Глава 1. Лина. Россия, 1979—1986 гг.

Придуманный мир

Лина нехотя открыла глаза, медленно подошла к зеркалу и с отвращением посмотрела на свое отражение: новые прыщи алели на носу и подбородке. Настроение совершенно испортилось, никуда не хотелось идти. Не помогали и манящие ароматы из кухни. Но ничего не поделаешь, быстро позавтракав, она отправилась на уроки.

Школьный двор гудел как улей. Самые симпатичные девчонки, как всегда, образовали тесный кружок, громко смеялись и как бы невзначай принимали соблазнительные позы. Старшеклассники с явным интересом поглядывали в сторону наиболее бойких девиц.

Лина стояла особняком рядом с менее популярными барышнями, изо всех сил стараясь вникнуть в их разговор и кинуть хоть какую-нибудь реплику. Но получалось как-то неестественно или невпопад. Поэтому она чувствовала себя посреди шумного школьного двора совершенно одинокой и даже невидимой – все взгляды, знаки внимания, разговоры скользили мимо нее.

Так было не всегда. Лет до тринадцати Лина слыла одной из самых красивых и умных девочек в классе. Неугомонная фантазерка, она постоянно что-то выдумывала: забавные игры, соревнования, представления, и желающих участвовать в ее затеях было хоть отбавляй. Все вместе ребята мастерили что-то наподобие сцены, готовили декорации, костюмы, репертуар, рисовали и распространяли пригласительные билеты, чем собирали немало зрителей. Ну и, конечно, звездой всех дворовых и классных представлений была Лина.

И все же больше всего Лина любила рисовать. Лет с пяти ее невозможно было оторвать от этого занятия. Она увлеченно изображала придуманные истории, герои которых под ее карандашом оживали и вместе с ней пускались в опасные, головокружительные приключения. Поэтому Лине никогда не было скучно, ее воображение рисовало все новые и новые сюжеты. Она делилась ими с друзьями, внимающими ей с открытыми ртами, готовыми слушать ее с утра до вечера. Потому вокруг маленькой фантазерки постоянно толпилась целая ватага девчонок и мальчишек, глядевших на нее влюбленными глазами.

Она так привыкла быть самой-самой и всегда в центре внимания, что популярность воспринималась ею как что-то само собой разумеющееся. И все же Лина никогда не задирала нос, оставалась очень доброй, доверчивой девочкой и наивно полагала, что все остальные такие же. Она готова была прийти на помощь, но сама за себя постоять не умела, зачастую прощала подставы и откровенное хамство завистливых подружек. Но таких было не много, и Лина старалась не обращать на них внимания, что в конце концов выходило ей же боком.

Как бы там ни было, она не могла долго думать о плохом и спасалась от негатива в своем придуманном мире. Так до поры до времени ей удавалось находиться в ладу с самой собой. Но однажды, подбежав к зеркалу, чтобы улыбнуться отражению, Лина не узнала себя. Из Зазеркалья на нее смотрела совсем другая девочка – насупленная, угрюмая, с одутловатым, прыщавым лицом.

С тех самых пор Лина возненавидела свое отражение, старалась не смотреть в зеркала и другие отражающие поверхности, ей везде мерещилась ехидная ухмылка прыщавой незнакомки из Зазеркалья. Мама, врач по образованию, неоднократно говорила, что все эти метаморфозы с лицом временны и обязательно пройдут. «Но почему-то, – раздраженно думала Лина, – мою старшую сестру эта участь миновала». Вот тогда и начались ее злоключения.

Дело в том, что на фоне неприятных подростковых изменений во внешности Лины красота ее девятнадцатилетней сестры достигла апогея. Даша была эффектной яркой брюнеткой, чье появление всегда вызывало фурор среди мужского населения различного возраста, почти каждый норовил выказать восхищение и познакомиться. Лина, бредущая рядом, не удостаивалась даже взгляда и воспринималась как неодушевленный предмет или досадное препятствие. Это больно ранило ее сердечко. Лина все ниже опускала голову, замыкалась в себе, пытаясь спрятаться за маской невозмутимости и безразличия.

Кроме того, Даша была, можно сказать, маниакально дисциплинированна и аккуратна, чего не хватало неугомонной торопыге Лине. Примерную умницу Дашу учителя просто обожали и буквально чуть не плакали, когда их любимица окончила школу. Лина же, напротив, из отличницы превращалась в троечницу. Посыпались многочисленные жалобы, а все попытки мамы выяснить, что же происходит с ее младшей дочерью, ни к чему не привели. Лина ушла в глухую оборону – либо упорно молчала, либо огрызалась. Такое поведение зачастую приводило к конфликтам с родителями и преподавателями, ставившими ей в пример достоинства старшей сестры, что еще больше бесило маленькую упрямицу и накаляло обстановку.

