© Тебнёва Е. Г., 2021

© «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2021

Пролог

Молния расколола черное небо, осветив застывшего у окна мужчину, завороженно взирающего на буйство грозы. В ладонях он сжимал пустую чашку из-под крепкого бодрящего отвара, терпкий, горький, тревожный аромат которого все еще витал в воздухе. От громового удара содрогнулись стены и отозвалось что-то в самой глубине сердца, что-то настолько же древнее, как этот дворец, и безудержное, как летняя гроза.

Распахнуть бы створки и шагнуть навстречу стихии. Избавиться от всего чуждого, навязанного веками существования бок о бок с презренными людишками, стать наконец-то частью жестокого ветра и безжалостного дождя…

…и утратить себя в ночном безумии. Стать подобным низшим чентолям, чьи призрачно мерцающие тела рассекают воздух наперегонки с молниями…

Шэт-шан Канро, полновластный владетель Прайго, резко отвернулся от окна и смерил тяжелым взглядом застывшего возле стола человека, кутающегося в плащ с капюшоном. Единственная свеча не могла победить мрак, а молнии не так уж и часто его разрывали, однако старому звездочету Агрийо всегда было мало тьмы. Порой казалось, что под плащом скрываются ожившие тени, и даже голос старика, служившего еще отцу Канро, был им под стать – вкрадчивый, невесомый, пробирающий до мурашек. Не владетеля конечно же, но, как Агрийо действует на простых смертных, шэт-шан понимал – сплетен в свое время наслушался достаточно. И не только о бессменном звездочете. Слуги знали все. Или же думали, что знают. И их рассказы, украдкой передающиеся из уст в уста, изрядно развлекали Канро и щекотали нервы вольным и невольным его гостям.

В этот раз Агрийо ничем не порадовал своего господина. Напротив, вести, принесенные им, породили новую волну желания шагнуть в окно и слиться с грозой. Вялую такую волну, бессильную.

Сбежавшую невесту наследника до сих пор так и не нашли.

– Не нашли, – нараспев повторил Канро. Злость выплеснулась накануне, вся, до последней капли, оставив вместо себя опустошение и разочарование. И усталость. Тяжелую, как ритуальные доспехи, и непреодолимую, как дороги ночной равнины Заката.

– Обязательно найдут, – заверил Агрийо. – Звезды сулят вам удачу, мой господин. А еще они говорят, что в ночь, когда Сверкающая расчертит небо, в наш мир вернется его утерянная частичка…

– То же самое твои звезды обещали два года назад, – поморщился Канро.

Изящные, унизанные кольцами пальцы задумчиво огладили пузатый бок чашки, повторили рельефный узор – сцепившиеся воедино знаки терпения и благополучия. Только тот, кто умеет ждать, обретет счастье. Но всякому терпению рано или поздно приходит конец.

– Тогда они лишь указали на возможность, – поклонился звездочет. – Сейчас же это неизбежно.

Агрийо все-таки откинул капюшон, смело встретив пристальный, хотя и недолгий взгляд своего шэт-шана. Право слово, уж лучше бы и дальше оставался безликой тенью… Канро прищурился на пламя свечи, и оно расплылось, растянулось туманным маревом. За таким же скрывалось будущее, о котором столь уверенно вещает ученый червяк. Как есть червяк. Длинный, тощий, с нелепыми усиками и собранными в жидкую косицу наполовину седыми волосами. И это с ним говорят звезды? Ему поверяют сокровенные тайны?

Мысли о неизбежном счастье были сладки. Но можно ли полностью погрузиться в них, доверившись обещаниям этого червя?

Можно. Если взять все в свои руки. Счастье – птица редкая, капризная и свободолюбивая, и хватать ее нужно крепко. Есть лишь одна попытка. И он, Канро-шан, владетель Прайго, сделает все, чтобы сия птица оказалась надежно запертой в его личной клетке.

