Отзывы на книги автора «Евгений Кремчуков»

Прототипы — прах, умерли, забыты, неизвестны, персонажи живут среди нас. Дух оплодотворяет темную материю и появляется новая жизнь.

Беспечный питерский человек Илья работал аниматором. Но не тех, которые скачут на детских праздниках зайчиками, устраивают шоу мыльных пузырей или налаживают пиньяту, а загримированным и одетым под Петра Первого, например, с которым можно сфотографироваться за деньги. Хотя он изображал Наполеона, для его уютной полноты и невысокого роста император больше подходил. Но вот, однажды ночью случилось происшествие, которого иначе, чем фантастическим, не назовешь. Не то от многодумности, не то от привычки давать в себе приют другим, у Ильи выросла вторая голова. Скажете, так не бывает? А нос, который сбежал с лица майора Ковалева. неужто в самом деле гулял по Невскому? Неважно даже, что видит эту вторую недоголову только сам Илья и еще один человек. Одна, но об этом пока не буду. Важно как ты сам себя видишь, чувствуешь, ощущаешь, ведь правда?

Отныне Илья обречен стать хикикомори. В реальности "Фаюма" нет экстремальных обстоятельств, дающих государству основание выдернуть гражданина повесткой, а значит, живи себе затворником, было бы на что. "На что" есть, по крайней мере - не первое время. Герой копил на квартиру для них с любимой девушкой Машей. Теперь-то уж ни о какой квартире речи не идет и девушка с ключами, Маша, останется за бортом его жизни, а зарабатывать он станет фаюмами - это такие новеллы, на основе биографии заказчика, создающие журнальной публикацией его образ, вроде бы тот же самый, но улучшенный вариант личности и жизни: ярче, драматичнее. благороднее, иные страсти, глубже мысли, сложнее чувства и в целом такое - "более лучше". Ну вот, Лермонтов каким был? Кривоногим страшненьким гусаром с прекрасными (все признают) глазами, не самых безупречных моральных правил. А видим мы его сквозь призму Печорина, в которого какая барышня не влюблялась?

Вы скажете, что идея такого заработка псевдобиографиями, которые начинают воплощаться в реальность, была у Марии Галиной в "Медведках", и будете правы. Отчасти. У Евгения Кремчукова несколько иначе, а дьявол, он ведь таится в деталях, нет? Ладно, а что же Маша? Неужто оставит любимого человека? И почему она "с ключами"? Ну. потому что ключи от квартиры Ильи у нее есть, но были в ее детстве и другие ключи, от каморки на чердаке красивого дома, похожего на кукольный дом-переросток, где она нашла шкатулку, а в ней чудесные предметы, воплощающие в жизнь иную реальность.

В новом романе финалиста прошлогодней Большой книги много диковинного, и в реальность воплощаются не только вещи. А элементы магии, в отличие от реализма "Волшебного хора", присутствуют во множестве. Ну так, кто сказал, что хороший писатель все и всегда должен писать одинаково? Кремчуков хороший.

Не брезгую современной российской прозой, но мне до сих пор как-то не удаётся подружиться с нашим магреализмом, за редкими исключениями, конечно, но всё же. Хотя от аннотации веяло скорее мистикой и таинственностью, из-за чего по итогу я испытала некоторое разочарование. Сам жанр меня отталкивает нарочитой вычурностью, написанной, и это сразу понятно, лишь с целью взорвать мозг читателя, что в моём случае, из-за огромнейшей насмотренности, работает исключительно в минус, а не на плюс произведению. Я нежно люблю всякий странный треш, но магический реализм под моё понятие классной несуразицы не подпадает, увы, от слова совсем.

Книга "Фаюм" представляет из себя собранное из разрозненных фрагментов полотно, в котором эти самые кусочки едва-едва скреплены между собой расползающимися нитками, а где-то и вовсе отвалились. Сюжет максимально банален, но подан в специфической форме, усложнённой специально ради запутывания на пустом месте и разведения мнительных премудростей. Короче говоря, я считаю "Фаюм", пусть и действительно добротно, качественно и иронично написанной, но графоманией, не в обиду будет сказано автору, чей главный герой и есть точно такой же графоман.

