Приземленная по жизни, Ирма подхохотнула и затихла, посмотрела на меня долгим недоуменным взглядом. А потом, затушив сигарету, заявила: «Мать, по-моему, у тебя крыша едет. Может, тебе потрахаться как следует? Какие спасители, какие, на хрен поезда? Ты вообще знаешь, где живешь? В Москве! В городе, где не хиляют сантименты, слезы и прочая слабохарактерная хуйня.