Эжен Сю — отзывы о творчестве автора и мнения читателей
  1. Главная
  2. Библиотека
  3. ⭐️Эжен Сю
  4. Отзывы на книги автора

Отзывы на книги автора «Эжен Сю»

6 
отзывов

violet_retro

Оценил книгу

Круассаны «Парижские тайны»

Для приготовления вам потребуется:

450 граммов живописных эпитетов и сравнений (следите, чтобы зубки были жемчужными, талии – точеными, как у мраморных статуэток античности, а каждая ножка под каждой юбочкой была божественно прекрасной и достойной кисти художника)
180 граммов высокой морали (не меньше, важно, чтобы вкус был весьма ощутимым)
8 граммов хитроумных злодейских планов (чтобы тесто получилось еще объемнее)
60 граммов добродетели (праведной и не честолюбивой, конечно)
2 потерянных когда-то давно ребенка с трагической судьбой (со свежим, хоть и несколько лихорадочным, румянцем)
20 граммов отступлений на тему предыдущих событий (чтобы даже невнимательные едоки точно знали, что за круассан отведали)
Щепотка словечек на арго (для пикантности)

Способ приготовления:

Разведите злодейские планы в ста пятидесяти миллилитрах теплой воды из Сены, подождите десять минут и перемешайте. Просейте эпитеты в глубокую как подворотни Сите миску, разотрите покрасневшими от непосильного труда руками с тридцатью граммами высокой морали. Добавьте одного потерянного когда-то давно ребенка с трагической судьбой, всю добродетель, щепотку словечек на арго и злодейские планы, вымесите тесто не хуже, чем судьба ювелира Мореля. Слегка присыпьте эпитетами стол. Разделите остатки высокой морали на три равные части и раскатайте тесто. Одну треть морали намажьте на тесто тыльной стороной закоренелой в своей преступности ложки, отступая от краев на ширину искусного пальчика юной швеи. Заверните край пласта до половины и накройте противоположным краем так, чтобы получился трехслойный прямоугольник, края его залепите, чтобы высокая мораль не покинула общество. Раскатайте снова, выложите на страницу «Паризьен» и накройте второй, уберите на холодный чердак доходного дома. Через полчаса повторите процедуру со второй частью высокой морали и снова уберите на чердак, потом повторите с оставшейся частью морали. Наконец, три раза повторите без морали, но обязательно бормоча под нос о несправедливости социального устройства. Разрежьте готовое тесто на любовные треугольники высшего света, сверните круассаны и придайте им форму полумесяца, что светит над плодородным лугом Букеваля. Смажьте вторым потерянным когда-то давно ребенком с трагической судьбой, выложите на противень с отступлениями на тему предыдущих событий, оставьте на сорок минут в подземном чулане сомнительного кабака (круассаны пересохнут, если полежат на свежем воздухе). Попросите пекаря разогреть духовку до температуры хорошенького грешника и выпекайте в получившемся адском пламени четверть часа.

Готовые круассаны можно наполнить заварным кремом из честной нищеты и посыпать пудрой раскаявшихся куртизанок. Такой десерт понравится маленьким сладкоежкам лет до 15, гурманы постарше могут посчитать «Парижские тайны» слишком приторным блюдом, к тому же, в зубах взрослого человека высокая мораль очень часто вязнет. Ничего удивительного, ведь оригинальный рецепт XIX века создан для вкусов совсем другой публики. Если хотите ощутить аутентичный вкус, не задумывайтесь о калориях, а за более удобоваримыми лакомствами отправляйтесь в современную кондитерскую.

19 февраля 2014
LiveLib

Поделиться

valcome

Оценил книгу

Одноактная пьеса «Парижские признания»

Действующие лица.

Эжен Сю — писатель, прадедушка бульварной литературы.
Модератор собрания.
Виссарион Белинский — зеркало революции (не той).
Карл Маркс — борода и глыба.
Эдгар Алан По — nevermore.
Фенимор Купер — скромный янки.
Жан Маре — томный взгляд и мускулы.
Александр Дюма — заглянул по ошибке.
Теория вероятности.
Судебная система.
Система исполнения наказаний.
И прочие.

Вечер буднего дня, плохо освещенный зал социального центра в одном из неблагополучных округов Парижа.

На столе в дальнем углу дешевый кофе из термоса и выпечка из арабской лавки за углом. Трибуна у дальней стены, перед ней несколько рядов стульев. Заняты меньше половины.

Модератор собрания встает со своего места. Пытается обратить внимание на себя.

Модератор. Месье, давайте начинать. Рассаживайтесь, пожалуйста.

Присутствующие занимают свои места. Слышится скрип стульев.

