Редактор П. Гиль

Иллюстрация на обложке А. Емцов

© Эстер Кей, 2022

ISBN 978-5-4474-9673-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В повести Эстер Кей КНИГА ЭСТЕР сделана попытка – быть может, первая в мировой истории – рассказать о жизни любавического хасида, точнее, девушки, ставшей таким хасидом. Ставшей или только вступившей на путь становления.

Подведем общий итог этих шестидесяти трех глав.

…19 лет жизни, большая часть которых прошла в советской России времен застоя. Открытие вечных ценностей Торы, тем более впечатляющее, что происходит оно на фоне рушащихся идеалов коммунизма. Драматизм взаимоотношений внутри семьи, где русское влияние гораздо сильнее, чем еврейское. Любовь студентки МГУ к молодому израильскому раввину. Приезд в Израиль и замужество… Таков, в общих чертах, сюжет, его эмоциональная составляющая. А философская направленность книги – это идея скорого прихода Мошиаха, со всеми особенностями противоречивой эпохи последнего поколения изгнания и первого поколения освобождения.

Профессор Герман Брановер

О раскрытии еврейской души

Повесть веселая и Б-говдохновенная

Первое издание

Написанная в оригинале на благозвучном русском языке и адресованная в первую очередь членам моей семьи как знак благодарности за понимание всего того невообразимого, восхитительного и удивительного, что произошло со мной… Благодарность за понимание, однако, не исключает возможности это понимание углубить и расширить, чему и будет, надеюсь, способствовать эта книга.

Честно говоря, я еще не решила, в какой тональности я хочу ее выдержать. Я – человек религиозный, но книга должна быть интересна всем, и поэтому мне следует спрятать свои убеждения, скрыть их таким образом, чтобы повествование шло естественно и не тенденциозно. Получится ли это у меня? Надеюсь. А кроме того, мне самой неясно, будет книга автобиографической или вымышленной. Будет ли главная героиня, Эстер, во всем похожа на меня? И насколько будет соответствовать моему я то дневниково-авторское я, которым я изначально воспользуюсь как литературным приемом? Я не знаю. Потому что это предисловие составлялось, когда книга еще не была написана. То есть она была вся во мне, как зародыш, но ее еще надо было ментально и психологически выносить и произвести на свет… При сотворении мира Б-г сказал: Давайте-ка сделаем человека! Почему во множественном числе – сделаем, а не сделаю? Трактуют мудрецы: сказал Всевышний самому же человеку, что они будут вместе заниматься сотворением человека. И так по сей день вместе этого человека и творят.

Вот я и говорю: давайте-ка сотворим книгу.

Как вы считаете, делить ли мне ее на главы?

…Да, вероятно. Ведь в этом мире есть небо и земля, есть направления, измерения, пространство и время. Все подразделено на категории. Раз Всевышний сотворил все именно так, то и нам подобает быть упорядоченными. Бесконечность будет очень удивлена, но мы сумеем проявить ее в рамках ограниченного.

1. Тумбочка с богами

…И бьющий ножками младенец-мозг?

С. Фитцжеральд

ДЕТСТВО ПРОХОДИЛО в обстановке духовно скудной.

Родители работали, строили коммунизм; брат Вова, бедолага, попадал в истории и кое-как из них выпутывался; сестра Валя, целеустремленная девушка, прилежно училась в университете и встречалась с хорошим парнем.

В моем детском сознании запечатлевались, однако, не эти общие объективные факты, а единичные – зримые и ощутимые – моменты. Мама, ее мягкий халат, ее колыбельные напевы, тепло ее рук. Вкусные пельмешки, супчик и картошечка, которые она готовит… Ощущение ее беззащитности – она очень добрая, и поэтому в школе, где она работает, ее часто перегружают всякими поручениями, дополнительными часами, а она вечно соглашается, тратит слишком много сил… Это я поняла, будучи еще совсем маленькой.