До явления Сверкающей оставался ровно один лунный цикл. Достаточно времени для того, чтобы подготовить неизбежному счастью подобающий прием.

Гроза словно взбесилась. Молнии почти непрерывно рассекали небо, и, поднимаясь на самый верх восточной башни, Агрийо глубже натягивал капюшон плаща, пряча слезящиеся глаза от ярких всполохов. Тянуть далее было нельзя. Канро-шан на пределе, да и погода подходящая. В такие ночи грань между мирами особенно тонка…

Добравшись до круглой комнаты под прозрачной крышей башни, старый звездочет не стал зажигать свет. Быстро нашел нужную вещь, сдернул скрывавшую ее тяжелую ткань. Очередная вспышка отразилась в огромном зеркале, поселила в его глубине призрачное сияние, оставшееся даже после того, как молнию бесследно поглотила тьма ненастья.

– Я знаю, ты слышишь меня, – проскрежетал Агрийо, легко касаясь ледяной поверхности сухими узловатыми пальцами. – Время пришло.

Под глухой рокот грома зеркальная гладь пошла рябью, словно кто-то щедро плеснул на нее расплавленное серебро. И из этого серебра, живого, подвижного, проступило лицо с тонкими чертами и незрячими, широко распахнутыми глазами, в свете еще одной молнии блеснувшими столь ярко, что Агрийо отшатнулся, прикрывшись полой широкого плаща. А когда вновь осмелился посмотреть на зеркало, из него медленно появлялась рука. Раскрылась узкая серебряная ладонь, нетерпеливо дрогнули пальцы, и звездочет поспешно вложил в них маленький мешочек из черного бархата. Пальцы сжались, рука так же медленно втянулась в зеркало. Беззвучно шевельнулись серебряные губы, и прежде, чем лицо тоже исчезло, Агрийо прошелестел:

– В этот раз ты не имеешь права на ошибку. Ее ценой станет не только твоя жизнь.

Последние слова потонули в громовом раскате, но в том, что их все-таки услышали и в полной мере осознали, старик ничуть не сомневался.

Часть первая

Глава 1

Все началось с дурацкого гадания.

Зеркальный коридор казался бесконечным, и пламя свечи расцветало в каждом из бесчисленных отражений, растекалось жидким золотом, туманило сознание, затягивая в таинственный, только что сотворенный мир. Или он, мир этот, существовал всегда и лишь ждал, когда кто-нибудь откроет в него проход? Игра разума. Ловушка для души. И сердце бьется так сильно, что становится больно, но даже боль не отрезвляет, не позволяет оторвать зачарованный взгляд от переливающихся граней зеркал… от того, что происходит за ними, постепенно истончающимися, исчезающими.

Золотисто-багряное небо – свечи по эту сторону реальности щедро поделились с ним своим сиянием. Усыпанное крупными фиолетовыми бутонами дерево, огромное, крепкое, с мощным стволом, который и трое людей не обхватят. На примятой синеватой траве – такой же багряный, как и небо, меч. Рядом с деревом стоит высокий мужчина, лица которого почти не видно из-за растрепавшихся темных волос.

Идиллическая картина. Нестерпимо хочется взять в руки карандаш и набросать ее на бумаге, торопясь запечатлеть каждую мелочь, прежде чем…

Всего лишь миг – и обрушившийся с неба огонь поглотил и дерево, и траву, и мужчину, который не предпринял ни единой попытки спастись, и сам иллюзорный мир, а потом хлынул в зеркальный коридор, пронесся по нему, плавя стены, и выплеснулся в мир настоящий.

Щеки обдало нестерпимым жаром, горячая волна омыла тело, а сердце едва из груди не выпрыгнуло. Отшатнувшись, я не удержала равновесия и неуклюже упала. Встать не сумела – перед глазами все еще плясали огненные всполохи, а кожа горела, словно ее и в самом деле опалило.

– Аня! Эй, ты чего?!

