ПЛЭЙ-ЛИСТ

SHERlocked – David Arnold

An Unfinished Life – Audiomachine

Убить королеву – Зимавсегда

Ближе – Элли на маковом поле

Любовь – polnalyubvi

Formidable – Stromae

Enemy – Tommee Profitt, Beacon Light, Sam Tinnesz

Люби меня так – guntor

По разбитым зеркалам – Электрофорез

Чума – Матвей Князев

Фантастический VALS – Princesse Angine

Look What You Made Me Do – Nightcore Red

The Chain – Blakwall

Believe in Me – Jason Tarver, Hugo Russo

Забыть тебя? А с кем я буду…

Печали, радости делить?

Пусть лучше все меня забудут,

Чем я смогу тебя забыть…

Сергей Есенин

ПРОЛОГ. ПРИВЫЧНЫЙ ВКУС БОЛИ

Замок Ненависти, Халльфэйр, Королевство Первой Тэрры

«Я ненавижу тебя!»

Она ненавидит его. Как же она ненавидит его! Самой сжирающей ненавистью. Демон, да пусть её лишат всей магии, снова вышвырнут в людской мир, пусть она снова пройдёт все ужасы боли и пыток, она никогда не сможет… не сможет чего? Простить?

Эсфирь упрямо качает головой, безрадостно усмехаясь. Она уже простила. Признаться, всегда прощала. Сквозь время, миллиарды попыток ненависти, крошащиеся рёбра. Долбанная святая. Мать Тереза.

Ведьма резко взмахивает руками – несколько колонн в Лазуритовой зале взрываются, разлетаются огромными кусками, падают на мраморный пол, оставляя уродливые сколы прямо как те, что он оставил в её душе.

Хаос, что с ней стало? Крушит собственный тронный зал, пугает внешним видом подданных и пытается, честно из последних сил пытается, всё вернуть. Вернуть его.

– Ненавижу тебя, слышишь? Я ненавижу тебя, Кровавый Король! – крика нет, лишь обессиленный шёпот.

На самом деле, ненависти к нему нет. Только к себе. Но ненавидеть другого легче, правда? Ненависть – самое лёгкое из чувств, всё равно, что обыденность – такая сухая, приевшаяся и в то же время – токсичная, отравляющая само существование. В ослеплении нет времени анализировать разъедающие чувства и копаться в собственных поступках, зато можно запросто направить эмоции на другого, не заботясь о нём, не усложняя жизни себе.

– Видишь, что ты со мной сотворил? Такой ты хотел меня видеть? Такой?! – изломанные звуки застревают в переплетениях ветвей его трона. – Ты доволен, Видар Гидеон Тейт Рихард?

Ответа нет, как и короля, который когда-то самодовольно и надменно восседал на троне. Леденящая ярость, обитавшая в синеве его глаз, растворилась, а трон, который он холил и лелеял, теперь принадлежал ей. Как и корона. Как и долбанная Первая Тэрра. Как и всё, что когда-то он охранял с остервенелостью коршуна. А теперь разрушал. С таким же рвением. И когда для Первой Тэрры придёт черёд склониться – никто не знал.

Все понимали – король доверяет ведьме настолько, что собственноручно вручил бразды правления. Ей – ведьме, отдавшей за него жизнь. Поданные знали: они находятся под сильной защитой, и никто не посмеет снова прибрать к рукам их землю. Даже сам Видар Гидеон Тейт Рихард. Или теперь его не существует?

Эсфирь падает на колени перед первой ступенью, ведущий к трону, безучастно смотря перед собой. Зажившие тонкие полоски шрамов под тугим корсетом снова тянут и нарывают.

– Должно быть, ты очень доволен, своей местью? – цепляется пальцами за мрамор, будто тот способен призвать жестокого короля, истерзавшего её душу в кровавое месиво. – Наверняка, ты чувствуешь мою боль. Я желаю, чтобы твоё сердце разрывалось так же, как и моя душа!

Лоб касается мрамора, пока в уголках глаз скапливается солёная горькая ненависть. Эсфирь не слышит звука открывающихся дверей, не чувствует, как рядом появляются два альва, не видит их лиц, уже привыкших ко всему происходящему.

– Снова приступ, – красивый мягкий баритон буквально бьёт наотмашь.