Модератор. Приветствую всех снова. Все организационные вопросы решим позже. А сейчас я хочу предоставить слово нашему новичку. Уверен, многие его уже знают, но он еще ни разу не делился с нами своей историей. Ну же, Эжен, нечего теряться. Выходите…

Фенимор Купер. Но позвольте, я же первый!.. Я же раньше… Я же еще не успел вам рассказать. А как же… Натти Бампо 1, Пионеры, Зверобой…

Модератор. Сядьте, месье. Знаю, вы уже делились своими россказнями у себя, откуда вы там. У вас уже был шанс.

(обращаясь к Эжену) Прошу, можете начинать.

Эжен Сю поднимается с первого ряда, выходит к трибуне. На нем дорогой костюм, запонки и булавка на галстуке поблескивают в полутемном зале.

Эжен Сю. Господа, позвольте представиться. Меня зовут Эжен.

Все (нестройным хором). Здравствуйте, Эжен.

Сю. Я Эжен, и я романист.

Модератор. Месье, мы с вами уже говорили, нужно полностью признать проблему, только тогда можно будет начать искать решение. Попробуйте еще раз.

Сю. Я Эжен, и я родоначальник жанра.

Модератор. Ну же, не стоит увиливать. Еще раз.

Сю. Я Эжен, и я социалист.

Карл Маркc (с места, в бороду). Wunderbar! 2

Модератор. Смелее, смелее.

Сю. Всё не сразу стало так, как стало. Всё началось с моря. У меня было много моря и…

Маркс. И много денег!

Сю. Много моря и много романтики, и про все это я писал. Я экспериментировал, чего только не пробовал: баловался и с готикой, и с салонными романами. Вот mon ami Оноре 3, говорил мне, что я зря так. Но я не слушал.
А потом случились это. Я сам не заметил, как я стал социалистом. Тут-то мне и пришло осознание, что все, все должны стать такими же как я.
Я хотел научить их жить (шумно вздыхает). Но все, что я умел, — только писать. И я начал писать. Мне было сложно остановиться: столько всего жгло мне сердце.
Поймите, все эти бедные люди — они же не виноваты в своей бедности, среди них могут быть чистые сердцем и светлые душой. Им надо только помочь.
Я верил: это общество богатых делает бедных людей преступниками! Если богатые распорядятся своим достоянием в пользу бедных, мы искореним пороки!

Маркс. Искоренять собрался, а булавочку-то брильянтовую из галстука не вынул. Папенькины миллионы на благотворительность не раздал.

Модератор (Марксу). Соблюдайте приличия!

Сю. Смотрите, я все придумал! Во-первых, нужно изменить подход к суду. Вот скажите, почему у нас каторга за украденную курицу?

Судебная система. Что значит почему!?

Система исполнения наказаний. Может вам ещё и гильотину зачехлить?

Сю. Да, не каторга. И да, зачехлить. Пе-ре-вос-пи-ты-вать!

Эдгар По4. Да, а вместо этого — ослепление и самосуд. Самосуд и ослепление. Я за!

Сю (обращаясь к По). Вы передергиваете: принцу можно, он воплощенная добродетель. Он несет добро клошарам. Некоторые сопротивлялись добру. Издержки просвещения.
Всем понравилось — спросите у издателя.

Сидящий в углу Дюма5 мгновенно открывает блокнот и начинает записывать.

(ко всем) Все люди равны, поймите это. Если, конечно, они чисты сердцем и светлы душой.

(в сторону) И если они не эпилептики, этим нет избавления — только пуля.

(снова ко обращается ко всем) Добродетель есть во всех людях!

В этот момент в зал входит огромный негр. Молча подходит к трибуне. Пожимает руку Сю.
Говорит ему на ухо: “Слишком рано, но все равно спасибо”. И покидает помещение.

Все начинают говорить разом и вскакивают со своих мест.

Модератор. Тише-тише. Успокойтесь. Господа, вы разбудите Теорию Вероятности. Она так устала, столько шансов должно было совпасть одновременно.

(обращаясь к Сю) Продолжайте.

Сю. Я хотел как лучше…

Белинский. Позвольте, милейший, но к чему тогда эта игра с формой. Зачем вам эти фельетоны? Что вы как маленький: у вас пол-Парижа очередную революцию готовит, а он полтора года в час по чайной ложке строчит. Нет бы взяли на папенькины деньги да журнал организовали со статьями на злобу дня. Название какое-нибудь говорящее придумали — «Отечественные записки», например. Могу подарить. А у вас на одну дельную мысль по три раскаявшихся проститутки.

В углу раздается возмущенный шелест картонных персонажей.

И очень долго они у вас каются. Нельзя такими объемами буржуазию изобличать.

Маркс (поверх бороды). Кто что имеет против объемов?

Белинский. Карлуша, не сейчас.

Модератор. Мы собрались здесь не осуждать!

Жан Маре (потрясенно). Я же совсем не то сыграл!

Сю. Господа, вас уже не исправить.

Уходит.