В последнее время комфортно Лина чувствовала себя только в фантазиях. Здесь она могла быть собой, не бояться насмешек, косых взглядов. Это был ее мир, такой, каким она его придумала: море разноцветных ярких красок, пьянящих ароматов, загадочных звуков… Здесь повсюду ее окружали цветы, самыми любимыми были тюльпаны. Каждый свой день рождения, просыпаясь, она видела их у изголовья кровати, когда папа поздравлял свою любимицу и целовал в щечку. Потому эти цветы занимали особое место в фантазиях Лины, украшали, создавали уют и защищали ее придуманный мир, с которым она не расставалась и во сне.

Лина не представляла, как ей это удается. Но каждую ночь ее фантазии оживали, разноцветной каруселью прокручиваясь перед глазами, и порой невозможно было понять, сон это или явь. Лина и не пыталась в этом разобраться, предпочитая второе, тем более что ее еженощные путешествия в сказку становились с каждым разом все увлекательнее и правдоподобнее.

Страшные сны

Лина в подробностях помнила все свои сны и с нетерпением ждала продолжения. Но однажды в ее фантазии пробрался страх. Все, чего девочка прежде боялась наяву, обрушивалось на нее по ночам.

Самым страшным кошмаром было зеркало, Лина панически боялась своего отражения, тем самым впуская ужас в безмятежные сны. Ей казалось, что в зеркале отражается не она, а монстр в ее обличии, выползающий ночью, чтобы затащить в свое логово. Разноцветная карусель фантазий и грез превращалась в чавкающую пасть, втягивающую в страшный сон, сценарий которого повторялся из ночи в ночь.

Лина стояла в полной темноте напротив огромного зеркала в богато инкрустированной оправе, оно будто светилось изнутри. Лина напряженно всматривалась в свое отражение. Вроде бы те же черты лица, и все же это была не она. Иной взгляд, мимика, прическа, манера держаться. Это была совершенно другая… Нет, не девочка и даже не девушка… Скорее женщина, намного старше нее. Наконец, она поняла, в чем тут дело. Лина в зеркале стремительно старела прямо на собственных глазах, только по другую сторону неведомого пугающего Зазеркалья.

Кроме того, отражение продолжало меняться. Перед Линой мелькали незнакомые лица – мужские, женские, детские, как будто они жили внутри нее, как неотъемлемая частичка ее естества. Однако Лина не запомнила ни одного лица. Но глаза, удивительные глаза, каких она прежде не видела, навсегда отпечатались в памяти. Яркие, наполненные светом, переливающиеся разными оттенками, словно драгоценные камни. Дивные самоцветы прокручивались перед ней пестрым калейдоскопом, складываясь в причудливые узоры.

От этого кружилась голова. Лина на мгновение прикрывала глаза, а когда открывала, разноцветная карусель стремительно теряла краски, превращаясь в безликий каменный мешок. Там посреди мрачной темницы парила Она – в белоснежном одеянии, невесомая, словно сотканная из воздуха. В напряженном молчании едва улавливалось еле слышное: «Я жду тебя, мы все ждем тебя…»

«Ждете? Где? Почему? И кто это – мы?» – недоумевала Лина. Ответом была лишь мертвая тишина, в воздухе звенело напряжение. Лина с тревогой всматривалась в печальное бледное лицо.

Внезапно черты призрачной незнакомки резко искажались, как и весь ее светлый образ, наполняясь чернотой. Через мгновение на Лину взирал тот, что прятался за ее отражением, – монстр в человеческом обличье, такой, каким она его однажды, на свою беду, нарисовала. Резкие черты мертвенно-бледного лица, длинные спутанные черные волосы, дикий огонь гипнотизирующего взгляда. Она немела от страха перед этой нечеловеческой звериной красотой и впадала в ступор от жуткого оскала, обнажающего окровавленные клыки. От вида и запаха крови к горлу подступала тошнота.

Лина хотела отвести взгляд, но не могла, он заставлял смотреть и распалялся все больше, наслаждаясь страхом девочки. Длинные пальцы с острыми когтями тянулись к пульсирующей жилке на шее. А черные провалы глазниц свирепого монстра расползались во все стороны, превращаясь в ту самую огромную чавкающую пасть, которая затягивала насмерть перепуганную Лину в Зазеркалье. Она хотела крикнуть, но не могла вымолвить ни слова, пыталась убежать, но ноги несли ее прямиком в черную прорву.

И тут, откуда ни возьмись, появлялся спаситель и выхватывал несчастную прямо из-под носа не на шутку разгулявшегося монстра. На этом Лина всегда просыпалась и все еще чувствовала сильную руку своего избавителя и приятный запах туалетной воды. Как следует рассмотреть спасителя она не успевала, несмотря на то что из ночи в ночь это был один и тот же юноша. И только глаза необычного цвета, светло-карие с медовым отливом и золотистыми крапинками, словно в них утонуло солнце, невозможно было забыть.

Вот же он, тот, о ком она мечтала, ее принц на белом коне. Лина перебирала в памяти всех знакомых парней, но никто и близко не напоминал загадочного незнакомца. Пока он приходил к ней только во сне.