Сердце кровью обливается, когда слышу, как прото-фэнтези называют «дотолкиновским» — и звучит-то хреново, и по отношению к первопроходцам получается грубо, — мол, была там какая-то поросль, тупиковые веточки, но пришел Профессор с Новым Заветом и всех окультурил. С одной стороны, «Змей Уроборос» вроде бы обижен не больше, чем «Путешествие к Арктуру»: несимпатичные «издания по требованию» и скромная аудитория. С другой стороны, эффект зловещей долины на марше: к «Путешествию», которое на современное фэнтези ничуть не похоже, фэндом относится терпимо. А «Уробороса» недолюбливают — именно за то, что, будучи безупречным как в плане стиля, так и в плане приключений-походов-драчек, и являясь очевидным предком саг о волшебных королевствах в illud tempus, он отличается от них весьма мало — но малости этой достаточно, чтобы заставить толерантных поклонников жанра нервничать. «Уроборосу» вменяют в вину:
- то, что всё обман, и заявленные Демоны, Ведьмы, Фолиоты и пр. — двуногие сапиенсы на одно рыло, а не тварюки с оригинальными ТТХ;
- ту самую безукоризненность стиля, от которой ломит в висках, и архаичность, if thou knowest what i meane;
- сверхдетализированность в ущерб общей картинке: когда двух идентично сильных, красивых и мудрых героев вам предлагают различать по тому признаку, что у одного во лбу, ну, мерцающий пурпурный александрит, а у другого — сверкающий винный рубин. Необходимость изобразить четверых главных героев, видимо, поставила в тупик и иллюстратора;
- как это обычно бывает — недостаточно ярко выраженную мораль. Все положительные персонажи положительны до невозможности, асексуальны (за четыре года, уместившиеся в 500 страниц, секс выпадает на долю лишь одного из героев — и то лишь под действием чар) и непогрешимы, но на тебе — читательницу оскорбляет «милитаризм под маской героизма»;
- расизм, классизм, сексизм (пытаюсь помыслить эпическое фэнтези, лишенное этих недостатков, но история о цветных одноногих амазонках, которые никого не угнетают, не кажется мне хорошим заделом для многотомника);
- затянутость.
Я просто скажу, что все это правда — и все это очень незначительно. Греть «Змея» на груди перед сном было чертовски приятно, продираться от характерной пресной завязки («одному мужику приснилось, как на далекой-далекой планете...») к восхитительному финалу — бесценно, а выискивать намеки на ровном месте («агаа, он пронзает мечом того парня, который когда-то спас его сестру, нарядившись в ее платье, то есть это типа такой ничего-себе-завуалированный инцест!») — любопытно. Тяжеловесный роман, прекрасный своими недостатками; мечта эллиниста о Вальгалле, окончательный разлад в которую вносят нечаянные библейские аллюзии. Запасайтесь энергетиками, любите и жалуйте.