Долбанный Кровавый Король стал её приступом, болезнью от которой нет лечения ни здесь, ни где-либо ещё. И, демон её раздери, эта боль прекрасна в своём проявлении, напоминая о жизни, королевстве, покинувшей любви.

– Поднимайся! Ты – Королева, а не какая-то там размазня, твой удел – править и… – второй голос грубый, с напускным презрением, но Эсфирь не слышит завершения продолжения, как и причины, по которой говорящий замолкает.

– Прекрати, Фай, ты не видишь? Ей плохо! – шепчет первый, сталкиваясь с разозлённым голосом друга.

– Именно! И я пытаюсь не акцентировать на этом внимание!

Кто-то аккуратно обхватывает тонкое предплечье, но при этом с силой дёргает на себя.

– Ну-же, моя маленькая пикси, нужно подняться, – второй голос по-прежнему яростен и язвителен, но в нём проскальзывает такое сосредоточие тепла, что в пору удавиться.

Она не заслуживает такого отношения. Раз уж на то пошло, то и жизни она не заслуживает – всё произошедшее с ним только на её совести. Из-за неё он стал… демон, во всём виновата она! Только она… Всегда она.

Ароматы можжевельника и миндальной амброзии окутывают, пряча от учинённой разрухи. Только по запахам ведьма понимает, кто снова с ней возится – генерал альвийской армии Себастьян Морган и капитан Теневого отряда Файялл Лунарис. Всегда они.

Эсфирь не нужно смотреть, чтобы увидеть растерянность и сожаление, сочащееся из их глаз. И внутренняя маленькая Эффи-Лу позволяет себе принять помощь, утыкается носом в плечо огромного великана-альва, чувствует его поддержку, пока второй отдаёт приказ привести тронный зал в порядок и распоряжается накрыть ужин на маленькой кухоньке тётушки До, зная, что его королева наотрез отказывается от обеденных залов, как и от многих частей замка, которые насквозь пропитаны Видаром.

– Пойдём, Эффи, тебе нужно отдохнуть, – Себастьян пытается незаметно коснуться её плеча, но натыкается на ошалевший взгляд прислуги. – Я не ясно выразился? За работу! Не заставляйте Королеву выходить из себя.

Эсфирь глупо хмыкает в плечо Файялла. Она в себя и не приходила. Отнимает голову, фокусируя взгляд на мужчинах. Так странно – рядом с ней шли два грозных воина, способных лишить жизни кого угодно по её приказу, даже не задумываясь. Но при этом, по отношении к ней, они оказывались нежнейшими существами на планете, словно два альва, которых она ненавидела, презирала всем сердцем в далёком начале пути, обернулись братьями – заботливыми, нежными, как в детстве. Эсфирь хмурится. Мимолётное воспоминание о детстве снова причинило тупую режущую боль, оставив надрез на солнечном сплетении, но эта боль привычна, в отличие от новой – воющей, сметающей вихрями агонии всё на своём пути.

– Да что б тебя, бестолковая ты пикси!… – Фай ловко и аккуратно подхватывает королеву под локоть, когда та спотыкается о порожек.

Разноцветные глаза застывают на зеркальной отделке арки. Эсфирь кажется, что там, мимолётной вспышкой, сверкнули два ярких пятна – насыщенно-синих. Цвет, который она возненавидела всем естеством.

«Я выпотрошу все внутренности того, кто причинит тебе боль. Клянусь!»

Хриплый шёпот оглушает, да так, что Эсфирь кажется: ярче галлюцинаций никогда не было. Он клялся. Клялся ей! И что же в сухом остатке? Она осталась глотать раскалённый воздух в одиночестве.

– Ты. Ты причиняешь мне боль…– едва различимый шёпот слетает с пухлых губ.

Она старается сильнее вглядеться в зеркальную гладь, найти по другую сторону стекла его – того, кто всегда приходил за ней. Натыкается лишь на собственное изломанное отражение и двух мужчин, горечи, в глазах которых, хватило бы на то, чтобы растопить все ледники в Малварме.

Себастьян и Файялл лишь отводят глаза, едва заметно покачивая головами. Сердца обоих тянет. Но оба знают: она любит его. Как же она любит его! Самой сильной любовью. И только поэтому стерпит всё. Пойдёт за ним самым тёмным путём. Тем, который избрал он.