Книгу начинает небольшая глава, в которой некая Маруся мчит из аэропорта в такси к своему возлюбленному, который от чего-то престал выходить на связь. Всё. О Марусе мы на время забудем и окажемся в квартире главного героя Ильи, зарабатывающего себе на жизнь сочинительством сомнительных прижизненных, да и посмертных биографий. Илья просыпается от ночного кошмара и, взглянув в зеркало, приходит в неимоверный ужас - у него выросла вторая голова. Голова не говорит, не смотрит, да и вообще никак не реагирует на окружение. Окружение, к слову, на голову тоже никак не реагирует. Всё верно, про голову мы тоже забываем и впредь больше не вспоминаем, ибо смысла в ней столько, сколько раскопает ваш СПГС.

А потом начинается какая-то унылая и перемешанная между собой чухня. Главгерой получает новые заказы, предаётся воспоминаниям о той самой Марусе, затем мы начинаем перемещаться в прошлое и в будущее, погружаясь в сложные взаимоотношения героев, которые ещё и не факт, что не выдумка воспалённого мозга Ильи, а случились "на самом деле".

Внезапно появляется другая линия, про ослепшего мальчишку, и ещё одна, про кружок заговорщиков в 19 веке, и ещё одна, про инфернальное путешествие на поезде под землёй, и ещё куча других отрывков, которые периодически вытекают один из другого, а потом линия с революционерами оказывается лишь исторической реконструкцией, в который принял участие главгерой, а меценат сего мероприятия и есть тот самый слепоглухонемой персонаж. Маруся перекидывается в картишки с невидимкой на чердаке. Знакомый мент находит себе вайфу. А к людям периодически наведываются самые настоящие тульпы...

Не появляется ли у вас ощущение нагромождения в и так битком забитой комнате? Вот у меня да, особенно с учётом того, что все эти свистопляски оканчиваются совершенно простейшей идеей о том, что нужно больше ценить, что имеешь, и людей вокруг. И, не будь вот этой усердной мешанины, разве книга стала бы хоть каплю лучше? Думаю, нет. Даже написать о ней нечего: вроде и происходят разнообразные ситуации, да только за ними не скрывается ни цели, ни смысла. И за это я очень, очень сильно не люблю магический реализм. Мне он кажется абсурдно красивым, но совершенно безмозглым павлином, который наворачивает круги по лужайке. Да, симпатично, демонстративно, но чтобы что?..

Книга не вызвала какого-либо негатива, а прочиталась легко и приятно, что, несомненно, плюс. Однако, судьба её - через пару дней пребыть в окончательное забвение, оставшись небольшим смутным воспоминанием в рамках моего отзыва. Возможно, хотя я даже в этом уверена, такой результат - далеко не та причина, по которой я столь самозабвенно занимаюсь чтением в целом по жизни. И, как и один из прочих рецензентов, пойду-ка я на Авито подыскивать ей местечко в чужой библиотеке.

Так получилось, что прочитал два романа Кремчукова («Деление на ночь» в соавторстве с Аросевым) с небольшим перерывом. Стиль повествования абсолютно узнаваемый. Автор философ, и читатель должен быть к этому готов.
Есть старая шутка: женился удачно – счастливый человек, неудачно – стал философом.

«Счастливые люди, полагаю, не ведут дневников».

Именно в те дни, когда у нас нет времени на дневник, мы и есть настоящие, в отличие от всех остальных дней. Так кто же тогда «отражается» в наших дневниках?
Сюжета нет, и он не предполагался. Отец пропавшего без вести Алексея просит преподавателя философии Белкина, у которого Алексей писал диплом, помочь подобрать пароль к его ноутбуку. Завязка, скажем прямо, натянута, как сова на глобус.
Белкин общается с людьми, знавшими Алексея, попутно размышляя о жизни. И люди эти тоже вспоминают что-то из своей жизни, о ней же рефлексируя.

«несмотря ни на всё».

Соавторство даёт о себе знать, периодически повествование пытается повернуть в какое-то более интересное русло, но и здесь авторы умудряются это движение превратить в хождение по оружейному лабиринту, с развешанными по стенам ружьями и с укоряющим прихмыкиванием, что не одно из них так и не выстрелит.

«но глазам оказался не нужен свет, чтобы увидеть, что около упавшей с кровати левой моей руки сидит крупная лисица и покусывает, играючи, мои пальцы».

