Сама не знаю почему, но меня очень тянуло домой. И уже не раздражало, что Жора и Макс живут в нашей квартире. У меня было достаточно времени, чтобы все хорошенько взвесить. Вспомнить каждый момент, связанный с Царем. Да, от некоторых воспоминаний по позвоночнику бегали мурашки. Как нас окружили в гаражах, как я стояла на коленях с обрезанными волосами, как они мучили Юрку, как смеялись над моим дневником. Кстати, как раз с дневника все и началось: именно в тот момент, когда он выгнал парней из моей комнаты и вернул мне дневник, я впервые за все время нашего знакомства подпустила к себе мысль, что он не совсем конченный. Но это ничего не меняло, я продолжала его призирать. Даже после того, как я услышала от Жоры как Максу жилось с матерью, я все равно гнала от себя чувства сострадания к нему, несмотря на то, что наши судьбы во многом схожи: нам обоим незнакома материнская любовь и забота, но зато нам очень хорошо знаком ремень и чувство одиночества. И даже в тот момент, когда он перенес меня, чтобы я не порезала ноги об стекло от графина, тоже ничуть не екнуло внутри. Но после того как он ничуть не испугавшись злобного ротвейлера кинулся на него, чтобы защитить меня, с моего сердца спали железные оковы и теперь что-то новое зарождается внутри. Шажочек за шажочком, миллиметр за миллиметром он завоевал к себе… доверие? Нет. О доверии говорить слишком рано. Но мне захотелось понять его. Я хорошо знала школьного Царя, а теперь мне хотелось узнавать Максима – полную противоположность его второй половины.