© Издательство Сибирская Благозвонница, оформление, 2019

Толкование Евфимия Зигабена на Евангелие от Иоанна, равно как и на три первые Евангелия, составлено им преимущественно на основании толкований святителя Иоанна Златоуста, а отчасти и многих других отцов и учителей Церкви. Этот труд Зигабена, в котором «собрано и изложено лучшее из древних толковников» (см. предисловие к Толкованию Евангелия от Матфея архим. Михаила), никогда не потеряет своего значения. Не всякий, кому необходимо пользоваться руководством и пособием святоотеческих толкований, имеет возможность приобрести все эти толкования и не всегда имеет время выбрать из обширных толкований то, что ему нужно. Отсюда сама собой понятна польза перевода на русский язык краткого, простого и удобопонятного толкования Зигабена, составленного на основании древних святоотеческих толкований. Так как у Зигабена толкование Евангелия от Матфея… написано с особой обстоятельностью и полнотой, с приведением параллельных мест из других евангелистов, со сличением и объяснением их повествований об одном и том же событии, то потому в толковании Евангелия от Иоанна Зигабен часто делает только ссылки на параллельное место в Евангелии от Матфея, предоставляя читателю найти там нужное объяснение. Потому пользующиеся вторым томом Толкования должны иметь под руками и первый.

<…> Зигабен толкует не от себя, а по разумению отцов и учителей Церкви. «Аще будет исследуемо слово Писания, – говорит 19-е правило VI Вселенского Собора, – то не инако да изъясняют (предстоятели Церквей), разве как положили светила и учители Церкви в своих писаниях: и cими более да удовлетворяются, нежели составлением собственных слов». Толкования Зигабена тем и дороги, что удовлетворяют этому соборному правилу.

Киев, 1887 г.^[1]

Евангелие от Иоанна

Кто такой был Иоанн, это мы узнали у предыдущих евангелистов, именно: он был брат Иакова, сын Заведея, из селения Вифсаиды, страны Галилейской, по занятию рыбарь. Ни прежде, ни после он ни у кого не учился и был совершенно некнижен (см.: Деян. 4, 13); но мы знаем, каким он стал, когда был научен Иисусом Христом. Возлежа во время Тайной Вечери на груди у Самой Мудрости, он почерпнул такое знание, какого не получил никто другой. И поистине он гремел с неба и возглашал из сокровищниц Духа Святого, но не потому, что он громко говорил, а потому, что говорил о возвышенном и что языком его управлял Дух Святой.

Когда Иоанн получил от некоторых верующих Евангелия других евангелистов и увидел, что все они говорили по преимуществу о вочеловечении Спасителя и пропускали учение о Его Божестве, то он одобрил и похвалил эти Евангелия и засвидетельствовал их истину и достоверность. Затем, по внушению Самого Иисуса Христа, он приступил к настоящему Евангелию; в нем он рассказывает нечто из того, что уже было рассказано другими, чтобы не подумали, что его Евангелие не имеет связи с Евангелиями других, но особенное внимание он обращает на то, что пропущено ими, и больше всего на богословское учение о Спасителе как наиболее необходимое ввиду имеющих появиться ересей.

Другие евангелисты пропустили это вследствие несовершенства слушателей, так как еще не утвердилась проповедь, а Иоанн приводит и это учение, так как вера уже возрастала и верующие становились понятливее, присоединив и другие главы, опущенные предыдущими евангелистами. Настоящее Евангелие написано было спустя много лет после разрушения Иерусалима.

Глава 1

Стих 1. В начале бе Слово…^[2] Выражение в начале имеет много значений, но здесь оно, собственно, значит всегда. Присоединенное к этому выражению слово бе (ἦν) сделало его не совсем понятным. Куда бы ты ни направил свой ум, его будет предварять это бе, и, везде ему предшествуя, оно не позволяет твоей мысли найти для себя какой-нибудь предел. По отношению к тварям слово бе означает прошедшее время, а по отношению к несотворенной Троице это обозначается словом всегда (ἀεί). По отношению к чувственной и разумной твари совершенно не употребительно выражение в начале бе, потому что все стало существовать потом, а оно приложимо только к блаженной Троице, потому что только Она не рождена или не сотворена. Равным образом имеет много значений и слово Λόγος (Слово), но здесь оно означает собственно Сына Божия. Сын, как говорит Григорий Богослов, называется Словом потому, что Он так относится к Отцу, как слово к уму, не только по бесстрастному рождению, но и по соединению с Отцом, и потому что являет Его^[3]. Вся, говорит, яже слышах от Отца Моего, сказах вам^[4] (Ин. 15, 15). Может кто-нибудь сказать также, что это есть как бы определение в отношении к определяемому, потому что и такое значение имеет слово Λόγος. Узнавший (это значит «видевый») Сына, сказано, узнал и Отца (см.: Ин. 14, 9). Сын есть выразительное и удобное свидетельство о природе Отца, так как всякое рождение есть безмолвное слово родившего. Сказавши: в начале бе Слово, евангелист показал, что Сын был всегда и что не было какого-либо времени или века, когда Его не было, потому что Сам Он есть Творец всех времен и веков. Но почему он не сказал: в начале был Сын? Чтобы не пришло кому-нибудь в голову предположение о временном и страстном рождении. Поэтому-то, назвавши Его Словом, показавши, что сверхъестественное рождение Его было предвечно и бесстрастно, и наперед уничтожив таким образом непристойные представления об этом рождении, далее евангелист прямо называет Его также Сыном. А чтобы показать, что это Слово не только всегда было, т. е. вечно, но также что Оно неотделимо и совечно Отцу, евангелист говорит:

Стих 1. …И Слово бе к Богу…^[5] Не сказал, что Оно было в известном месте, потому что никаким местом не ограничивается Необъятный; не сказал также, что Оно было в Боге, потому что на основании предыдущего могло произойти смешение лиц, но сказал к Богу (ηρὸς τὸν Θεόν), т. е. у Бога, чтобы были ясны как особность Ипостасей, так и нераздельность Отца и Сына, а равно и Духа Святого, как само собою понятно, потому что в начале была Троица и эта Троица была вместе.

Стих 1. …И Бог бе Слово^[6]. Воспользовавшись наименованием Слова для того, чтобы показать, что сверхъестественное рождение Его было предвечное и бесстрастное, предупреждает далее вред, могущий произойти от такого наименования, т. е. чтобы кто-нибудь не произнес хулы, думая, что это Слово такое же, какое бывает и наше подуманное или произнесенное; а Оно – не такое, но ипостасное, одного с Отцом естества и достоинства.

Стих 2. Сей бе искони к Богу^[7]. Сказавши, что Слово было всегда, что Оно было неотделимо от Отца и что Оно было Богом, кратко и чудно довершает все сказанное о Нем, представляя нам очерк богословского учения о Сыне Божием. Тем, которые говорят, что всякий сын бывает после отца, мы ответим: сказав всякий сын, вы уже сами разрешили свое недоумение, потому Сын Божий не таков, каков всякий сын, но сверхъестественный. А против тех, которые упорно доказывают, что все происшедшее из чего-либо необходимо должно быть после того, из чего оно произошло, – так нужно защищаться: сияние солнца, из него происходящее, не бывает после него и никогда солнце не появляется без сияния. Если же это бывает с чувственными предметами, то чтоO может сказать кто-либо о том, что выше всякого слова? Назвавши Слово Богом, приписывает Ему и Божественное свойство, именно творчество, так как бози, иже небесе и земли не сотвориша^[8], да погибнут (Иер. 10, 11); и делается это для того, чтобы не подумали, что Оно ниже Отца.

Стих 3. Вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть^[9]. Сказав вся Тем быша, чтобы не подумали, что это сказано только о мире вещественном, присоединил: и без Него ничтоже бысть, еже бысть, т. е. ничто из происшедшего и в мире вещественном, и в мире духовном. Отсюда, конечно, исключается Дух Святой, потому что Он не произошел, чтобы Его можно было разуметь вместе со всеми остальными, но ни рожден, ни сотворен, как Сын и Отец: только Троица ни рождена, ни сотворена. Назвав Сына Творцом всей видимой и невидимой твари, не отнял этим у Отца творческой силы, но только показал, что и Сын, подобно Отцу, есть Творец; это общее всем трем Лицам, потому что это есть свойство Божества, как выше было сказано. Поэтому в Священном Писании творчество иногда приписывается Отцу, иногда Сыну, иногда же Духу Святому, так как Отец благоволит, Сын действует, а Дух Святой содействует. В пятой главе (17-й ст.) Иисус Христос говорит: Отец мой доселе делает, и Аз делаю^[10]. Некоторые хулители говорили, что выражение тем (δι᾿ αὐτοῦ) унижает Сына, указывая не на творение, а на услужение. Но они не знали, что то же самое одинаково употребляется и по отношению к Отцу; апостол Павел сказал: верен Бог, Имже (δι᾿ ου) звани бысте во общение Сына Его…^[11] (1 Кор. 1, 9). А чтобы никто не оставался в недоумении, каким образом Словом создано столько и таких тварей, евангелист говорит:

Стих 4. В Том живот бе…^[12] Этой жизнью Слово не только все произвело, но и сохраняет в бытии, так как о Нем можно сказать то же, что сказано об Отце: о Нем бо живем и движемся и есмы^[13] (Деян. 17, 28). Слыша, что в Нем была жизнь, не представляй себе Слово состоящим из частей, но самым источником жизни, потому что сейчас же евангелист все Слово называет жизнью, говоря: и живот бе свет человеком. И в другом месте Сам Иисус Христос говорит: Аз есмь… живот^[14] (Ин. 14, 6). Духоборцы после слов: без Него ничтоже бысть – ставят точку; затем все последующее читают вместе: еже бысть, в том живот бе, чтобы показать, что Дух Святой сотворен, так как, говорят они, изречение это относится к Духу Святому. Но их легко опровергнуть. Прежде всего, слова еже бысть указывают на все, что произошло; потом, самая жизнь здесь называется светом, так как сейчас же присоединено: живот бе свет человеком; немного же далее, говоря об Иоанне, евангелист сказал: сей прииде во свидетелство, да свидетелствует о Свете, а между тем известно, что Иоанн свидетельствовал не о Духе Святом, а о Сыне, как мы узнаем это впереди.

Стих 4. …И живот бе свет человеком^[15]. И Сам Сын был светом для людей, просвещая ум их и руководя от заблуждения к истине. Что касается самого названия Сына светом, то Сам Сын в другом месте говорит: Аз есмь свет миру^[16] (Ин. 8, 12). Таким образом, Он называется и жизнью, и светом: жизнью, как оживляющий и сохраняющий все, а светом, как просвещающий и очищающий ум людей, принявших Его. Некоторые же под светом и жизнью разумеют евангельскую проповедь, которую Он принес людям как основание духовной жизни и свет разума.

Стих 5. И свет во тме светится, и тма его не объят^[17]. Светом называет здесь евангельскую проповедь по указанной причине и по причине истины, а тьмою – заблуждение по причине его лжи. Итак, говорит: евангельская проповедь светит среди заблуждения, но заблуждение не одолело ее. Григорий Богослов в своем Слове о святых светах иначе понимал это изречение^[18]; но можно принять и то и другое толкование. Доселе евангелист говорил о Божестве Сына Божия, а отселе начинает Евангелие.

Стих 6. Бысть человек послан от Бога, имя ему Иоанн^[19]. Лука написал: бысть глагол Божий ко Иоанну Захариину сыну в пустыни^[20] (Лк. 3, 2).

Стих 7. Сей прииде во свидетелство, да свидетелствует о Свете…^[21] В этом месте под Светом разумеется Иисус Христос по вышеприведенной причине. Свидетельствовал Иоанн о Божестве Его, как это мы видим далее; но так как Иисус Христос не нуждался в его свидетельстве, то присоединяется и причина этого свидетельства. Евангелист прибавил:

Стих 7. …Да вси веру имут ему^[22]. Подобно тому как Иисус Христос воспринял плоть для того, чтобы, явившись в одном только Божестве, не потерять всех, так точно Он пользовался свидетельством для того, чтобы современники Иоанна, слыша родственный голос, легче уверовали в Того, о Котором свидетельствовалось: все это было устроено для спасения людей. Итак, Иоанн свидетельствовал, чтобы все уверовали; а уверовали не все, потому что вера является не по насилию, а по свободной воле.

Стих 8. Не бе той свет, но да свидетелствует о Свете^[23]. Еще объясняет причину посольства: он пришел не для того, чтобы светить, так как он не был свет, но для того, чтобы свидетельствовать о Свете. Говорит это евангелист и для того, чтобы кто-нибудь не подумал, что свидетельствующий больше и достовернее Того, о Ком он свидетельствует, как это часто бывает. А так как свидетельство Иоанна было недавнее, то, чтобы не возникло подобное же предположение и относительно Того, о Ком он свидетельствовал, евангелист говорит:

Стих 9. Бе Свет истинный, Иже просвещает всякаго человека, грядущаго в мир^[24]. Он был всегда, согласно изложенному выше богословскому учению о Нем. Как Бог, Он был всегда, а как человек, Он начал Свое бытие. Если же Он просвещает всякого человека, приходящего в мир, то каким образом осталось столько непросвещенных? Сколько зависит от Него Самого, Он просвещает всех, остаются же некоторые непросвещенными по своей воле. Благодать света, подобно солнцу, излилась на всех, но не желающие воспользоваться этой благодатью сами виновны в том, что не просвещены. Истинным назвал этот свет, как ни с каким другим не сравнимый и превосходящий всякий другой, как свет по преимуществу. Свет истинный… называется истинным образом, и истинной мудростью, и истинной жизнью и т. п. не для порицания других святых образов, или мудрости Божественных Писаний, или настоящей жизни, не говоря уже о будущей, но таким образом выражение указывает всегда на что-либо не сравнимое ни с чем другим по своему превосходству. В мир, или иначе: приходящего в истинный мир добродетелей.