1 — Романы о Натаниэле Бампо Фенимора Купера наряду с мемуарами Видока послужили основой для сюжета Парижских тайн.
2 — Замечательно! (нем.)
3 — Бальзак открыто критиковал салонный роман Сю «Матильда».
4 — Эдгар Алан По, признавая за «Парижскими тайнами» некоторые достоинства, критиковал роман Сю за сюжетные ходы, доведенные до гротескной комичности из-за обилия совпадений.
5 — Дюма был вынужден по требованию издателей переделать серию статей об историческом туризме во Франции в мелодраматический роман «Граф Монте-Кристо» после бурного успеха «Парижских тайн».

15 февраля 2014
LiveLib

Поделиться

Ledi_Rovena

Оценил книгу

Вы слышите только мой голос… Сейчас я начну отсчет и - загипнотизирую вас …
Я начну считать, и вы вернетесь к моменту своего рождения, а потом дальше – за его пределы… Вы вспомните свою прошлую жизнь во всех подробностях и поведаете мне...
Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль. СПАТЬ!

Вы слышите только мой голос, вы исполняете только мои приказы. Двигайтесь по оси времени – вам 35 лет, теперь 30, 25,20, а теперь вам 15; вы – юная, восторженная и романтичная девушка, дальше….

Тишина. Темно. Где я? Кто я? Да уж, вопрос-вопросов.
Ага, вон там светлеет – иду туда.
Странный предмет в металлической раме – что же это? А, зеркало! Прекрасно , и что я там вижу?
Я - м-м-мужчина – неожиданный поворот, ну и ладно, мужчины тоже люди, а что я за человек?
Начнем с имени. Зовут, как же меня зовут?
Родольф, меня зовут Родольф , а также разные люди называют «монсеньор». Но полное имя на Ге, Го, Га – может Гарун аль Рашид? Не-е-ет, что-то не то, да ладно, и одного имени хватит..
Так, теперь определимся с внешностью: я - молод, хорош собой?

«35-36 лет, матовая бледность лица, большие желтовато-карие глаза, всегда полуприкрытые и окруженные синеватой тенью, складки лба изобличают глубокого мыслителя, человека созерцательного склада… и вместе с тем твердые очертания рта, властная, смелая посадка головы говорят о человеке действия, чья отвага и физическая сила неизменно оказывают неодолимое влияние на толпу; небрежная походка, ироническая улыбка; средний рост, стройная , на редкость пропорциональная фигура»

- красавец-мужчина в самом расцвете сил!
Вспомнил ! Я богат, баснословно богат, невероятно умен, благороден, силен – все без ума от меня, женщины влюбляются, падают и в штабеля укладываются, а я иду с гордо поднятой головой и не смотрю на них. Ну , только чуть-чуть, краем глаза…
Мое прошлое – туманно и неопределенно… но вот, забрезжило в памяти – в моей жизни произошла трагедия и, при воспоминаниях об этом на мои глаза наворачивается скупая мужская слеза. Да-да, я грешен, я бежал из родных мест, но я должен искупить свои прегрешения , вознаграждая людей за добро, утешать страждущих, спасать от гибели - хотя бы несколько душ - буду заниматься этим в Париже ….(О, выяснили место действия, это хорошо. Одно плохо - судя по всему, с головой у меня проблемы, ой, беда-беда!…)
Род занятий?
Я спасаю чистые души, которые нахожу в криминальной среде (ну конечно, где же еще искать чистую душу, как не в клоаке!), я разыскиваю потерянных детей, я наказываю мерзавцев, я краду чужих рабов, чтобы дать им свободу и достаток.
Я ради развлечения ввязываюсь в драки, я устраиваю наиковарнейшие ловушки для злодеев.
По мнению одних, я - ангел, по мнению других, я - демон (ангел, демон – обычный, рядовой псих).
Я гипнотизирую взглядом своих противников и собеседников, я веду за собой людей. Я казню и милую людей, обрекаю их на страдания, постоянно их испытываю, впадаю в гнев и ярость и умиляюсь , глядя на пасущихся коровок… (Ах, какой я - тонко-чувствующий, « перед грозой так пахнут розы …»!)
Да здравствует честь, мужество, достоинство – драки, поножовщина, самосуд, подкуп!
О, как я одинок и несчастен, я скитаюсь по миру, неприкаянный и обездоленный!!!
О, как я могуч и справедлив!!!
По незначительным фразам я распутаю тайны 20-летней давности; определю происхождение человека вне зависимости от его внешнего вида; я испытываю людей и награждаю достойных. Мои поступки вызывают приступы умиления, и даже враги восхищаются мной! Я – титан! Я - царь и Бог! (Судя по всему, у меня неизлечимая мания величия, но как же это все скучно и не натурально. Надоело, хочу домой и немедленно!)