Когда прочитал это, на меня нашло оцепенение, можно сказать, священный ужас. Как же так? Опять лисица, Дальний Восток, японка? Автор, да как ты мог вообще?! Ты ж философ! Но это был очередной поворот в никуда. Эпизод этот никак не отозвался в дальнейшем.
Можно хвалить книгу за слог и рассуждения.

«Каждое животное после соития печально, только петух поёт».

В математике можно из нуля получить 1 и -1, а потом каждую единицу превращать в числа вроде 1=2-1 и т.п. в итоге получить сложные примеры на много страниц. Красивые примеры. Которые всё равно будут в сумме нулём.

«В бюджетной двушке моей жизни огромное число комнат».

Авторы так и не ответят, был ли Алексей обычным человеком или нет. У каждого свои тараканы, но, когда посвящаешь какой-то теме очень много времени и сил, она становится для тебя важной в любом случае.

«он спасался от скандалов не у других тёток, а в себе. Ну а там может случиться что угодно».

Определённый ужас внушили эпизоды, где жизнь кипит в соц. сетях, как они много значат для Белкина. Печально наблюдать, как преподаватель философии строит жизнь на лайках и постах.
Постоянная незавершённость мысли, размытые предположения об устройстве мира наводят на мысль о страхе героя. Страхе перед смертью, как конечности бытия.

«Кто говорит о смерти, тот не умирает, – спокойно резюмировала Полина. – А кто не говорит… Всякое может быть».

Несмотря на многократное упоминание Элохима в тексте, в романе нет Бога. Хотя Белкин специализируется на Пятикнижии и прекрасно знает Новый Завет. Просто парад мертвецов, сто пятьдесят тысяч которых каждая ночь оставляет в царстве мёртвых навсегда.

«Во всей этой истории с самого начала уже так много странного, что странностью больше, странностью меньше – вряд ли что-то сможет заставить меня так подумать. Ну, кроме разве, чего, богоявления? – я ободряюще улыбнулся ей. – Но таких ведь речей у нас не будет, правда?..»

Правда.
Есть вопросы и к редактору.

«Пока никого из соседей по купе не было...и Вера осталась одна в плацкартном своём общежитии».

Любой текст можно препарировать до бесконечности. Если вы гностик, то должны понимать, что любой текст вторичен. Если – агностик, то и читать вообще необязательно.

«Клянусь, что останусь навек я Твоим герменавтом!»

Но есть тревожная нота в этом романе. Он не исключает суицид, как выход из неопределённости этого мира. В анархии любой выход правильный.

«Но и тогда задавай этот вопрос, не задавай – а ответа не будет, потому что он: неопределённость. Что угодно. Любой ответ окажется правильным, но это не будет значить ничего».

Вот такая герменевтика.

Мне понравился прочитанный ранее авторский «Волшебный хор», отчетливо выделившийся среди отечественного литературного спама, да и название этой книги привлекло: я всегда поражалась высокому психологизму фаюмских портретов и чувствовала в них какую-то загадку – может быть, такую же, как в выражениях лиц у воинов терракотовой армии Цинь Ши Хуанди. Фаюмские портреты мне нравились с детства и, собрав репродукции в маленькую коллекцию, я легко придумывала каждому из них судьбу, поэтому полумесяц фаюмского лица на обложке не мог меня не привлечь своей ностальгической откликаемостью. Но обложка была обманкой, и авторский фаюм не имел ничего общего с собственно фаюмскими портретами, это вообще было другое: главный герой создает литературные реконструкции, опирающиеся на особенности и возможные для заказчиков альтернативные биографии, одновременно сам погружаясь в собственные «другие» реальности – реальности места, времени, событийности.

Похоже, сегодня возможность пересечения границ между фантазией, реальностью и личностью становится своеобразной литературной фишкой, об этом пишут многие авторы, и, как правило, читать и раздумывать об этом интересно, даже если текст грешит всякими нестыковками и излишествами. В этом случае очень помогала литературная манера автора, мягко заключающая воспоминания, фантазии, представления, желания, знания персонажей в тонкую оболочку воображаемого образа. Ну, и капелька Ф. Кафки и У. Эко еще никогда никому не мешала. И, в общем, неважно, как этот творческий фрейм возникает: как результат травмы, инвалидности, осознанного созидания, сновидного состояния или просто от скуки, в дремотных грезах. Мы живем в мире, настолько пронизанном осязаемостью, рациональностью, причинностью, временнóй безвозвратностью, что иногда хочется совершить прорыв из того, что есть, в то, что возможно, и «Фаюм» в некотором смысле дает читателям такую возможность: фантазии овеществляются, автор и его персонажи смешиваются, внутренний и внешний мир героев плавно перетекают друг в друга без видимой границы.