Стих 10. В мире бе…^[25] не как ограниченный известным местом, но как все наполняющий. Сказав: в мире бе, – чтобы кто-либо не предположил, что Он современен миру, как случилось с Павлом Самосадским, евангелист прибавил:

Стих 10. …И мир тем бысть…^[26] Само собой понятно, что Творец был прежде творения.

Стих 10. …И мир Его не позна^[27]. Миром называет здесь тех, которые думают только о мирском, прилепились к миру, пристрастились к чувственным делам и не могут понимать ничего высшего; но те, которые не были такими, знали Его даже прежде явления во плоти. Поэтому в тринадцатой главе (17-й ст.) Евангелия от Матфея Иисус Христос сказал к апостолам: мнози пророцы и праведницы вожделеша видети, яже видите, и не видеша, и слышати, яже слышите, и не слышаша^[28]. Если бы они не знали Его, то не желали бы видеть, как сказано, или слышать. Итак, они знали Его, знали и тайну воплощения Его, но только в мысленном представлении, а они желали и чувствами своими видеть Его чудеса, слышать Его учение и вообще видеть в человеческом образе. Понятно, что евангелист, негодуя на ослепление не познавших Его, сказал: и мир тем бысть, и мир его не позна, т. е. сотворенные не познали своего Творца.

Стих 11. Во своя прииде, и свои Его не прияша^[29]. Еще более объясняет это Слово. Своя Его – мир, как Его творение и как созданные по образу Его. Он пришел к ним, как человек, а как Бог Он был в мире. Объясняется это и иначе: так как Иисус Христос произошел по плоти от иудеев, то своя Его – образ жизни их, а свои – иудеи, как родственные Ему и единоплеменные. Поэтому Он и говорит: несмь послан, токмо ко овцам погибшым дому Израилева^[30] (Мф. 15, 24). Во своя прииде не по собственной нужде, так как Бог ни в чем не нуждается, но ради спасения Своих; и Свои Его не прияша, хотя Он пришел, чтобы облагодетельствовать их; но по своему безумию они отвергли Спасителя, как будто врага.

Стих 12. Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его^[31]. Елицы прияша Его, принявшие учение Его, даде им область чадом Божиим быти; но не сразу сделал их чадами Божиими, чтобы они через небрежение не потеряли благодати, а дал им только власть быти, чтобы они чрез свое страдание сделались такими чадами. Но неужели не все имеют власть быть чадами Божиими? Не все, а только те, которым дана эта власть; дана же она только верующим в Него. Поэтому евангелист, поясняя то, кому Слово дало эту власть, присоединил: верующим во имя Его, т. е. в Него. От Него зависит даровать такую власть, а от них – воспользоваться ею. Иное дело – быть усыновленным Богу через крещение, а иное – быть чадом Божиим чрез исполнение евангельских заповедей: то – начало, а это – конец; то – дар Божий, а это – дело усердия.

Стих 13. Иже не от крове, ни от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога родишася^[32]. Ставит ниже рождение от людей, как естественное, а возвышает рождение от Бога, как сверхъестественное, чтобы, зная унижение первого и величие второго и понимая величие благодеяния, мы достойно благодарили и старались не потерять его чрез небрежность. Сказав не от крове, евангелист для большего пояснения прибавил: ни от похоти плотския; затем он истолковал еще яснее, прибавил: ни от похоти мужеския, так как муж есть плоть и кровь; а под похотью разумеет здесь желание плотского соединения. Божественное семя вошло и укрепило собой плоть, одушевленную мыслящей и разумной душой, не как сила плодотворящая, а как творческая, и не так, чтобы образ составлялся мало-помалу от приращений, но, будучи в самом начале совершенным, он, однако, возрастал, подобно зародышам. И древний Адам сразу был создан в совершенном виде.

Стих 14. И Слово плоть бысть…^[33] Не мог иначе показать любовь Божию к нам, как только упоминанием о плоти и о том, что Слово сошло к низшему, так как плоть ниже духа.

Сказавши, что люди родились от Бога, говорит, что Сын Божий стал человеком (такое значение имеет выражение И Слово плоть бысть