Меня потрясли за плечо, и я наконец-то окончательно пришла в себя.

Я – это я. И я нахожусь в собственной квартире, а не невесть где, и надо мной простирается потолок, а не плюющееся огнем небо… И вообще, неплохо бы подняться и выпить воды. И чем холоднее она будет, тем лучше.

Я с трудом села и тут же получила большую кружку с водой. Махом осушила ее и в упор посмотрела на взволнованную подругу. Да, я бы тоже испугалась, свались кто при мне посреди святочной забавы. Но вопросы задавала бы другие…

– Что ты видела?! – жадно спросила Света, едва я оторвалась от кружки и блаженно вздохнула, ощутив, что жар отступил.

– Спасибо, я в порядке, – хмыкнула я.

– И без тебя вижу, – отмахнулась подруга. – Но ты ведь что-то видела? Или кого-то? Видела же?!

Я вздрогнула, в подробностях припомнив видение, и помотала головой:

– Глупости. Зря только на твои уговоры повелась, как малолетка…

Света обиженно надулась и фыркнула. Гадания она, в отличие от меня, уважала. И не беда, что ничто из нагаданного никогда не сбывалось. Порой я даже завидовала такому непоколебимому оптимизму и твердой вере в светлое будущее. А сейчас тихо радовалась тому, что гадалка из подруги никудышная. Как бы мог сбыться подобный бред? Сценка была бы уместна в фэнтезийном фильме, но не в реальной жизни. А у меня просто последствия усталости и недосыпа. И ладно бы еще что приятное привиделось… Наверное, кошмары – мое все. Что во сне, что наяву.

Ночью я убедилась, что так оно и есть, потому как приснилось мне то же самое. Дерево, меч, мужчина и поглощающее все пламя. И следующей ночью. И следующей…

Все началось с дурацкого гадания, продолжилось не менее дурацким сном и, увы, на этом не закончилось…

Вновь наступила ночь.

И вновь горело дерево и молча погибал мужчина, которого я знать не знала, но чья нелепая смерть раз за разом рвала сердце в клочья. И вновь я ничего не могла сделать, лишь смотреть и безмолвно плакать, потому как закричать не получалось, словно я была русалочкой, у которой злая колдунья забрала голос, так и не дав взамен ног.

– Когда Сверкающая расчертит небо, – зловеще шепнули в самое ухо, и я, задохнувшись от последней вспышки чужой, но на эти долгие мгновения ставшей моей боли, наконец-то очнулась.

Лежала я долго, уставившись в затянутый сумерками потолок. Прийти в себя ночь от ночи удавалось все сложнее. И все реальнее становился жуткий сон, не дающий мне покоя. Вот уже целый месяц. Как привязался с того дня гаданий, так и не отвязывается. Не помогали ни снотворное, ни успокоительные, ни медитация. Хорошо еще идти никуда не надо…

Но хорошо было лишь до Светкиного звонка. Отвечать не хотелось, но я по горькому опыту знала: подруга все равно не отстанет и добьется моего полного внимания. Так или иначе. На сей раз ей требовалось не только внимание, но и присутствие. Пришлось быстро приводить себя в порядок, одеваться и выходить из теплой квартиры в промозглую сырость февральского дня. Между прочим, рабочего, с чего бы это подруга ко мне заявилась, вместо того чтобы изображать бурную трудовую деятельность в офисе? Если бы она вдруг решила упорхнуть на свободу, непременно бы сказала. Как это сделала я неделю назад.