Я очнулась. Мастер гипноза сидел на книжном шкафу и затравленно на меня поглядывал.
- Месье, как прошло мое путешествие в прошлую жизнь? И что вы делаете на сем предмете меблировки?
- Мадам, простите, простите и пощадите – я все осознал!!!
-А подробнее?
- Да, сознаюсь, я - простой обманщик и мошенник – никакого гипноза и путешествий в прошлую жизнь, просто чуть-чуть дурманящих веществ в чашечке чая. Клиент засыпает, бредит, просыпается счастливым! Я рассказываю ему какую-нибудь сказку, и он уходит!
А вы, с виду приличная женщина, выпив пару глотков, почему-то вместо сна извлекаете из ручки зонтика шпагу и гоняете меня по кабинету… Посмотрите, разрезали на клочки рубашку, штаны превратили в лохмотья, лишили лучшей части волос… Загнали вот сюда и читали 12 часов подряд роман Эжена Сю – без купюр и пропусков!!! Вы - не женщина, вы лишены простого человеческого милосердия, нельзя же так издеваться над …
- Я не расслышала, над кем ?
- Над раскаявшимся человеком. Разрешите спуститься вниз, я отдам все свои сбережения на благотворительность, и никогда, слышите, никогда не вернусь на стезю преступлений…
- Хорошо, спускайтесь. Но если вы нарушите данное слово, я найду вас и буду вам читать 1000-страничные произведения о жизни героев преступного мира: например, «Шантарам» Д.Робертса …
- Нет, только не это…
- То-то же, а то – тайны, тайны, парижские тайны…

11 февраля 2014
LiveLib

Поделиться

Gosteva_EA

Оценил книгу

Хворижские тайны

Одним холодным ненастным вечером, атлетического телосложения человек в сильно поношенном сюртуке и низко надвинутой на глаза шляпе пробирался по узким зловонным улочкам Хворижа к своей новой съемной меблированной каморке, из которой было удобно наблюдать за семьёй сапожника Штяпа. Этот бедный, но честный трудяга, сохранивший в своей простой душе проблески истинного благородства и представления о морали, был на грани полнейшего разорения, которое могло привести к тому, что его семья оказалась бы на улице, а его прекрасная юная шестнадцатилетняя дочь вынуждена была бы продавать себя за еду для своих десяти больных братьев и сестёр, ленивой, равнодушной, отупевший от лицезрения пороков и нищеты матери и сумасшедшей бабки. Обшарпанные дома теснились на зловонной набережной, глядя друг на друга немногими окнами в трухлявых рамах. В арочных входах гулящие девицы, пошедшие по кривой дорожке из-за несправедливости общественного строя, несовершенной системы правосудия и всеобщей развращенности, ставшей бичом простого люда, предлагали себя за гроши редким прохожим. Кто-то отмахивался от них, разразившись мерзкой руганью. Кто-то же брал девицу под локоток и вёл её в тень подворотен, плотоядно усмехаясь, позабыв о стыде и своём человеческом достоинстве.

Внезапно из самого темного угла, скрытого под навесом лавочки, чей хозяин бессовестно обманывал своих покупателей, раздался приглушенный голос:

- Пойдём, тяпнем купоросу.

- Нет, - просипел кто-то в ответ. - Мой шмель совсем отощал. Я громщик, я не из зябких, но последнее время не люблю, когда наземь брызжет вишневый сок, не могу я больше никого остудить, не хочу никого пером исписать, Прихлоп. Лучше уж просто быть кокарем… Так, видать, решил всемогутный. Видишь вон ту лошадку под висячим светником? Можно загнать её к живодёру за пару су.

- Неужто ты накрылся, Прирез?

- Всякий находит на себя управу, как долбят хряки. Я хочу быть чист перед дворниками. Хватило с меня и пятнадцати годков кобылки.

- Ну не, я шавать не хочу. Но эту клячу я бы слямзил. Чья она?

- Какой-то блахародной мадамы, которая шашни водит с кем-то на третьем этаже, за серой дверью. Тссс… Здесь кто-то есть!

Незнакомец оставил на время двух бандитов, неслышной тенью проскользнув мимо них в грязную прихожую. Поднявшись на третий этаж, он увидел ту самую дверь, о которой говорили Прихлоп и Прирез. За дверью слышались голоса. И вот что можно было услышать, приникнув ухом к двери:

-… Поскольку всех женщин неодолимо тянет к шалости и интригам, у них есть лишь два пути: найти себе тайную постыдную страсть в лице любовника, не годящегося и в подметки их мужьям, или же пуститься в благотворительность, опять же тайную.

- А если женщина уже пережила все этапы тайных страстей? – послышался прелестный голос в ответ, голос, полный неизъяснимой силы и внутреннего благородства. По этому голосу было слышно, что никакая грязь не могла запятнать его обладательницу, ибо даже предаваясь страстям, она была выше их. Страсти не были для неё грехопадением, как для многих слабых женщин, но лишь минутной слабостью, капризом, как это могло было быть для мужчины.

- Что ж, тогда она может посвятить все свои мысли богу и скрытому служению людям. Возможно, у этой женщины есть какие-нибудь пропавшие без вести дети или иные родственники. Тогда нет ничего проще: помогать сиротами и обездоленным, искать свои людские пропажи и умываться слезами, думая о грехах, пороках и страданиях человечества.

