Глава 1

– Мама, я не выйду за него, последний раз тебе говорю!

– Как не стыдно, ты же понимаешь, что от этого вся наша семья зависит! Как можно быть такой эгоисткой, Кира! Твой отчим уже полгода не может устроиться на работу! Да и у меня полно сложностей, ты ведь знаешь… А сейчас у нашей семьи появился шанс! Впервые в жизни вылезти из этого болота, нищеты. Знаешь ведь как я об этом мечтала… И сейчас обрубаешь мечты матери на корню…

– Нам не хватает денег, потому что в этой семье никто не хочет работать, – отрезаю. – Выдавать дочь замуж ради обогащения – это средневековье, тебе не кажется? А ты всегда хвасталась что имеешь современные взгляды на жизнь. Может достанешь их из своего запылившегося сундука воспоминаний? И отправишь мужа на работу. Он добытчиком должен быть, а не лежать сутки напролет на диване!

– У Николая радикулит! – возмущенно кричит мама. – А я, сама знаешь, с ног сбилась в поисках достойной работы! И девочки, Стеша с Витой – тоже. Но ничего найти не можем, кризис повсюду… И тебе должно быть стыдно, ведь ты получаешь сущие копейки в своей автомастерской! А могла бы и поприличнее что-то найти, помогать семье. Да в том же Макдональдсе наверняка платят больше! Но ты так любишь свои железки, ни на что не променяешь. И кто тут эгоист, а? Да тебе Дмитрий Павлович сотню мотоциклов купит. Он влюблен, дуреха, пойми. Будешь умной девочкой – сможешь крутить им как хочешь.

– Не хочу я старпером крутить. И никогда за такого не выйду.

– Ему всего-то тридцать пять.

– А мне всего двадцать!

– Он богат и влиятелен. Как сыр в масле кататься будешь. Все мы! Ты только подумай!

– Ты только о себе и думаешь! Я не выйду за старика!

– А за кого выйдешь? За молокососа Валерку, у которого дыра в кармане да вошь на аркане?

– Мам, я не понимаю о чем ты.

– Поговорка такая, деточка. Твоя бабушка любит ее повторять.

– О, ну так мне не понятно, потому что я не знаю своей бабушки. Точнее, не общаюсь с ней.

– Поверь, детка, это к лучшему. У твоей бабушки сложный характер. Но на свадьбу она приедет.

– Что? Ты уже на свадьбу ее пригласила? Я не выйду…

– Выйдешь, потому что выбора нет. Николай заложил дом.

– Наш дом?? Боже, мама!!

– Это Его дом.

– Но мы продали свой, чтобы он… Ох, нет, мне дурно. И я не выйду…

***

Иногда мне кажется что моя жизнь – перевернутая вверх тормашками сказка о Золушке. Вместо злой мачехи – тупой отчим, две сестры мегеры – точно по канону, полный короче комплект. Вот только за принца, появившегося на горизонте, богатого, и в общем надо признать, довольно симпатичного, меня, Золушку, заставляют выйти буквально силой. Это же бред! Почему богатый и вполне себе симпатичный сорокалетний мужчина не может найти себе невесту добровольно? Почему надо заставлять меня, я ведь совершенно не хочу замуж. Не хочу денег, да просто не хочу незнакомого мужика!!!

– Познакомитесь, – сухо отрезает моя мать.

Ну, по мне так с этого надо было начинать. А сейчас, извините, осадочек остался. Предложите мужику на крайняк одну из моих сводных сестер. Почему нет? Думаю, они будут счастливы.

Вообще-то, если кто-то рискнет назвать меня Золушкой – могу и в морду дать. Я девушка боевая и спортивная. С двенадцати лет меня накрыла любовь к любым проявлениям скорости и экстрима. Я обожала качели, тарзанки, самокаты, ролики, ну и разумеется самые жуткие аттракционы в парке. Мать не знала что со мной делать. Ужасно переживала, что дочь ведет себя как мальчишка. Не желает отращивать волосы и носить платья. Николетта всегда говорила, что это от отсутствия сильного плеча и твердой руки в нашей семье. Ведь она растила меня без мужа – папа погиб на буровой вышке где-то далеко, в Америке. Какого его понесло работать в такую даль мама не могла объяснить внятно. Став взрослее я начала подозревать, что все это сказка, которую придумала родительница. Она вообще часто лгала, придумывала несуразные истории, иногда совершенно неправдоподобные, даже немного безумные. Поругалась из-за этого с лучшей подругой Ириной – единственным разумным человеком в нашем окружении. Мне тогда было десять лет, и стало для меня настоящей трагедией. Ирина была не просто подругой, а моей крестной. Очень доброй, заботливой. Мама часто просила ее посидеть со мной в детстве. Для меня Ира была второй мамой. Делала со мной уроки, покупала вещи, которые не разрешала мама. Ролики, самокат. Николетта категорически была против подобных вещей. А я – обожала.

