Что, если я назову безумием пятьдесят часов в неделю в офисе в течение пятидесяти лет, и все это для того, чтобы потом они велели тебе проваливать, гниение заживо в каком-нибудь местечке для вышедших в тираж, надежду умереть, не потеряв остатки достоинства, когда вдруг не успеешь дойти до уборной? Разве это не безумие,