- А нет ли для женщин иного пути, монсеньор?

Как близки были эти речи нашему незнакомцу! Читатели уже наверняка догадались, кем он был. У грязной двери, в вонючем доме, не страшась испачкать свои тонкие, но сильные руки, согнув свою стройную мускулистую спину, прижавшись изящно очерченным ухом к ржавой замочной скважине, стоял наследный принц крови Рудольфино Эжен-Маре Фердыщенский Младший.

Дальше...

А в тёмной коморке по другую сторону двери проходило внеочередное собрание тайного общества Анонимных Благодетелей в составе прелестной тридцатилетней графини Само д’Овершенство и благородного герцога Денегнекуда Деващенского. Этих людей не развратило ни богатство, ни поклонение обожателей, ни та вседозволенность, которой могут наслаждаться только сильные мира сего. Господин Фердыщенский сжал стальные пальцы на дверной ручки, дёрнул на себя дверь и гордо вошёл в комнату.

- Друзья мои! – воскликнул он в благородном порыве. – Позвольте вас называть так – моими друзьями, потому что в ваших речах я слышу то, что ближе всего моему сердцу и моим взглядам! Могу ли я присоединиться к вам в ваших великодушных рассуждениях и общественных начинаниях, поделиться с вами своим опытом и думами?

Разве могли герцог Деващенский и графиня д’Овершенство отказать такому внезапному гостю в своём обществе и поддержке? Конечно, нет. Столько грации, гибкости, силы и благородства было в его осанке, столько искренности и справедливости – в его речах!

И вот несколько минут спустя любопытные соседи могли услышать следующие речи, произносимые тихим голосом, но с неугасимым жаром и убеждённостью:

- … ведь женщина может отдаться во власть своим низменным инстинктам, стать подлым и извращенным существом, погрязшем в пороке и разврате, жестокости и подлости. И это не только женский путь!

- Увы, сударыня, увы. Зло не дремлет. И если бы не такие благородные, бескорыстные и увлеченные люди, как мы с вами, черти давно бы выбрались из ада и разогревали свои сковороды здесь, на земле.

- Как вы правы! Но постойте, возможно, вы могли не понять мои идеи и рассуждения, позвольте повторить вам еще всё с самого начала!

Час спустя высокородные господа и прекрасная дама перешли к новой волнующей их теме, к теме, которая представляла интерес не только для них, но и еще для трёх человек, которые были свидетелями этого разговора. Один из них, как оказалось, незаметно сидел в потайной комнатке, примыкающей к каморке, приютившей наших Прометеев. В благородстве этого скрытого – и не без причины! – слушателя не приходилось сомневаться: достаточно было бросить взгляд на его высокий лоб, обрамленный черными кудрями, на горделиво очерченные губы и тонкие пальцы аристократа. На крохотном столике перед незнакомцем стояла свеча. Рядом лежала стопка бумаги, исписанной мелким красивым подчерком. Благородный господин тщательно конспектировал все те разговоры, что доносились из-за стены… Двое же других свидетелей разговора не были столь красивы и благородны, напротив, их мерзкие лица, отмеченные печатью зла и порока, казалось, не несли в себе ничего человеческого и светлого. Это были уже знакомые читателю Прихлоп и Прирез, задумавшие не только украсть бедное благородное (как мы узнаем позже) животное, но и ограбить представителей общества Анонимных Благодетелей.

Ничего не подозревающие благодетели продолжали свой разговор.

- Где же вы живёте, монсеньор? – поинтересовалась Леди Само.

- Я только что поселился в доме господина д’Абракадабра, поближе к бедным и обездоленным, - ответил Фердыщенский.

- В доме? – не сдержав возмущения, воскликнул герцог Деващенский. – Да разве же это поближе?! Моя же благородная натура побудила вести меня двойную жизнь, каждый день, рано утром я покидаю свой дворец и иду жить в подвал, полный бедняков, где несчастные женщины рожают своих бедных малюток прямо на грязных матрасах, а их опустившиеся мужья бьют их чайниками, лопатами, отрезают собакам ноги, мучают бездомных котов и детей! И все они тяжело больны.

- Так это поправимо! – воодушевился Рудольфино. – У меня есть превосходный доктор-негр…

- Доктор-негр, говорите? Да-да, доктора-негры нисколько не хуже белых докторов, как чёрные коровы не хуже белых, а белые не хуже рыжих, а рыжие почти так же хороши, как коровы в пятнышку.

- Как верно вы рассуждаете! Сразу видно образованного и тонко чувствующего человека! С докторами ведь главное что? Чтоб они не были такими подлыми как Полли-Долли!

- Что?! – воскликнул Деващенский, побледнев и схватившись за сердце. – Этого не может быть! Неужели вы знаете этого подлеца Полли-Долли, который свёл в могилу пятерых моих тётушек, десять замечательных знакомых дам и пятнадцать незаконнорождённых детей, а сейчас использует свои грязные таланты в таких сферах, о которых я не могу говорить при дамах?!