Ирина с матерью учились вместе в школе. Крестная говорит, что моя мать всегда была такая. Немного не от мира сего. Вечно какие-то фантазии, вымышленные герои бесконечных романов. Ну и в реальности мужчин было слишком много – родительница вечно за кем-то увивалась, с кем-то флиртовала и переживала бурные отношения. Даже внешне мы с Нико – так близкие подруги, ну и я заодно, зовут мою родительницу, так вот, мы полные противоположности. Она – пышногрудая блондинка, ростом всего сто шестьдесят пять сантиметров, всегда вызывающая у мужчин инстинкт защитника и самца. Я же – довольно высокая, худющая брюнетка, почти весь подростковый возраст проносившая на голове мальчишеский ежик.

Вообще-то Николетта должна бы понимать и принимать мою необычность, ведь сама считалась женщиной креативной, относила себя к богеме – была неплохой художницей-портретисткой, вращалась в светских кругах нашего города, и, надо сказать, неплохо зарабатывала на своей мазне, которая мне не нравилась, если честно. Но толстосумы пищали от восторга. Но видимо нашей семье на роду было написано переживать остро конфликт отцов и детей –потому что своих бабушку и дедушку я видела крайне редко. Бабуля тоже была художницей, жила в далекой деревушке под Калугой, практически затворницей. Тоже с десятым, наверное, по счету мужем. И с нами связь практически не поддерживала. Насколько я смогла вытянуть из матери – причиной была давняя ссора. Обидно конечно, когда нет бабули. Дедушка, родной отец моей мамы, умер пять лет назад – говорят пил сильно. С бабушкой он давно был в разводе, и пить начал именно когда она его бросила. В общем, мы даже на похороны не поехали… Я тогда только школу заканчивала.

С родителями моего отца отношения тоже не поддерживаем. Вроде как они терпеть маму не могут. Так что по сути мама единственный близкий мне человек. С отчимом у меня с не сложилось. Он считал меня слишком упертой и дерзкой. Пытался воспитывать, давить авторитетом. Короче вместо поддержки обрела еще одну головную боль. Со сводными сестрами поначалу мечтала найти общий язык… Но их двое, а я одна. Детям часто интересно дружит против кого-то. Наверное, это придает остроту пресной повседневности… Стыдно конечно, что ни единый человек в семье мне не близок… Возможно, поэтому я так переживала потерю крестной. Когда Ирина перестала приезжать к нам – мы жили в разных концах города, я засыпала маму вопросами, что случилось. Очень скучала. Но мама как всегда отмалчивалась. Эта потеря оставила в моей душе незаживающую рану. И сейчас, в момент, когда решалась моя судьба, когда все семейство ополчилось против меня, решив насильно выдать замуж, я как никогда остро тосковала по Ире. Сейчас мне как нельзя кстати пригодилась бы фея-крестная.

Но продолжу воспоминания по порядку. В год, когда мне исполнилось двенадцать, случилось событие навсегда перевернувшее мою жизнь – мама собралась замуж. Причем избранник ее был очень богат, влиятелен. Представительный вдовец, владелец нескольких гостиниц и торговых центров в городе, депутат… перечислять его регалии можно долго. Но самое интересное – он имел двух дочерей-погодок двенадцати и тринадцати лет, которым, по большому счету, уже не нужна была маменька. Тем более сестра-подросток с замашками дворового хулигана.

Но маму мало заботили желания падчериц. Она влюбилась по уши. А может видела толстый кошелек. И вот незадача – когда свадьба случилась, а для этого родительнице пришлось ого-го как попрыгать вокруг богача, соблазняя всеми возможными способами… выяснилось, что Николай Антонович не так уж богат. Наверное, мама стала для него роковым талисманом. Почему талисманом – Николай сам ее так называл. «Мой маленький белокурый талисманчик» – тьфу, противно слушать.

Поначалу семейная жизнь шла прекрасно. Мы действительно переехали в шикарный особняк. Мне, как Золушке выделили место под крышей. Но я только рада была – с первого взгляда до дрожи влюбилась в эту мансарду. Пусть обои тут были старые – зато можно облепить все постерами с изображением любимых рок-групп. Можно громко слушать музыку – внизу не слышно. Можно перелезать по крыше на соседнюю – а оттуда на сарай, и огородами сбегать на гулянку с компанией байкеров. С ними я познакомилась, когда мне исполнилось шестнадцать. До этой эпохальной встречи я была одиноким нелюдимым подростком, и от скуки ошивалась в автомастерской неподалеку. Ею владели бездетная пара, им нравилось болтать со мной, а позже они обучили меня и взяли на подработку.