Зыбкость возникающих в тексте реальностей представлена в его разных фрагментах по-разному: где-то «плавают» сенсорные границы, где-то – временные, где-то – когнитивные. На мой вкус, литературно текст слегка разнороден, как если бы автор сшил вместе очень разные интересующие его (и не всегда – читателя, как, в моем случае, произошло с реконструкцией восстания декабристов в свободном театре) сюжеты, но тем не менее все вариации по-своему любопытны, и даже способ сшивания мне особенно не мешал, хотя магический реализм – не самая моя любимая стихия.

Еще этот текст хорош тем, что рождает в сознании читателя много собственных текстов, разворачивающихся как бесконечный свиток-пергамент. В голове толпятся образы, воспоминания, внезапно всплывшие обрывки сновидений, пережитые эмоции. В процессе чтения происходит своеобразное ментальное обогащение за счет собственных внутренних ресурсов, и это, по крайней мере, мне, очень импонирует. Мне хотелось убедиться, что новая книга и сам Е. Кремчуков – то, что надо, и теперь я уверена, что он стоит того, чтобы читать его тексты и дальше.

Ну, и напоследок - вот что неожиданно навеяла мне эта книга:

...И этот дождь закончится, как жизнь...
И наших душ истоптанная местность
с провалами изломов и кривизн
вернется в первозданную безвестность.

Там, в темноте, Предвечная Река
к своим пределам тени предков гонит,
и мечутся, как звери,
облака под взмахами невидимых ладоней,

и дождь, слепой, неумолимый дождь,
питая переполненную сушу,
пророчеством становится, как дрожь
художника, рождающего душу.

...И наши голоса уносит ночь...
Крик памяти сливается с пространством,
с молчанием, со всем, что превозмочь
нельзя ни мятежом, ни постоянством...

Не отнимая руки ото лба,
забудешься в оцепененье смутном,
и сквозь ладони протечет судьба,
как этот дождь, закончившийся утром (В. Леви).

Я это вижу, но я не верю в это.

Роман неожиданно в шорте Большой книги, с произведениями из которого есть возможность познакомиться в рамках читательского голосования легально и бесплатно. Неожиданно, потому что объем маловат для БК (двести шестьдесят страниц), соавторы если и известны, то в чрезвычайно узких кругах; публикация журнальная. Однако есть, значит, неочевидные достоинства, которые позволили судьям так высоко оценить "Деление на ночь".

Герменевтический детектив. К молодому, но уже маститому преподавателю философского факультета Белкину обращается отец юноши, научным руководителем которого Борису Павловичу в свое время довелось быть с просьбой помочь разобраться в причинах его самоубийства. Собственно даже не выступить в роли детектива, но разгадать пароль ноутбука, содержимое которого могло бы пролить свет на обстоятельства, предшествовавшие смерти парня.

Задача кажется Белкину интересной, а принявшись за решение, он с удивлением обнаруживает, что с погибшим или пропавшим - предположительно Алексей утонул во время ночного одинокого купания в Красном море, где был на отдыхе с отцом - его связывает куда больше, чем полузабытое сотрудничество в рамках учебного процесса.

От совершенно осязаемой женитьбы обоих в разное время на одной женщине, до смутных иллюзорных вещей, вроде оставленной Белкиным несколько лет назад реплики на форуме, проигнорированной участниками дискуссии, но отмеченной лайком девушкой, судя по всему, близко знакомой с Алексеем. Или Лешиной учительницы литературы, памятник отца которой находится возле участка с могилами бабушки и деда Бориса Павловича и многие годы служит ему ориентиром для поиска.

Потому, даже когда задание с блеском выполнено и можно бы уже переключиться на другие дела, история не отпускает героя, он продолжает работать с этим материалом, попутно выясняя, что все участники расследования если и не лгут напрямую, то, уж точно, не говорят правды, многое замалчивают

На поверхности попытка разобраться в причине ухода из жизни молодого небесталанного и не имевшего серьезных проблем человека. Глубже - потребность понять, каким он был. Еще глубже - зачем и для чего эта история вошла в твою жизнь, как все это связано с тобой, а в том, что связано, сомнений нет.
Непростая и не самая комфортная для восприятия книга, рассчитанная на подготовленного читателя из числа молодых интеллектуалов.