В небольшой торговой компании я проработала три года. Первый год все было в порядке, а вот потом начались странности, и последнюю пару лет меня не покидало ощущение, что там мне не место. Вроде бы и работа по душе, и с коллективом более-менее ладила, но царапало что-то, не давало покоя. И наступил момент, когда стало ясно: либо я уволюсь, либо слягу с нервным срывом и буду лечиться, долго, нудно и, возможно, безрезультатно. Моя интуиция работала хорошо. В отношении других. Я могла назвать выигрышные номера лотереи соседу или же отговорить подругу от свидания с подозрительным кавалером, впоследствии оказывавшимся вовсе не таким белым и пушистым, каковым стремился выглядеть. Но вот в отношении меня интуиция действовала странно: могла как вмешаться, так и отмолчаться. Второе происходило гораздо чаще. Когда же она все-таки просыпалась, я старалась от нее не отмахиваться и не прогадывала. Сбережения, причем неплохие, имелись, и я решила сделать паузу и отдохнуть. В последнее время это практически не удавалось, и сейчас я наслаждалась спокойствием, наступившим в моей жизни.

Однако Светлана искренне считала, что мне нужно не отдыхать, а устраивать личную жизнь, отсутствие которой меня, в отличие от окружающих, совершенно не волновало. И сегодня подруга вознамерилась спасти мою заблудшую душу из глубин мрака одиночества, в которых она вообще-то отродясь не бывала. План спасения Света не уточнила, а спросить не хватило смелости.

Когда я вывалилась из подъезда, подружка уже поджидала меня. Ухватила под руку и потянула в подворотню, загадочно сообщив, что наша цель находится неподалеку и мы быстрее дойдем пешком, нежели доедем. В тот момент я слегка занервничала, но сбежать бы мне никто не дал, а потому пришлось смириться и покорно идти вслед за воодушевленной Светой, преисполненной решимости меня осчастливить.

Божечки-кошечки, надеюсь, я выживу.

– Тебе скоро тридцатник, – вещала подруга, – оглянуться не успеешь, как окажешься одна-одинешенька в окружении тридцати кошек!

– Во-первых, среди такой толпы одинокой быть не выйдет, – фыркнула я, – а во-вторых, почему это кошек всего тридцать, разве положено не сорок?

– Сорок будет в сорок, – отрезала Света.

– Надо бы подыскать квартиру попросторней, – пробормотала я.

– Бестолочь! – возмутилась подруга. – Ты вообще понимаешь, о чем я?!

– Конечно же понимаю, – хмыкнула я. – Непросто за три года обзавестись тридцатью пушистиками. Но, поверь, я двигаюсь в этом направлении.

Котика уже приглядела. И все необходимое для его содержания купила. Надеюсь, уживемся. А там, возможно, и второго смогу приютить. Сорок, конечно, перебор, на один только корм работать придется, но хотя бы пятерых ласковых питомцев я завести планировала, пусть и не в ближайшем будущем.

Все это я и выложила Свете, от глубокого возмущения едва не споткнувшейся на ровном месте.

– Ненормальная, – надулась подруга. – Вот попомнишь еще мои слова…

Угу. И ее, и мамины, и любимой сестрицы. Почему-то все норовили учить меня жизни, причем словно по одному конспекту. Сначала это задевало, но потом я стала относиться к нотациям философски. Мало ли какие у кого увлечения. Хотя лучше бы они крестиком вышивали, для нервов окружающих полезнее.

За разговором я не заметила, как мы буквально уперлись в обшарпанную дверь. Да и само здание было ей под стать: серое, безобразное. Казалось, оно осознавало собственную ущербность, оттого и пряталось стыдливо в глухом тупике.

– Это что? – осторожно уточнила я, опасливо разглядывая кричащую вывеску, на которой жуткого вида тетка сосредоточенно пялилась в хрустальный шар. С экспрессией художник явно переборщил: создавалось впечатление, что глаза тетки вот-вот вывалятся из орбит.

– Лучшая предсказательница из всех, что мне попадались, – предусмотрительно сцапав меня под локоток, сообщила Света. – Может, хотя бы она вправит тебе мозги!