Папа – его походы со мной вместе на рыбалку ранним-преранним утром… За лиманом погромыхивают поезда и электрички, а мы сидим, бывало, в резиновой лодке и ждем, закинув приманку и примостив поудобнее удочки – когда клюнет? Папа – очень умный, надежный, с твердым характером. Особенно я ценю в нем то, что он мне любую задачку по математике умеет и решить, и разъяснить. Но только вспыльчивый он иногда. Мне кажется, слишком… Мой 22-летний брат, Вовка, – славный, и жалко его потому, что он водится с дурной компанией и вечно кем-то побит, обманут, обобран, споен. Ужасно жалко. И еще более жалко, что папа с мамой никак не могут договориться между собой, каким образом его воспитывать. Вот я бы смогла его правильно воспитать, так я чувствовала. Ведь я сумела бы быть строже, чем мама, и мягче, чем папа. Я-то бы нашла золотую середину!

Но кто меня захочет слушать? Мне всего 9 лет… …В моем внутреннем мире присутствуют эти, самые близкие, люди, а также – наряду с людьми – боги.

Боги живут в тумбочке, которую я отвела специально под храм.

Идея завести себе домашних богов появилась у меня в результате чтения книг по греческой мифологии. Мой восприимчивый ум легко подружился с Зевсом, Гермесом и Деметрой. А изображения этих дружественных богов, помещенные в вышеупомянутую тумбочку, были плодами творческого использования типичных советских статуэток боксеров и балерин. Камешки, бусинки, блестяшки нацеплялись на статуэтку и превращали боксера в громовержца, а балерину – в богиню любви. Перед статуей брызгались духи – благовонияи скапливались мелкие монетки – пожертвования. У богов можно было попросить всякие незамысловатые житейские вещи:

– чтобы в школе не отругали за опоздание (в этом мог помочь дипломатичный и быстроногий Гермес)

– чтобы мальчика по имени Игорь посадили со мной за одну парту (на это годилась Афродита)

– чтобы сдать на отлично экзамен по музыке (это входило в круг полномочий Орфея) … Родители мои согласились именовать тумбочку храмом, видя в этом наивном б-гоискательстве нечто трогательное и достойное уважения, в то время как сестра, конечно, предпочла бы забрать тумбочку в свою комнату и использовать ее по прямому назначению, для хранения белья. Ну, а брат Вова, несмотря на то, что деньги на выпивку ему были иногда нужны позарез, храмовую мелочь не трогал – уважал храм… Мое отношение к богам было двойственным. С одной стороны, я ждала от них помощи, с другой стороны, если они меня подводили и мою просьбу не выполняли, то я обижалась на них, забирала у них копеек двадцать и покупала себе мороженое в качестве компенсации.

Взаимоотношения с богами, при всей их ненадежности, были гораздо интереснее, чем занятия в школе или поручения по линии октябрятского движения – сбор макулатуры, расчистка школьной территории, зубрежка стихов к пролетарским праздникам, например, таких, как вот это:

 
Страны и всей планеты новосел,
Неистовый в мечте и дерзновенье,
Ты с партией сражайся, комсомол,
И вместе с ней выигрывай сражения…
 

…В моей жизни были также Григ, Чайковский, Бетховен… Звучание музыки, глубина и податливость клавиш, погружение в бессловесную гармонию… Ты неважно играешь, но хорошо чувствуешь, – говорила моя учительница. А иногда она воздерживалась от каких бы то ни было замечаний и только следила за моей игрой, переворачивая, когда нужно, листы нот, чтобы мне не пришлось делать это самой. Это ее безмолвное содействие для меня – лучше всяких похвал. После такого удачного урока я решаю, что теперь буду заниматься изо всех сил.