Я эту книгу приметила в "Строках" ещё в виде анонса. Поэтому почти сразу после появления в доступе прочитала её. Конечно, её следовало бы обдумать - и только потом писать о впечатлениях. Но напишу по-свежему.

Эта короткая книга - о том, как далеко может завести человека творчество. Жил себе такой Илья Орлов - обычный питерский парень, зарабатывавший на жизнь тем, что фотографировался с туристами в образе Петра I. И была у него любимая девушка Маша. Но в одну апрельскую ночь произошла у Ильи страшная история: у него выросла вторая голова. Живая, дышащая, но с закрытыми глазами. И вот Илья закрывается от мира. Продукты бесконтактной доставкой. Оплата всего по карте. Мусор вынесет знакомый дворник. Работа удалённая - написание фаюмов - белетризированных новелл-биографий заказчиков. Но как быть с Машей? А зачем ей уродец - просто Маши в его жизни быть не должно. И не важно, что вторую голову видит только сам Илья и, как выяснится в конце, Настёна. Важно ведь не то, что есть на самом деле, а то, во что верит сам человек. А Илья верит в то, что сам создал. И жаль,  что обессмертив Марусю в фаюме, он потерял в жизни её и едва не утратил главное. Делая улучшенной биографию заказчиков, в своей жизни Илья лучшее проморгал. Причём в угоду непонятно чему. Похоже, это автор и пытается донести: нужно жить свою неидеальную жизнь, в которой у нас не так уж много времени. А иначе можно остаться у разбитого корыта - и жизнь упустить, и мифического бессмертия не обеспечить.

Очередной незнакомый автор. Сведения в интернете про него скудные: родился в 1978 г. в Смоленске, сейчас живет в Чебоксарах, печатался в литературных журналах, номинант литературных премий, "Фаюм" - второй его роман.

Книга написана очень интересно, отличным языком, читать было легко. Правда, ничего не понятно. Должно ли быть понятно?) Кто ж его знает, этот мистический реализм. Именно этот жанр заявлен в предисловии.

Почитала немногочисленные отзывы, понятно стало ещё меньше. Сходные чувства меня обуревали при чтении другого произведения в этом же жанре - "Дом в котором.." Мириам Петросян. Но там само действие было настолько завораживающим, что это компенсировало любые вопросы.

В общем, мне нужна пояснительная бригада. Или это тот случай, что если нужно объяснять, но не нужно объяснять?)

Я даже подкаст послушала по этой книге (найти его очень просто, в поиске Яндекс-музыки набить "Фаюм", там он один) и не совсем согласна с тем, какие выводы они сделали.

Илья, бывший аниматор и бывший копирайтер, занимается тем, что пишет фаюмы - художественные рассказы по мотивам биографии заказчика, как бы дающие бессмертие. У Ильи была девушка Мария, и вроде бы все было хорошо у них, но дальнейших шагов Игорь делать не планировал, и в подкасте обсуждали, что он боится отношений. На мой взгляд, это не страх, он просто ее не любил, ему было удобно, а больше ничего и не надо. Так ведь часто бывает, никакого магического реализма не нужно, чтобы это понять.

В книге реальность переплетается с фаюмами, и фаюмы порой, что уж скрывать, интереснее реальности. Один из героев романа даже создал себе тульпу, но что-то пошло не так. Группа героев участвует в иммерсивном спектакле без зрителей, где в качестве декабристов выступают против императора. Как будто воображаемая реальность реальнее настоящей.

В подкасте утверждается, что идея книги - не бояться настоящего, не воздвигать воображаемых барьеров, а воспринимать реальность такой, как она есть, и окружающих людей тоже, даже если они с двумя головами. А я не уверена, что именно это хотел сказать автор. Слишком извилистый путь он выбрал для доказательства этой простой мысли.

В финале книги я вспомнила окончание "Велнесса" Нейтана Хилла, и мне показалось, что обе книги оптимистично завершились на одной ноте: великое счастье, когда тебя любят таким, какой ты есть, и принимают тебя даже с двумя головами (дочитавшие "Фаюм" поймут, о чем я).

Очень не хватает интервью автора, где он прояснил бы ситуацию со своей же книгой. Ишь, понаписал непонятно, а мы разгадывай