Это было, прямо скажу, непросто.
Книга представляет собой плотно утрамбованный экскурс в политологию, включая жизнь общества, религию, брак, экономику, ещё немножко религию (как один из отличных примеров характеризации масс и толп) и художественную литературу. Множество личностей, включенных в обзор, тоже могли бы образовать некую массу, превратившись из индивидов в лице Музиля, Маркса, Толстого, Дюркгейма и прочих в одну большую квинтэссенцию критики. Увлекательным чтением не назовешь, тем не менее, есть ряд очень интересных тезисов и наблюдений, особенно актуальных, кхм, в последние несколько десятилетий этого славного мира.
Признаться, не вполне поняла, какой вывод из всего этого следует.
[не «не интересуюсь», а «как эта гидра вообще функционирует И ПОЧЕМУ»]
Толпа неразумна, бессознательна (то самое коллективное бессознательное), хаотична и внушаема. Толпа бывает закрытая (очевидное — церковь) и открытая, она всегда стремится к расширению самой себя. Есть личности, вожди и лидеры, которые управляют этой толпой, что стало гораздо легче с распространением не только газет, но и радио и телевидения — под конец прямо сообщается, что от ряда современных политиков требуется умение достаточно связно говорить по радио и достаточно нормально выглядеть на экране, дабы пропаганда и «гипноз» проходили без сучка и без задоринки, внушая стойкое ощущение, что все вот прям так и думают; интеллигентность, здравый смысл и порядочность в ТЗ не входят. Противоречие демократии в том, что большинство становится массой, где теряется индивидуальность, поэтому в конце концов образуется ячейка власть имущих, управляющих остальными, а тут легко потерять контакт. Где выход? И есть ли?
Всё под тот же самый конец пробивается заглохший было нервный тик, ибо
Вера в согласие, в консенсус между управляемыми и правящими, ее признание, напротив, опирается как раз на отсутствие дискуссии. Другими словами, ее особенность в том, что она основана на запрете, молчаливом, но вездесущем запрете на критику. Этим способом общество избавляется от беспокоящих его споров и диссонансов, во всяком случае, публичных.