее движениями. Это был Леша Новиков, симпатичный и спортивный парень, любимец всех девушек в группе, в том числе и Лены. А Вере он не нравился именно из-за его популярности. Она повернула зеркало так, чтобы Новикова в нем не было видно, и снова посмотрела на свое отражение. На ее лице промелькнула самодовольная улыбка: ей было приятно внимание всеобщего кумира. Но спустя мгновение ей стало стыдно за это чувство. В глубине души она всегда осуждала людей, считавших себя лучше и умнее других, а теперь сама поймала себя на том же.

Вера закрыла пудреницу и потихоньку стала убирать ее в сумку. Вдруг она поняла, что в аудитории стоит необыкновенная тишина. Девушка подняла глаза и встретилась с грозным взглядом преподавателя.

– Ну что, Дульсинея, прихорошилась? – прогремел он низким голосом, пронесшимся эхом по всем углам лектория.

Вера молча опустила глаза и покраснела, не зная, куда деться от стыда. Все одногруппники уставились на нее. Кто-то с сочувствием, кто-то с усмешкой, а кто-то просто из любопытства: что же будет дальше. Только Лена не смотрела на подругу – она тоже опустила глаза, боясь пошевельнуться и привлечь к себе внимание. А преподаватель ехидно продолжал:

– Ну, что же вы, не стесняйтесь, можете ногти накрасить. Только скажите: если мешаю, я выйду.

– Извините, – сказала Вера едва слышно.

Преподаватель отвернулся от нее и продолжил читать лекцию как ни в чем не бывало. Через минуту Лена протянула Вере записку, в которой аккуратным почерком было выведено: «Придурок!». Вера спрятала записку, трясясь от страха снова попасть в глупое положение, но преподаватель даже не взглянул на нее до самого конца занятия.

Выходя из аудитории, Вера вдруг почувствовала, как кто-то опустил руку на ее плечо. Колени ее подогнулись от неожиданности.

«Препод, – мелькнуло в голове, а сердце заколотилось как бешеное. – Не забыл!»

Она медленно обернулась и с облегчением выдохнула, увидев Лешу.

– Не расстраивайся, Вера, ты же знаешь, что он немного псих, – сказал он серьезным и покровительственным тоном.

– Да, хорошо. Не буду, – ответила она и слегка улыбнулась.

В коридоре ее ждала Лена. Она видела, как Леша говорил что-то Вере, и все лицо ее выражало нетерпение и недовольство. Несмотря на это, выглядела она все же очень эффектно: белый широкий джемпер почти полностью закрывал короткую облегающую юбку, а высокие сапоги на тонком каблуке делали стройные ноги невероятно длинными.

– Что он тебе сказал? Чего ему надо? Он про меня спросил? – набросилась она на подругу.

– Нет, ничего особенного. Сказал, чтобы я не расстраивалась, – немного сконфуженно ответила Вера.

– Тоже мне, ангел-утешитель нашелся! – процедила сквозь зубы Лена, уткнув кулаки в бока.

– Да успокойся ты. Не нужен мне твой Лешка, – Вера улыбнулась и положила руку на плечо подруге.