- Если вы о том Полли-Долли, что с отвратительным крючковатым носом и лицом, свидетельствующем о массе скрытых пороков, то да, это он!

- Надо найти и покарать его!

- Прежде надо его испытать. Вдруг в нём осталась хоть капля сострадания и раскаяния…

- А после наградить или покарать. Как верно, как точно!

- Но как понять, сохранилось ли что-то человеческое в этих несчастных, заблудших созданиях, или же они навсегда потеряны для общества? – поинтересовалась у Рудольфино д’Овершенство.

- Разве я не сказал вам? Ведь я отличный физиономист, я вижу суть людскую. Вот, скажем, хозяйка этого дома, мадам Футыжнах, - мерзкая старуха с красным носом, с бородавкой на щеке, в грязном парике – воплощенное зло.

- Но как?..

- Элементарно, миледи. По ней сразу видно!

- Как это чутко, - отвернувшись в сторонку, сказала сама себе Леди Само.

- Жаль, что я никогда не обладал такими талантами, - склонив голову, тихо рассуждал Деващенский. – Но теперь я вижу всю справедливость этой науки. Ведь, скажем, моя соседка по подвалу Щебетунья – настоящий ангел! И это видно по её ангельскому овалу лица, нежной коже, белокурым волосам, прелестной ножке, прехорошенькому платочку. Всё это показывает, что она осталась чистым и невинным созданием, вопреки всем ужасам, в которые её загнало наше несовершенное общество, несправедливая правовая система. Нужно непременно устроить ей проверку. И на это я не пожалею ни сил, ни времени, ни денег. К тому же это так интересно и благородно!

В наступившей тишине можно было различить скрип пера анонимного слушателя за стенкой и невнятное бормотание Прихлопа и Приреза:

- Ты мне говоришь, пойдём подслушаем у двери, о чём говорят наши будущие жертвы.

- А ты мне на это отвечаешь, мол, конечно, а потом еще обсудим наши подлые коварные планы.

- И этот благородный господин чуть было не нарушил наши планы.

- Но нет, он тоже один из этих толстосумов, и теперь у нас будет на один тугой кошелёк больше!

- Что-то я чувствую, как во мне просыпается совесть. Речи эти людей задели потаённые струны моей воровской души. Так послушай же, как я пришёл к раскаянию.

- Что? – чуть громче обычного проскрежетал Прихлоп. На его внезапно посиневших губах выступила пена.

- Вот эти подлецы, что хотели украсть вашу бедную клячу, госпожа д’Овершенство! – Дверь распахнулась. В дверном проеме появилась стройная фигура возмущенного Рудольфино, услышавшего шум за дверью.

- Но это не кляча, а превосходная лошадь голубых кровей – лошадь Чарли, которую мне пришлось замаскировать под клячу, чтоб она не вызывала подозрения!

- Как вы умны и прекрасны, миледи! Но сейчас у нас есть возможность испытать и покарать этих негодяев на месте! О, что я вижу? Один из них трясётся в судорогах, звериный оскал искажает его лицо.

- Да у него же эпилепсия!

- Только не эпилепсия, - взволнованно выдохнула Само. – Это самая мерзкая и подлая болезнь, накладывающая отпечаток позора на всю семью и всех знакомых больного! Что же делать?

- У меня есть пистолет! Только пуля в висок сможет избавить этого несчастного, мерзкого безумца от его гадкой болезни и нечестивой жизни!

- Постойте! – донеслось с лестницы. Все обернулись к бегущей к ним молодой женщине, чьё красивое лицо несло на себе печать развращенности и злости.

- Клара… - прошептал Рудольфина, закрывая глаза бледными руками. – Снова ты, женщина, разрушившая мою жизнь, женщина, преследующая меня все эти годы, желая получить мой титул и мои богатства.

- Нет, Клара – это я! – раздалось из соседней комнаты. Оттуда вышла дама, выглядящая чуть старше незнакомки на лестнице, но такая же прекрасная, злобная и порочная. – Я нашла твой платок с инициалами в подворотне и поняла, что ты где-то рядом. Потом я нашла на лестнице черновик письма, которое ты хотел отправить нашему давнему знакомому Крэрфу, из него я поняла, чем ты занимаешься теперь, на что ты тратишь богатства, которые должны быть по праву моими. Но теперь ты от меня не сбежишь, Рудольфино, потому что вот эта девушка на лестнице – наша пропавшая дочь Сара!

- Этого не может быть! Наша малютка давно умерла!

- Нет, Рудольфино. Посмотри на этот чудесный серебряный медальон на шее нашей дочери. Ведь именно его ты сам подарил ей при рождении!

- Да, да… теперь я вижу.