И действительно, несколько последующих дней подолгу сижу дома за пианино. Однако, если результаты не быстры и не блестящи, то вспышка энтузиазма может смениться неделями равнодушия. Когда же доходит до экзамена по музыке, мои боги получают от меня дары – монеты, ракушки… И соната исполняется мною почти безупречно, к восхищению сидящих в зале родителей… Сказал Данте: Земную жизнь пройдя до половины, в сумрачном лесу я очутился. А я? До чего я прошла свою жизнь? Наверное, даже не до четверти. Но я нередко чувствую себя так, будто оказалась в сумрачном лесу. Кто я? Никто. Вот Павлик Морозов, будучи в таком подростковом возрасте, как я, уже совершил свой великий подвиг. Мария Стюарт в пятнадцать лет стала королевой, Эдит Пиаф – певицей на бульварах… Володя Ульянов с ранней юности ненавидел царизм. А я – так себе, посредственность. На бульварах не пою, царизм не ненавижу, в революциях не участвую, и корона мне не светит. Живу себе, и все. Для чего живу, спрашивается?

2. Моя физическая оболочка

…Зеркало отражает девочку-подростка с белокурыми кудряшками, обрамляющими лицо, которое может быть разным, – то красивым, то нет. Сейчас, в момент напряженного и пытливого рассматривания самой себя, оно невыразительно и глупо. Когда человек занят мыслями о собственной внешности, он перестает быть оживленным и красивым.

Глядя на себя в зеркало, я всегда видела там какую-то недовольную, критическую гримасу. Улыбаться нарочно тоже не получалось. Так я и не поняла, какова я собой… В моем классе красивой девочкой считалась высокая, физически развитая и, как выражались учительницы, ухоженная Семдянкина с аккуратной косой. Я популярностью не пользовалась, хотя и острила в компании сверстников, и выскакивала с готовыми ответами на уроках, и получала хорошие оценки. Мальчиков я решительно не интересовала, а девочек, наверное, отпугивала острым языком и слишком правильной, от мамы воспринятой, речью. Мама вела в моем классе русский язык и литературу, что также создавало дистанцию между другими учениками и мною, учительской дочкой.

Меня же мальчики интересовали, без сомнения. Фильмы и французские романы рано вразумили меня относительно роковых страстей, которым я была готова предаться с большим энтузиазмом. Однако ничего похожего на роковые страсти в жизни пока что не происходило. Ну, правда, один раз погнался за мной одноклассник со снежком – вот я и подумала, что он ко мне неравнодушен… Действительно, оказалось, что он был ко мне неравнодушен: моя мама поставила ему в тот день двойку по литературе, и он решил за это намылить снегом учительскую дочку… Мне оставалось только пожелать, чтобы мама почаще ставила ему двойки, так как другого способа привлечь его внимание не представлялось… В нашем классе было два красивых мальчика: один армянин, Симонян, а другой еврей, Кантор. Правда, роста они были маленького, что сразу заносило их в категорию мелких, а херувимская гармония их черноглазых лиц вызывала у одноклассников только насмешки. Меня удивляло, что Симоняну все-таки прощали то, чего Кантору никак простить не могли. По-русски говорил и тот, и другой с акцентом, а все подколки доставались именно Кантору. Последний был очень умненьким, сметливым, решал задачки по математике первым – и, как мне казалось, сверстникам было за что его уважать! У Симоняна были свои сильные стороны: он коллекционировал всякую всячину, раздаривал иногда календарики, машинки и подкупал этим физически сильных ребят, чтобы заступались за него в случае чего… А Кантор не умел ничем восполнить свои недостатки – щуплость, нерусскую смазливость, картавость, чрезмерную талантливость… Вот и был бит нередко. А однажды, когда вихрастый крепыш Ковтун зло сунул ему кулаком в лицо, я не удержалась, схватила свой портфель и из чувства справедливости ударила им по ковтунской голове. Тот развернулся и как даст мне кулаком в живот! Часа два после этого отходила, даже дыхание сперло… А Кантор вроде бы даже и не понял, что это я его, мелкого, защищала!