Замок Тьмы, Междумирье

Четвёртая Тэрра перестала существовать ровно в тот момент, когда его нога переступила границу. Каждому шагу сопутствовала кромешная промёрзлая темнота. Он вспоминал крики непокорных сильфов, мольбы покойного короля и холод, от которого трескались стеклянные листья деревьев. Каждый раз он не мог сдержать довольной улыбки. Его боялись, почитали, уважали. Всё случилось ровно так, как он обещал.

Вторая Тэрра пала вслед за Четвёртой. И вряд ли ситуация там хоть чем-то отличалась от предыдущего куска земли. Он упивался собственной властью, не боясь её потерять. О, чувство страха, потери, да и вообще любые чувства – лишь слова, не имеющие за собой никакой власти. Власть здесь он. И только.

На очереди остались две Тэрры и, положа руку на сердце, он игрался с ними, теша собственное самолюбие. Малварец Паскаль Ян Бэриморт и его совершенно очаровательная сестрица Эсфирь Лунарель Рихард так отчаянно старались защитить собственные земли от него, так яростно отстаивали каждый клочок снега и травы, что это попросту забавляло. И каждый раз он шёл на поводу, делая вид, что сил недостаточно, что им удаётся «победить», что «затишье» только потому, что его армии слишком слабы и разбиты. Единорожьи сказки. Они падут ниц, точно так же, как и все. Но сначала – Всадники.

– Ваше Величество! – голос слуги разносится по тронной зале.

Король лениво переводит взгляд с правой руки, которую сковывал тремор, на идущего сильфа. Слава Хаосу, он наконец-то добился от подданных нормального внешнего вида. Прежний правитель слишком разбаловал народ, за что поплатились все.

– Слушаю, – холодный голос короля пронзает кости слуги насквозь. В каждом звуке сквозит ледяная древность.

– Ваше Величество, Всадник Войны на пороге. Просит аудиенции, – быстро лепечет сильф, бросая аккуратные взгляды на лицо правителя.

Дикая улыбка застывает на губах, благодаря чему образовавшиеся ямочки смотрятся как глубокие трещины. Надо же, а ведь Всадники раньше не считались с ним. Так что же изменилось? Наконец, признали его Истинным Королём? Хриплый смех срывается с губ, доводя до отчаянного страха слугу.

– Раз просит, – он едва отнимает левую руку от подлокотника в приглашающем жесте.

Сильф нервно кивает и скрывается за дверьми.

В тронной зале становится холодно. Солнечное сплетение короля пронзает жгучей болью. Уголки губ изламываются, пока по ярко-чёрной кайме радужки растекается горечь. Он медленно моргает, словно питаясь тем, что травит его изо дня в день. Открыв глаза, король замечает Войну, смиренно стоящего на одном колене. Взгляд короля застывает на правом ребре всадника, вернее – на странно топорщащейся ткани, будто Всадник крайне неумело спрятал кинжал, чтобы в подходящий момент перерезать глотку королю. Как бы не так.

– Унижаетесь? – усмешка слетает с губ, пока нутро борется с фантомной болью.

– Выражаю почтение, Истинный Король, – Война даже не думает подняться.

Король закидывает ногу на ногу, задумчиво подпирая подбородок правой рукой. Плотно сжимает пальцы, чтобы дрожь в них не привлекла внимание. Судорога хватает руку аж до локтя. Война задерживает проницательный взгляд на его напряжённых пальцах.

– Ты же понимаешь, что живым отсюда не выйдешь?

В глазах Всадника сверкает хитрость, которую король сразу считывает.

– Я не собирался уходить, Ваше Величество. Я знаю, что Вы ищите. И я знаю, где это найти. Так что, можно сказать, я с подарком.

Мрак слишком внезапно падает на тронную залу. От напряжения дрожит пол.

– И что же я ищу? – заискивающий голос превращается в склизкую змею, которая завязывается в плотное кольцо вокруг шеи Всадника.

Король лениво поднимается с трона, медленно приближаясь к Войне. Тремор, наконец, отпускает.

«Тебе тоже интересно, как отреагирует наша рыжая подружка на его смерть?», – чернота внутри него скалится.

«Заткнись!» – король плотно стискивает зубы.