- Постойте, принц! – Деващенский взял Фердыщенского за локоть. – Я знаю, кто эта девушка. Эта мерзкая воровка, которая украла медальон у моей соседки по подвалу – Щебетуньи.

- Как?! Вы знаете это прелестное, чистое дитя, которое я вытащила из омута нищеты? – прошептала Леди Само.

- Вообще-то это я её спас… - тихо промолвил Деващенский.

- Это объясняет её благородство, врождённую чуткость, сдержанность и скромность. Она ваша дочь и она здесь! Щебетунья! Выйди к нам! – высоким красивым голосом позвала д’Овершенство.

Открылась еще одна дверь на лестнице и оттуда вышло прелестное нежное создание – Щебетунья, она же Жанна-Снежанна, она же принцесса Сара-Октавия. Она была бледна, смущена, черты её лица заострились, а щеки покрывал нездоровый румянец.

- Я недостойна быть здесь. Среди таких благородных людей. Мой грех не искупим. Он будет терзать меня всю мою жизнь.

В этот момент темноволосая самозванка-воровка осознала, что её подлый план раскрыт, она издала звериный рык и кинулась с ножом на Щебетунью. Но по пути она споткнулась о ноги всё еще бьющегося в конвульсиях Прихлопах, упала на него – и нож воткнулся прямо ему в грудь. Прихлоп затих. Изумлённый Прирез упал на колени перед Рудольфино, умоляя покарать его за все его беззакония, бесчинства и прегрешения. Но благоразумный принц приказал ему встать с колен и произнёс:

- Я вижу в тебе истинное мужество и благородство. Ты сохранил чистые помыслы и безгрешную душу в этом земном аду. Возьми же мой кошелёк, полный золота и живи честно!

Все были растроганы этими великодушными словами. Тишину нарушил горестный вой Клары, графини Ангальт-Хренской:

- Что же будет со мной и этой воровкой?!

- Сейчас я расскажу вам о несовершенствах судебной системы, о том, что я думаю о смертной казни и тюрьмах, а потом решу, что с вами делать: сдать правосудию, ослепить, использовать в наказании других злодеев или изгнать, - промолвил Рудольфино.

Но в этот момент открылась еще одна дверь и, шатаясь и вращая безумными глазами, на лестничную клетку вышел Жак-жан-Жак Кюре, подлый нотариус, разоривший немало благородных семей, скрывающий под маской напускного благочестия низменный порок сластолюбия. Он протянул потные руки к Кларе и пал перед ней на колени:

- Сжалься, Богиня Любви. Подари мне хоть минуту своих ласк. Я умираю от страсти. Сцены разнузданного сладострастия сжигают мой мозг и моё тело.

При этих словах Щебетунья бледнеет еще сильнее и падает прямо в руки своему отцу. Не выдержавший бури страстей нотариус валится на спину, бьётся в конвульсиях и умирает. Юная девушка испускает свой последний вздох вместе с ним. Раскаяние убивает Клару: её сердце разрывается от ненависти к себе. Леди Само смотрит влюбленными глазами на убитого горем Рудольфино.

Воспользовавшись разыгравшейся драмой, из ещё одной двери выскальзывает незнакомец, прижимая к груди стопку исписанной бумаги…

24 февраля 2014
LiveLib

Поделиться

marfic

Оценил книгу

- Вы выкинули телевизор и в свирепой ярости перегрызли кабель, вводивший в ваш дом зло и порок "Рабыни Изауры"? Тогда мы идем к вам! - "Парижские тайны" Эжена Сю.

О, друзья мои! Воистину, эта книга - идеал, канон, совершенство - категорически не моей книги. Сентиментальная, неправдоподобная, вычурная, донельзя примитивная мыльная опера в худших традициях наивнякового романтизма и баснослословного идиотизма.
О, иногда мне даже доставляло удовольствие гадать, какой именно рояль-многоножка сейчас запрыгнет на шатающийся и уносящийся хохоча в закат вагонный состав сюжета. Почему многоножка? Потому что в любой бредовой и сказочной ситуации автор непременно изощрялся так, чтобы вплести в один сюжетный поворот всех героев романа. А фантазия у него бурная.! Эх, эту бы энергию, да в мирное русло.
Я уже молчу о нравоучениях, которые, чем ближе был финал романа (а скорее – маразм автора) тем чаще орошали мой мозг потоками псевдомудроствований и утопических реформ общества. А этот совершенно нелепый и неумелый с художественной точки зрения ход конем - попытка вплетения тюремных морализаторских историй, якобы подтверждающих всевозможные теории автора о преступлении и наказании - это ж просто апогей наивности и графоманства в одном флаконе!

Однако, не зря же я выдалбливала свой мозг страницами бессмертного творчества Эжена Сю (как Вы там в гробу, не устали еще вертеться?). Надо бы сказать и пару слов о безмерно «любимых» героях романа!

