Изображение короны на тверской эмблеме указывало на то, что русское государство состоит из бывших "венценосных" земель, равных королевствам на Западе. Еще в начале XIV века Великий князь Михаил Ярославич Тверской назывался самодержцем, царем всея Руси, и первым на Руси надел царский венец. Стул (трон) на эмблеме символизировал не только место для сидения, но и воспринимался как "стол", как "владение" и "княжество".

Лавренов В.И. Гербы городов и районов Тверской области, 2004 г.

Но больше всего меня удивили в Твери, где короновали табуреточку. Откуда поклонение этому предмету такое?

Участник «Камеди Баттл».

Пролог

– Он послал меня в Каракорум, – обреченно произнес князь Ярослав Всеволодович, выйдя из шатра хана Батыя.

Дело было в Сарае летом 6751 от Сотворения мира или в 1245 году от рождества Христова. Побледневшего князя с беспокойством обступили его братья и племянники.

– Куда послал?

– Зачем?

– Что еще за Каракорум¹? – спрашивали они наперебой.

– Пойдем отсюда, – сказал им Ярослав, с опаской оглядываясь на нукеров², сторожащих вход в жилище хана.

Бревенчатый дом, специально построенный для князя, резко выделялся среди войлочных шатров Сарая. Ярослав вошел в сени, без сил опустился на лавку и попросил воды. Его братья и племянники уселись напротив. Все смотрели на князя и ждали объяснений.

Ярослав отпил несколько глотков из жбана, вытер ладонью усы и страшным шепотом сообщил:

– Над нашим ханом, оказывается, есть хан пострашнее. Зовется каганом. Живет в городе Карокоруме. Город этот у черта на рогах. Ехать туда год, и то, если доедешь. Вот туда мне и велено отправиться.

– Боже! – в ужасе воскликнул брат Святослав.

– А зачем? – спросил брат Иван.

– Старый каган помер, – пояснил Ярослав. – Чтобы нового избрать, татары собирают вече, по-ихнему «курултай». Правители всех улусов³ обязаны на этом курултае быть. И Батый обязан, а он боится.

– Сам Батый? Боится? Тот самый хан, который на наших землях такое учинил… – поразился Иван.

– Тсс… – зашипел на него Ярослав. – Думай, что болтаешь, а лучше помолчи. Тут ведь вот в чем беда. Как ни длинна дорога в Карокорум, это только полдела. Главное, я должен ярлык от нового кагана получить. Только тогда Батый меня законным Великим князем признает.

– Что значит «признает»? – возмутился Святослав. – Ты – сын Всеволода Большое Гнездо, внук Юрия Долгорукого, правнук Владимира Мономаха. Ты – старший среди потомков Рюрика, а значит, законный Великий князь Владимирский. Причем здесь какой-то каган?

– Коли такой умный, сам это Батыю и скажи, – проворчал Ярослав и снова стал жадно пить воду.

– А мы? – испуганно спросил Иван. – Нам тоже прикажешь с тобой в этот… Каракум?

– Нет, – ответил Ярослав к великому облегчению своих родственников. – Я с боярами поеду. А вы возвращайтесь во Владимир. Тебе, Святослав, оставлю свою духовную грамоту. Если не вернусь, проследи, чтобы мои сыновья получили то, что им завещано. И чтоб жили между собой в мире и согласии.

Больше года Ярослав со спутниками провел в пути. До места назначения добрались не все, но на курултай, по счастью, успели.

Новым каганом был избран тот самый Гуюк, из-за которого Батый не решился отправиться на курултай.

Ярослав пережил немало страхов перед встречей с каганом, а во время недолгого разговора с ханом ханов стоял на коленях ни жив ни мертв. Но из багряного шатра на золотых столбах он вышел живым и с ярлыком на Великое княжение.

Князь благодарил Бога за то, что все обошлось, и уже хотел собираться в обратный путь, но приставленный к нему переводчик все испортил. Сказал, что, нельзя покинуть Каракорум, не нанеся визит матери кагана.

Ярослав Всеволодович нехотя потащился к хатуне⁴. Как только князь переступил порог ее шатра, хатуня поднесла ему расписанную искусным орнаментом чашу, в которой плескался напиток под названием «кумыс⁵».

Князю это сквашенное лошадиное молоко не нравилось никогда. А в этот раз напиток показался особенно противным. Но не пить было нельзя. Князь знал, что отказ будет воспринят, как оскорбление, и добросовестно осушил чашу, не оставив не единой капли.

Уже к вечеру ему стало нехорошо. Он подумал, что это от излишних переживаний или от непривычной пищи, и поторопил своих людей с отъездом.

Через пару дней Ярослав с сопровождавшими его боярами покинул Каракорум. С каждой верстой пути князю становилось все хуже и хуже. К горлу подступала тошнота, сознание мутилось. Он чуть не упал с коня.

Бояре положили князя на землю и с ужасом увидели, что кожа его посинела.

– Это хатуня… пить дала… из своих рук… – прохрипел Ярослав Всеволодович, и отдал Богу душу.

Книга I. Дом Святого Спаса

1247 год. Пусть не велик городок, зато мой

– Всем доброго здоровьичка, – семнадцатилетний княжич Ярослав с улыбкой на лице вошел в гридницу княжеского дворца во Владимире.

– Опаздываешь, – строго заметил ему дядя Святослав, сидящий во главе большого стола. Рядом с ним уже расположились шестеро сыновей покойного Ярослава Всеволодовича.