Только не подумайте, что я тусовалась с бородатыми потными мужиками. Нет. Парни из моей школы. Кто-то постарше, кто-то ровесник, и младше тоже ребята были. Мы гоняли, соревновались и просто тусили. Общество фанатов байков. Девчонок в этой компании никогда не жаловали. Но меня приняли – во-первых из-за работы – могла достать по блату любую деталь и хорошо разбиралась в устройстве железных коней. Мне льстило, что я единственная девушка среди большой мужской компании. К тому же чувствовала себя уютно – с девчонками ладить у меня выходило куда хуже.

Когда закончила школу, поступила в институт на экономический, заочно. Потому что работать надо было… Но я снова перескакиваю.

Через год после свадьбы Николая Антоновича уволили из депутатов. Потом бизнес посыпался, кризис, не смог раздать долги. Впал в депрессию, месяцами лежал на диване и ничего не хотел. Оказалось, что никогда толком и не умел работать – весь бизнес достался по наследству от родителей. Которые три года назад умерли. Вот и решил жениться в надежде что рулить всем будет жена. Но мама не из таких – она сама как ребенок. Вся в искусстве, своих портретах. Короче, через полтора года мы стали нищими. Не в прямом смысле конечно, но иногда даже с продуктами случались перебои. Жить скромно ни мать ни отчим не умели. Стали часто ссориться. Масло в огонь подливали сводные сестры, которые каждые полгода привыкли полностью менять гардероб. И даже не из прихоти – они все время поправлялись. Мы даже с возрастом так и не подружились – обе противные заносчивые толстухи, к тому же ябеды, были совершенно не близки мне.

Мы конечно не голодали и оставалось роскошное жилье. Мне кроме мансарды и постели ничего не было от предков надо. Я работала, училась и обеспечивала себя. Остальные жили на копейки от сдачи внаем пары каких-то помещений, которые еще остались у бывшего бизнесмена и депутата. И ни сестры, ни сам Николай не желали пойти поискать работу. Мама рисовала портреты. Но только по вдохновению.

К слову о моей способности ладить с женским полом – со сводными сестрами последнее время дело обстояло совсем плохо. Самовлюбленные и капризные, они с самого начала возомнили, что раз я младше, пусть и совсем не на много – значит мной можно помыкать, шпынять, нагружать работой и использовать как бесплатную прислугу. Поначалу я выполняла их приказы – мама давила, умоляла наладить с сестрами отношения. Но на днях одна из сводных окончательно зарвалась, начала обзывать меня тупой никчемной нищенкой – я забыла забрать из химчистки ее платье. В результате у нее на голове оказалась тарелка с геркулесовой кашей – я как раз «подавала» завтрак сестре номер один – Виталии. Каша успела остыть, не волнуйтесь. Витка даже съесть успела половину. Но тут вспомнила про платье, и понеслось. К слову, я не особо спешила за этой шмоткой потому что она все равно ни на одну из сестер не лезла. Отсюда и геркулес на утро, вместо сырокопченой колбасы. За окошком царил апрель – одуряюще пряный, зеленый, пахнущий ливнем и обещанием скорой жары. И девули решили, что к лету надо обрести форму.

Короче, все закончилось скандалом. Витка визжала на весь дом, Стешка начала ее утешать. Стефания была спокойнее по характеру, а точнее – конкретным тормозом. Она прыгала вокруг сестры, пытаясь успокоить и вытереть полотенцем. Я же гордо удалилась, понимая, что огребу от матери.

Но родственников не выбирают – я всегда твердила себе эту прописную истину. Пока в один прекрасный день они не решили продать меня. В смысле замуж выдать… но для меня по сути это одно и то же. Мое замужество с совершенно незнакомым мужиком должно спасти семью и помочь вылезти из бедственного положения. Что это, как не продажа?

***

В компании байкеров меня прозвали Грозой. Потому что хоть и была девчонкой, с самого начала делала все, чтобы ни в чем не уступать парням. Не спускала насмешек, если что-то не выходило с байком. Не показывала, как тяжел для меня железный конь, как непросто управлять им. Что руки болят, саднят натертые волдыри… А еще я никогда не позволяла парням в нашей компании смотреть на себя как на девушку. Давать поблажки во время гонок, флиртовать… Я хотела быть на равных. Наверное, мне нужно было родиться мальчишкой – раз такой задиристый и непокорный характер… Вот только мне нравилось и другое. Платья, макияж. Я редко это использовала, но если пробовала – результат был неплох. С удовлетворением отмечала в таких случаях, что хоть и люблю мужские развлечения, но я не мужеподобная бой-баба, а вполне себе симпатичная девчонка. И платья мне очень даже идут…

Так почему я отрицала женственность? Наверное, из-за чересчур кокетливой и помешанной на мужиках матери. Меня просто наизнанку выворачивал ее образ жизни, ее одержимость мужским полом. И ведь даже после замужества это не прошло! Особенно когда Николай Антонович перестал быть депутатом и зарабатывать кучу денег. Мамина любовь уменьшалась пропорционально статусу мужа.

***