© Лисавчук Елена

© ИДДК

* * *

Пролог

«Прости и отпусти», – советуют психологи.

Какая наивная чушь.

Я лучше запомню и отомщу.

А потом, может быть, и прощу.

Знаете, как ужасно хрустит крапива, когда её сжимаешь в кулаке? Я вот узнала. Прямо в день своей свадьбы.

Чудесное открытие, не правда ли?

Я стояла посреди двора перед гостевым домом, прижимая к некогда белоснежному свадебному платью охапку крапивы. После того как я сорвала этот импровизированный «букет невесты», подол платья испачкался грязью, на юбке появились зелёные разводы от травы.

Только меня это совершенно не волновало.

Ещё утром я подозревала, что этот день изменит мою жизнь.

Но не настолько же!

Впрочем, давайте по порядку.

Наши родители заставили нас с Максимом пожениться. Как мы ни сопротивлялись, нам пришлось согласиться. Сначала, кажется, всё шло хорошо.

Потом, после свадебного празднества, Максим, ничего не сказав мне, куда-то исчез. Как мы договаривались, я ждала его в своей комнате, чтобы обсудить дальнейшие наши действия. А он так и не пришёл. Устав маяться от скуки, я пошла его искать.

Лучше бы я этого не делала.

Я нашла его в гостевом домике.

С моей свидетельницей!

Той самой, которая утром помогала мне расправлять фату и таскалась за мной брошенным котёнком весь вечер.

Картина, открывшаяся моим глазам, заставила меня застыть на пороге.

Максим, в небрежно расстёгнутой рубашке и с обнажённым рельефным торсом, полулежал на кровати. Его безупречный пиджак валялся на полу. А сверху, оседлав его бёдра, восседала Светка в вызывающе коротком платье.

Они самозабвенно целовались, не замечая моего появления.

Ярость накатила волной, отдаваясь пульсацией в висках.

Внутри всё заклокотало.

– Я вам не помешаю? – Мой голос прозвучал пугающе спокойно, даже для меня.

– Васька?! – Светка подпрыгнула на Максиме, как на батуте. Её глаза лихорадочно блестели. – Мы тут… это…

Слова застряли у неё в горле.

Я скрестила руки на груди, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

– Прекрасно вижу, чем вы тут занимаетесь.

Максим попытался подняться, но Светка, хлеще пиявки, вцепилась в него мёртвой хваткой.

– Василиса, выслушай меня. – Его голос звучал привычно сдержанно, будто мы обсуждали очередной деловой контракт. – Это не то, чем кажется.

– Неужели? – Я изогнула бровь. – Дай угадаю. Ты устроил репетицию первой брачной ночи?

– Мы случайно упали, – выпалила Светка, наконец освобождая Максима от своих удушающих объятий.

– Разумеется. Одежда, полагаю, сама распахнулась? От удара, видимо?

Воронцов встал, методично застёгивая рубашку и поднимая пиджак. Его движения были такими же выверенными, как и весь день до этого.

– Василиса, ты должна меня выслушать.

– Я тебе ничего не должна.

Развернувшись, выбежала из домика.

Предательские слёзы жгли глаза, но я не позволила им пролиться. Я пронеслась через двор, пока не заметила заросли крапивы.

И тут меня осенило.

Через пять минут я уже стояла у крыльца с увесистым пучком жгучей крапивы, ожидая появления новоиспечённого мужа.

Максим не заставил себя долго ждать.

Он вышел из дома, а в его руку намертво вцепилась Света.

– Милый, – проворковала она, хлопая ресницами. – Давай откровенно поговорим с Василисой? Мы любим друг друга, ей придётся это принять.

Я с умилением поглядела на парочку.

– Ого! Так у вас любовь? – переспросила я. – Как это мило. Вот вам мой подарок!

Размахнувшись, я хлестнула Максима крапивой по лицу.

Он не отшатнулся и не дрогнул. Только мышца на его челюсти напряглась.

На его щеке мгновенно проступили розовые полосы.

– Василиса, ты с ума сошла?! – взвизгнула Светка, и её загребущие ручонки потянулись к лицу Воронцова.

Он брезгливо отстранился, не позволяя ей прикоснуться к себе. Это его движение принесло мне какое-то извращённое удовольствие.

– Ошибаешься, дорогая подруженька, – растянула я губы в ядовитой улыбке. – Я как раз в своём уме, а что творится в твоей голове – весьма интересно.

Наши громкие голоса привлекли внимание. Отовсюду начали стекаться люди. Припозднившиеся гости и любопытные соседи спешили на представление.

В конце концов, что ещё делать в деревне долгими летними вечерами?

– Василиса! Светлана! – прогремел голос отца, разрезая гомон толпы. – Почему вы кричите? Чего опять не поделили?

– Всё в порядке, пап, – обернулась я. – Иди отдыхать. Мы сами разберёмся.

– Олег Степанович! – Светка метнулась к отцу. – Ваша дочь обманывает вас! Без вас нам никак! Она украла моего жениха и насильно женила на себе!

Отец побагровел. Его взгляд метнулся к красным полосам на лице зятя.

– Ты изменил моей дочери с этой вертихвосткой? – взревел он. – Вон отсюда! Немедленно!

Максим попытался что-то сказать, но отец не дал ему и слова вставить.

– Я запрещаю тебе с ней разговаривать! Убирайся! Чтоб духу твоего здесь не было!

Максим посмотрел на меня, в его глазах промелькнуло что-то похожее на сожаление:

– Василиса, пойдём со мной. Поговорим спокойно, я тебе всё объясню.

Я было шагнула к нему, но Светка оказалась проворнее.

Извиваясь ужом, она повисла на его руке:

– Любимый, я пойду с тобой хоть на край света. Только позови!

Её приторный голос отрезвил меня.

Я отвернулась, чувствуя, как рушатся последние иллюзии.

О чём я только думала?

После увиденного я не хотела ни о чём говорить с Воронцовым, ни видеть его, ни думать о нём.

Он постоял ещё мгновение, потом развернулся и ушёл.

Вскоре раздался рёв мотора. Он уехал.

Толпа загудела, как растревоженный улей. До меня начали доноситься обрывки шепотков:

– Бедняжка… Муж изменил в день свадьбы… Какой позор!.. Я говорила, что этот столичный хлыщ до добра не доведёт…

Слова сплетниц жалили больнее крапивы.

Я стояла, опустив голову, чувствуя, как пылают щёки от стыда и унижения.

И на меня снова снизошло озарение.

Мне нечего стыдиться! Воронцов повёл себя как последний подлец, пусть он и краснеет.

Я выпрямилась и обвела взглядом собравшихся:

– Всем лучше разойтись! – произнесла твёрдо. – Вам здесь делать больше нечего. Первым поездом я уезжаю в Москву!

Толпа вновь загудела.

– Зачем? – прозвучал чей-то голос.

– Чтобы как следует попрощаться с блудным мужем.

Посчитав разговор законченным, я развернулась и направилась к дому, чувствуя на себе изумлённые взгляды односельчан.

Несмотря на уговоры родителей, ещё до рассвета я села в поезд, который направлялся в столицу. В сумке лежало несколько комплектов одежды, деньги, банковские карты и адрес офиса Максима Воронцова, который я успела выведать у его отца. Андрей Иванович предпочёл остаться в стороне, сказав, чтобы мы разбирались сами.

Что ж, именно этим я и собиралась заняться.

У нас в деревне часто любили повторять: «Любовь зла – полюбишь и козла».

Но никто не говорил, что этого козла нельзя проучить.

А как всё начиналось…