Цитаты из книг автора «Елизавета Тюгаева»

Ещё каких-то 150 лет назад в русской деревне пели все от мала до велика: и мужчины, и женщины, и дети, и старики. Если человек не пел, считали, что либо он не в своём уме, либо что-то скрывает, либо нездоров.

Сон указал мне на очень важный аспект практики поминания. Это не только для того, чтобы помнить, с родом единство держать и т. п. Поминание – ещё и способ закрыть «калиточку» между мирами. Это про безопасность.

Тот самый ныне популярный «род», про чью силу сегодня рассказывают из каждого утюга. Единство рода создаётся как раз через поминание в первую очередь.

Когда вам, чтобы обновить гардероб, сначала надо вырастить его, ни о каком «тосте с авокадо на завтрак с прослушиванием подкаста» речи не идёт.

Русская культура – это культура совместности. В условиях XIX века выжить можно было только сообща, большой семьёй и общиной из нескольких семей. Существовала такая практика, как «крестьянские помочи», «толоки», «постра́дки», т. е. помощь «всем миром» одной семье или жителю в выполнении сложной работы: строительстве дома, уборке урожая, заготовке дров и прочее. Причём на каждый вид помощи было своё название: «домолотки» (молотили зерно), «дожинки/бородно́» (помощь в жатве), «назьмы» (вывоз навоза), полоту́шка (прополка поля).

Да, я вольна принимать решения относительно своей жизненной стратегии – выходить мне замуж или нет, рожать ли детей, где жить и кем работать. Но по базовым потребностям я очень зависима от других людей. Звучит так, будто поменялись зоны влияния: Матрёна Ивановна управляла собственной жизнью «здесь и сейчас», но не имела свободы определять свой жизненный сценарий, а сейчас я решаю, кем мне быть, но что мне есть – определяет магазин. Совершенно точно в моей жизни меньше ощущения «хозяина» и зона моего хозяйства ограничивается квартирой.

традиции XIX века всё было ясно, и жизнь социальная шла в ногу с природой. Летом – пик, сезон, когда все работают, выращивают и собирают урожай, осенью завершают заготовки на зиму, подводят итоги и как бы консервируются вместе с баночками с опятами и груздями. Зимой – анабиоз, а весной наступает пробуждение. Получается, что всё встало с ног на голову. Они летом работали, мы по большей части отдыхаем, они отдыхали зимой, а у нас самая жара: конец года, отчёты, планы, сессии. И даже если вы работаете там, где летом – пик сезона, бо́льшая часть города в это время отдыхает, а осенью просыпается, и это, конечно, напрямую влияет на общую атмосферу. Матрёна Ивановна жила по природе, а мы – по школьному расписанию.

Календарь воплощался не в датах и цифрах на бумаге, а в обрядах и ритуалах, соответствующих движению природы. Более того, была идея сотворения этого движения времени вместе с природой, т. е. если не закликать весну в марте, подбрасывая булочки в виде жаворонков, она и не придёт.

особо не считали и свои года и не знали точного возраста, опять же за ненадобностью. Важны были вехи перехода, а не года: наступление месячных, свадьба, появление детей, внуков, приход климакса. От знания своего возраста особо ничего не зависело, а вот сезон года и время суток за окном определяли буквально всё.

Самое главное – найти свой способ «присвоения новых вещей».