Однако к любви это не имеет ни малейшего отношения. Мне же все время чудилось, что вот-вот войдет в мою жизнь нечто настоящее, взрослое… Иной раз в этом полудетском возрасте как просквозит, бывало, какой-то волшебный ветер странствий, как потянет куда-то смутное предчувствие любви – полдня можешь просидеть на одном месте, мечтая о несбыточных далях, о фиалках, которые будут тебе подарены, о своей собственной красоте, которая в один прекрасный вечер чудесным образом расцветет, о нежнейших взглядах, которыми обменяешься с неким таинственным незнакомцем… И думаешь – до чего ж противно быть девятилетней девчонкой! Вот было бы мне шестнадцать лет! Ах, что это будет за счастье, что за восторг, сплошное кружение вальса! … В конце июня у 10-х классов бывает так называемый выпускной вечер, вечер прощания со школой. Мама, работавшая в десятых классах, каждый год брала меня с собой на это мероприятие.

На торжественной части вечера ничего особенного не происходило, только выдавались аттестаты зрелости и говорились прочувствованные речи.

…Зато потом, в полночь, все выпускники и учителя едут к Дону и садятся в большущий теплоход, гремящий музыкой и светящийся огнями. Тут-то мне раздолье! Сколько угодно могу наблюдать за медленными танцами подвыпивших выпускников и выпускниц, которые просто шалеют от чувства взрослости и свободы. Учителя им не мешают, они заняты тортом и шампанским в салоне теплохода, далеко от шумной, превращенной в танцплощадку палубы.

Я уподобляюсь маленькому чертику: подглядываю за выражениями лиц танцующих, подслушиваю по темным углам теплохода разговоры, поцелуи и пощечины, пугаю обнимающиеся парочки индейским боевым кличем, а под утро, когда над Доном розовеет восход, засыпаю у мамы на коленях под музыку томительно-нежную, наверняка итальянскую… Когда же я буду взрослой, красивой десятиклассницей? – проносятся у меня мысли, – и кто пригласит меня на танец на выпускном вечере?

3. Возраст Вселенной

– Мам, почему сейчас 1983 год? – спрашиваю я как-то вечером занятую проверкой тетрадей маму. – Ну, вернее, не почему, а от чего, от какого счета?

Мама такая уставшая, что даже не удивляется вопросу. Ответа у нее, видно, нет.

А я уверена, что до истины можно докопаться. У кого бы спросить? Ведь люди научились отсчитывать время много, много лет назад. А раз у них было определенное летосчисление, то почему его вдруг заменили новым? Может быть, из-за какой-нибудь революции? До нашей эры и После нашей эры – это звучит вполне революционно… Но, с другой стороны, что может быть грандиознее, чем наша революция – Великая Октябрьская? Однако, когда она свершилась, летосчисление осталось тем же… Что же такое знаменательное произошло в истории мира, что сумело ее всю, эту историю, расколоть надвое: на периоды до нашей эры и нашей эры? И, стало быть, в чем заключается понятие новая эра?

…Отец уезжает в село Богатое, чтобы помочь своим стареньким родителям перебраться на новое жилье – к нам, в Ростов. Мы приготовили для них новый кирпичный дом, построенный посреди нашего дачного участка.

Раньше мы лишь навещали дедушку с бабушкой в селе Богатом, а теперь они будут жить в одном с нами городе, в Ростове. Здорово! Отец гордится домом, который сам для них выстроил, и особенно печами, вделанными в стены с таким расчетом, чтобы теплый воздух обогревал и полы жилища.

От нашей квартиры до дачи минут двадцать ходу. Я рада, что буду теперь ездить на велосипеде к дедушке с бабушкой. С ними так интересно!

И вот они переехали, и дом в саду обрел жилой запах, который складывался из печного дымка, аромата блинов в кухне, специфического запаха кож (дедушка их обрабатывал дублением и продавал на базаре) и того нематериального, но ощутимого мною духа, который я вслед за Пушкиным и Толстым определяла как русский дух. Был он и в иконах, и в псалтыре, и в прялке у окна, где кошка Мурка вечно терлась о бабушкины ноги, и в бабушкиных речах о Б-ге, и в дедушкиных насмешках над попами и монахами.