Родольф, лицедействующий принц, возомнивший себя богом, вершителем судеб, десницей, награждающей праведников и карающей грешников. Уже сама роль поневоле делает из возможно вполне нормального человека – морального урода. Мне претят люди, обладающие неограниченной и необъяснимой властью над другими. Она досталась им задарма, за так, как красивое личико иному человеку, и пользоваться ею направо и налево – это какое-то читерство! Слава богу, что сие безумное существо лишь плод неуемной фантазии автора.

Кстати, о его дражайшей госпоже Клеманс, «с ангельской красотой и добротой». Двуличие и жестокость этой лицемерки по отношению к своему мужу, больному тяжким заболеванием и за это проклятому ею – воистину предел подлости. У меня прям внутри всё переворачивалось, когда она его чехвостила за то, что он, подлец такой ничего ей не сказал. Позвольте, но всё открылось в день свадьбы! И какого лешего ты тогда ребенка от него завела, когда уже всё открылось? Воспользовалось им и его любовью как продажная девка, а потом облила презрением и добила предложением дружбы и крушением надежд на взаимность. Ещё один взрыв ярости и негодования.

И, наконец, завершу свой поток восторгов на Лилии-марии-амелии. Создание более раздражающее трудно себе представить. Унылая амёба, по сравнению с которой эмо – концентрат жизнелюбия и оптимизма. Вечно нюнится, меланхолично вздыхает и убивается по надуманному поводу. «Ах, со мной говорили на «ты» отребье Парижа» - и – нервическая дрожь, обморок, а то и припадок. Честно признаюсь, я порывалась перечитать какие-нибудь главы, чтобы понять, была ли она проституткой? Ибо не верится, что можно такую истерию устраивать только потому, что росла не там, где хотелось бы.

Однако, я боюсь покусать кого-нибудь если и дальше продолжу рассуждать об Эжене Сю и его графоманстве. Категорически не советую вам даже смотреть в сторону этой книги, за сим откланиваюсь и ухожу праздновать завершение одного из самых трудных читательских этапов на моем пути.
Виват армии терракотовых носков и «Задумчивым ползунам»!

22 февраля 2014
LiveLib

Поделиться

Weiner

Оценил книгу

С творчеством Эжена Сю я ознакомился достачно спонтанно. Первый том "Парижские Тайны" читались на одном дыхании, после прочтения, решил сделать паузу, но спустя несколько месяцев решил прочесть второй том.
Первые страницы достаточно легко читались, но все же не хватало таких персонажей как: Хромуля, Сычиха, Грамотей, Краснорукий, Поножовщик. Большая часть этих персонажей — антагонисты, кроме Поножовщика:  он стал на путь исправления и появится в конце книге, что собственно говоря меня огорчило: даже можно сказать разочаровало, но сейчас не об этом. Так вот, мне категорически не хватало данных персонажей хоть они и отрицательные; каждый персонаж с предыдущей книги прописан очень добротно и легко притягивал своей харизмой. Чего стоят главы с Сычихой, Хромулей и Грамотеем, мне понравился этот тандем и честно сказать мне их не хватало.

Вторая книга начинается с главы "Горе Хохотушки"  и раскрытия её как персонажа, постепенно в сюжет автор  вводит  Франсуа Жермена, раскрывая его историю и трагедию, также  продолжается сюжетная линия с виконтом Сен-реми, которая логически завершается. Затем Эжен вводит новых персонажей, семью Марсеаль, которая меня достаточно сильно заинтересовала своим  неординарным составом. Описывать каждого персонажа не буду, так как это утомительно, упомяну лишь несколько слов об парне Волчицы — Марсеале! Этот персонаж  определено вызвал у меня симпатию и я до конца романа сопереживал ему. Вобщем первая  половина книги крутится возле: Хохотушки, Франсуа, нотариуса Жака Феррано, частично Сен-Реми и раскрытии семьи Марсеалей.
В Середине книге появилась Сесили, которая буквально довела Жака Феррана до сумасшествия, но спойлерить не буду: читайте и все сами узнаете.  Также наконец-то появилась Певунья, которую попытались убить, но по воле случая ....
В книге появлялась и другие персонажи, но не придаю им большего значения, так, как они второстепенные и не то чтобы я им не придавал огромного значения, я полагаю, что они сыграли свою роль и читатель сам сними ознакомиться и воздаст им должные почести.
Возвращаясь к сюжету: продвигался он к логическому концу, все сюжетные линии завершены, но случилось то чего я не ожидал. Последние главы: тридцать-сорок страниц меня разочаровали.  Я не стану описывать почему, ибо там будут сплошные спойлеры, но я категорически не согласен то как завершил свой роман Эжен Сю. На этом все, роман мне понравился, но концовка разочаровала!

P.s
"Не сотвори себе кумира" — мне очень не понравилось, то как автор сквозь призму слов  Певуньи  пытался  обожествить Рудольфа, приравнивая его деяния — к божественным. Да и в целом много с чем я не согласен с автором!

11 мая 2021
LiveLib

Поделиться