Братья сидели в соответствии со своим возрастом. Старший из них, Александр, двадцати шести лет от роду, расположился по правую руку от дяди. По левую сидел Андрей, которому недавно исполнилось двадцать два. На краю скамьи ерзал непоседливый шестилетний Васятка. Ярослав перешагнул через скамью и занял свое законное место между Даниилом и Константином.

Святослав попросил тишины и стал зачитывать волю усопшего. Его слабый голос звучал монотонно и убаюкивающе. Васятка совсем заскучал и стал клевать носом, но тут Александр выхватил грамоту из рук душеприказчика и на всю гридницу воскликнул:

– Почему Владимир отписан Андрею?!

Святослав Всеволодович оторопел.

– Такова воля твоего отца, – пояснил он Александру. – А ты уже имеешь Переславль-Залесский, а по завещанию получишь Киев и Новгород. Это большие и знаменитые города. Грех жаловаться.

– Знаменитые?! – не унимался Александр. – Киев лежит в руинах после нашествия Батыя. К тому же от моего Переславля до Киева скакать и скакать. Я ни за что не поеду в Киев. Я – старший сын и кто, как не я, должен стать Великим князем Владимирским!

– Вообще-то старший в роду теперь я, – напомнил Святослав своему племяннику.

Александр фыркнул, швырнул завещание на стол, а сам встал во весь рост и стукнул себя в грудь кулаком:

– Я бил шведов на Неве и немцев на Чудском озере. Я должен стать Великим князем и получить Владимир.

В это время Андрей схватил со стола пергамент, прочитал написанное и ухмыльнулся. Он тоже встал во весь рост и через голову дяди показал Александру кукиш.

– Черта-с-два, братец! Владимир мой, а воля отца священна.

– Отец перегрелся в Сарае вот и написал ерунду, – проворчал Александр и сел на место с видом человека, обиженного на весь мир.

– Не смей так говорить об отце! – заорал Андрей, перескочил через лавку, обогнул дядю со спины и схватил брата за ворот кафтана. Александр среагировал мгновенно. Вскочил, развернулся и врезал брату в ухо.

– Так его! – завопил Васятка. Малец забрался с ногами на лавку и стал подпрыгивать, размахивая руками. – Бей! Еще давай!

– Ты за кого? – обернулся к Ярославу брат Константин.

Ярослав только плечами пожал.

Старшие братья мутузили друг друга. Дядя Святослав безуспешно пытался их вразумить. Васятка радостно визжал. Завещание отца одиноко лежало на столе. Ярослав протянул к нему руку и развернул свиток.

«Тверское княжество», – прочитал он после своего имени и в недоумении повертел головой:

– Кто знает, это где?

– Дай взглянуть, – раскрасневшийся от драки Александр взял из рук брата пергамент. – Так-так, понятно. Это отец от моего Переславского удела отрезал. Но для тебя не жалко. Владей.

Александр покровительственно взлохматил русые кудри Ярослава и снова повернулся к Андрею:

– Как видишь, я человек не жадный, но от Владимира ни за что на свете не откажусь.

– Как можно отказаться от того, что тебе не принадлежит? – демонстративно захохотал Андрей.

Старшие братья возобновили спор, временами переходящий в драку. Святослав Всеволодович встал из-за стола и вышел из гридницы, прихватив с собой малолетнего Васю. Ярослав продолжил читать:

– В княжество входят города: Тверь, Кашин⁶, Микулин⁷, Холм⁸, Ржева⁹, Зубцов¹⁰ и какой-то Городок¹¹. Что-то я таких местечек не припоминаю. Городишки-то, небось, еще те. Но все же…

На лице Ярослава проступила мечтательная улыбка. Пусть старшие братья дерутся за Владимир. Он теперь – Тверской князь. И для шестого по старшинству сына это очень даже неплохо.

Река сделала поворот. Дремучий еловый лес сменился светлой березовой рощей.

– Далеко ли еще до Твери? – спросил Ярослав воеводу Жидислава.

Воевода Жидислав вместе с тверскими боярами сопровождал своего нового князя из Владимира в Тверь. Ярослав с завистью смотрел на бывалого воеводу. Могучие плечи Жидислава и его окладистая борода заставляли вспомнить о былинных богатырях. Сам же Ярослав пока мог похвастаться лишь тощей долговязой фигурой, да едва наметившимся пухом над верхней губой.

Воевода остановил коня у самого края высокого берега Волги.

– Смотри, – сказал он, вытянув правую руку вперед. – Видишь реку, что впадает в Волгу? Это Тверца. Там, на левом берегу, начиналась Тверь, оттуда и название. Но Батый сжег старый город дотла. Твой брат Александр велел новую крепость на новом месте закладывать. На высоком правом берегу, на котором мы сейчас стоим. Видишь впереди первые домишки? Этот посад¹² Загородьем называется. А выше города в Волгу впадает река Тьмака, и посад с той стороны именуются Затьмачьем.

Ярослав вытянул шею, но не увидел впереди ничего, кроме самых обычных изб, какие есть в любой деревне. Ни высоких городских стен с дозорными башнями, ни каменных храмов с блестящими на солнце куполами.

«Пусть не велик городок, зато мой», – утешил себя Ярослав и пришпорил коня. Ему не терпелось въехать в свою столицу.