«Да, брось! Развлечёмся. Забыл, как тебе выгодно со мной?»

«Я сказал – завали свой демонов рот!»

Король усмехается, останавливаясь напротив Всадника:

– Я до сих пор не расслышал ответа.

Война поднимает глаза на короля с таким видом, будто только что доказал собственную теорию.

– На самом деле, Вы струсили, Ваше Величество, ведь так? – хитро скалится Всадник.

Пальцы короля обвиваются вокруг шеи старика, с нечеловеческой силой отнимая его от пола.

– Я похож на того, кто струсил? – кроваво улыбается Истинный Король.

– Не выразить словами, – хрипло усмехается Всадник. – Я знаю, кто сейчас руководит тобой. Слышу ваши препирательства. Спроси эту сущность – почему она против Метки? Спроси на досуге.

– О какой метке идёт речь? – пальцы сильнее стискивают горло Всадника.

– Замечательная работа, она не перестаёт удивлять в мастерстве, – Война не сдерживает смех. – Каково всё-таки стать марионеткой Тьмы, а?

«Ты долго собираешься его слушать?», – голос в голове снова окутывает каждый закоулок мозга, но он снова затыкает его, замуровывая в самом тёмном углу.

– Я – Тьма.

– Как бы не так. Ещё нет, Истинный Король. Она, ведь, не поддалась тебе полностью, да? И об этом знаю не только я. Мы все знаем. Но остальные Всадники, в отличие от меня, убьют тебя, чего бы они не обещали ранее.

Хватка короля на секунду становится слабее, он внимательно следит за взглядом старика, но не видит там страха или ужаса, на дне многовековых зрачков сверкает странный отеческий отблеск. Словно сам король дорог ему? Чушь какая!

– И чем ты отличаешь от остальных Всадников? – тихий голос короля ощущается на вкус, как железо.

– Имел неосторожность привязаться.

– Я помогу тебе с этим.

Шея Всадника хрустит в пальцах короля, пока он с ледяной улыбкой смотрит на то, как собственноручно выжимает последние жизненные силы, напитывая ими себя. Когда безвольное тело падает на мрамор, раздаётся глухой стук и слабый металлический звон. Король склоняется над прахом Всадника, рассматривая в горстке праха поблёскивающий красным свечением предмет. Он ловко прокручивает в пальцах левой руки находку, проходя прямо по праху – к огромной арке. Вид открывался ужасающий – чёрные облака нависли над его землёй, вечные сумерки оказались спутниками огромной страны. Краски природы поблекли и иссохли, прямо как его душа.

Он пытается перехватить тонкий предмет правой рукой, но не может удержать – тут же роняя. Раздражённо закатывает глаза, присаживаясь на корточки. Старик не солгал – он, действительно, пришёл с подарком.

«О, наша рыжая подружка будет в восторге, когда узнает! Я горжусь тобой!» – стрекочущий собственный голос снова поднялся к глотке.

– Слишком часто слышу про неё. Неужто тоже имел неосторожность привязаться к ней? – усмехается король, зная, что частица Тьмы, которая не поддалась поглощению и превратилась в назойливый собственный голос внутри, слышит.

По привычке тянется к вещи правой рукой, но, спохватившись, меняет руку.

«А разве не ты был первым?»

– Мне казалось, это ты к ней неровно дышал. Или, твоя первая владелица, дышала.

«Хватит. Ты же в курсе, что я – бестелесная сущность»

– Ты – обидчивая сущность. А твоё тело и твой хозяин – я.

«Слышал бы ты меня, если бы Ритуал поглощения прошёл качественно?»

– Заткнись! – рычит король, запуская пятерню в серебристые волосы.

– Но я же ещё ничего не сказал, Ваше Величество! – дрожащий голос сильфа оказывается за спиной.

Король резко поднимается. Усмехается, едва поворачивая голову в сторону.

– Что-то ещё?

– Нет-нет, я просто тихо хотел убрать прах…

– Так убирай! – яростный крик короля рикошетит от стеклянных стен, а сам он возвращает взгляд к «интереснейшему» наблюдению за природой.

Как только двери тронной залы закрываются, он укладывает находку на балконный выступ, а затем вынимает из-за остроконечного уха сигарету. Мгновение, и привычный вкус оседает на языке.