Я, конечно, любила фэнтези во всех его проявлениях, однако четко разграничивала реальность и сказку, как бы порой ни хотелось оказаться в последней, и в НЛО, вампиров, гадалок и прочую нечисть принципиально не верила. Так что кому из нас нужно мозги вправлять, тот еще вопрос… А памятуя о последствиях прошлого гадания, я попыталась сбежать. Куда там! Сначала меня удержала нежная, но хваткая ручка подруги, а потом – ее же жалобный взгляд, способный растопить айсберг.

Хотя, может, и стоило вырваться и унести ноги. Мало святочных приключений было? Пусть во всем и виновато мое излишне живое и больное воображение, но кто гарантирует, что здесь его и вовсе не покалечат?

Здравая мысль пришла не вовремя – отступать стало поздно, да и некуда. Коридорчик оказался чересчур узким, а сзади выразительно сопела Светлана, ненавязчиво подталкивая вперед, к еще одной непритязательной дверце, в которую после непродолжительной борьбы меня и впихнула. Изящная, невысокая, похожая на фею блондинка в определенных обстоятельствах проявляла недюжинную силу…

В комнату я практически влетела. Выдохнула сквозь зубы, сдерживая ругательства, и, оглядевшись, застыла на месте. За низким столиком, скрестив ноги, сидела женщина. Благодаря приглушенному свету я не могла ее рассмотреть, однако ответный взгляд ощутила всей кожей. По спине рассыпались ледяные мурашки, заставив поежиться. Я прикрыла глаза, пару раз глубоко вдохнула и выдохнула. Кое-кому нужно чаще с людьми общаться, а то одичать немудрено.

– Присаживайся, – вывел меня из оцепенения глубокий, завораживающий голос. – После бессонных ночей нелегко держаться на ногах, Анна.

Я как стояла, так и села. И лишь тогда заметила, что пол застелен пушистым ковром. Сразу же стало неловко, что ввалилась сюда в сапогах. Вскочив на ноги, я шарахнулась к двери, но не успела ее открыть, как вновь послышался чарующий голос:

– Если уж пришла, не разумнее ли остаться? Неужели не интересно, что тебя ждет? Или как справиться с тем, что не дает покоя здесь и сейчас?

Я до боли в пальцах сжала дверную ручку. Медленно обернувшись, сняла пуховик, разулась, прошла к столику и устроилась напротив гадалки – или кем она там является? – молча следившей за мной. Оказавшись ближе, я смогла ее рассмотреть. Не старше меня, тонкие черты лица, огромные светло-карие глаза, обрамленные длинными темными ресницами, яркие пухлые губы, которым наверняка очень шла улыбка. Широкий халат, украшенный вышивкой и бисером, скрывал фигуру, а похожий на чалму из восточных сказок головной убор – волосы. И лишь одна непокорная темно-каштановая прядка змейкой вилась вдоль изящной шеи. Гадалка неспешно, все так же не нарушая молчания, зажгла стоявшие на столике свечи, и по комнате поплыл еле уловимый сладкий аромат. Надеюсь, это не наркотики и меня не накроет безумными грезами. Оных мне и по ночам хватает.

Кстати о них…

Но я и рта раскрыть не успела. Женщина протянула руку и требовательно посмотрела на меня. Я неохотно подала ей свою. Раз уж осталась, нужно подчиниться правилам игры. А уж потом я Свете все выскажу, да так, что она про паранормальные глупости надолго забудет.

– Две дороги, три пути, – нараспев произнесла гадалка, водя кончиком изящного пальца, на котором блестело колечко с небольшим бриллиантом, по линиям моей ладони.

– Что? – не поняла я, борясь с желанием сбежать отсюда. Слова отозвались дрожью в теле и совершенно мне не понравились.

– Для тебя уготовано две широкие дороги, – посмотрела прямо в глаза женщина. – Удобные, укатанные, и плата, за них требуемая, посильна. Но перед тобой лежат не два, а три пути. Выбирать лишь тебе.

Три пути? Третий что же, по бездорожью прокладывать придется?

Ну что за бред!