Все события и персонажи вымышлены. Любые совпадения – случайность.

***

«Когда для одних жестокость и удовольствие – это единое целое, и одно неотделимо от другого, то для других – это сущий ад, из которого нестерпимо хочется бежать!»

Пролог

Чеченская Республика, 1995 год. Деревня в горном районе

Последние солнечные лучи скользнули за горизонт. Влажный, весенний воздух пропитался запахами трав и крови, пролитой на этой земле.

Чеченская женщина в длинном чёрном платье и платке сидела и молилась. Её лицо было покрыто глубокими морщинами. Старость и мудрость отражались в уставших глазах. Руки женщины тряслись от волнения: она знала, что это будет её последнее предсказание.

Дверь в дом распахнулась, и вошёл молодой мужчина в форме. На его плече висел автомат. Он явно был раздражён – устал от жестокой реальности. Последние месяцы его жизни были невероятно сложными и опасными. Ему пришлось резко повзрослеть, но теперь он мог за себя постоять и сам принимал решения.

– Я знала, что ты придёшь ко мне сегодня, – голос старухи дрогнул, но она старалась не выдавать своего страха.

– Где твой сын? – жёсткий тон мужчины демонстрировал превосходство.

– Мой сын потерял себя. Его душу уже не спасти.

– Если ты скажешь, где он, то сохранишь себе жизнь.

– К чему мне она?! Всё хорошее, что я могла сделать в этой жизни, я уже сделала.

– Значит, не скажешь? – мужчина бросил слова со злобой.

– Я скажу тебе то, что вижу. Это гораздо важнее. Ты страшный человек и с годами станешь только хуже. Твои руки всегда будут в крови. Твоя душа уже начала гнить, и это не остановить. Ты станешь богатым, у тебя будут власть и сила, но это не сделает тебя счастливым. В твоей жизни будет много женщин – многие из них не по своей воле. Все они будут несчастны с тобой. Одна из них тебя погубит! Да благословит её Аллах! – женщина закрыла лицо дрожащими руками и продолжила молиться.

Через несколько секунд прозвучал выстрел, и брызги крови разлетелись по сторонам, попав мужчине на ботинки. Он бросил взгляд на упавшее рядом бездыханное тело, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Казалось, ничто уже не может коснуться его души. Смерть и насилие стали привычными. Но женщину он убил впервые, даже не осознавая, в чём была необходимость погубить старуху. Возможно, слова, слетевшие с её уст, затронули за живое? Мужчина и сам понимал, что он уже не такой, каким приехал на войну год назад. А за последние четыре месяца, проведённые в плену, он потерял себя окончательно. Повесив автомат на плечо, мужчина вышел из дома и отдал приказ двум солдатам, ожидавшим его во дворе:

– Обыскать дом!

Он достал из пачки последнюю сигарету и закурил. Выпуская дым, поднял глаза на вечернее небо. Впервые в своей жизни он осознал, в кого превратился и что души у него, похоже, больше нет!

***

Франция, Париж, кладбище Монмартр

На огромную территорию кладбища Монмартр¹ вошёл мужчина в чёрном костюме. В руке он держал белую розу. Мужчина бегло осмотрелся, и, взглянув на помятый листок со схемой, отправился на поиски нужной могилы. Наконец, найдя скромное надгробие, он положил на него розу. Нежно проведя пальцами по имени, которое было нанесено на надгробной плите, он прошептал его вслух:

– Алиса!

Слёзы потери навернулись на глаза сильного мужчины. Сглотнув вставший поперёк горла ком, он продолжил шептать, будто похороненная здесь женщина могла его услышать. Он говорил с ней нежно, с любовью. Никого и никогда в жизни он не любил так, как любил её, и никого уже не полюбит.

– Моя девочка. Как же так?

Слова давались ему с трудом. Эмоции, скрываемые внутри много лет, наконец, нашли выход.

– Почему ты ушла? Разве нашей любви было мало?

Тыльной стороной руки он стёр покатившуюся по щеке слезу и продолжил:

– Я так люблю тебя! Всё ещё люблю! Ты причиняешь боль даже с того света. Она похожа на тебя, как две капли воды. Всё в ней изо дня в день напоминает мне о тебе. Невозможно смотреть на неё и не вспоминать о тебе. Господи! – он вздохнул и продолжил: – Алиса! Ты представляешь, как мне тяжело; через что мне приходится проходить каждый день? Она напоминает о тебе постоянно, в то время как я мечтаю забыть о тебе навсегда!

Его голос дрогнул, и слёзы горя покатились по щекам, покрытым двухдневной щетиной. Но спустя пару минут он всё же взял себя в руки.

– Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя! Если бы только мы были вместе! Я бы всё отдал за это!

Мужчина замолчал. Его мысли блуждали в далёком прошлом, в их общем прошлом. Затем тяжело вздохнув, он продолжил:

– Я ждал твоего возвращения до последнего, но судьба распорядилась иначе. До скорой встречи, моя звёздочка! Надеюсь, уже недолго осталось.

Мужчина взглянул на надгробие в последний раз и пошёл прочь.

С того дня он приходил сюда каждый год в день рождения своей возлюбленной и всегда приносил ей белую розу.

Часть 1. Жестокая реальность
Глава 1

Наши дни. Москва

Я внимательно рассматривала картину, и мне было невероятно сложно поверить в то, что ее нарисовала я. Стиль совсем другой! Замысел – жесток и необычен! В голове крутилось огромное количество вопросов: откуда этот образ взялся в моём подсознании? что произошло с этой девушкой и почему я всё же изобразила её так? Рука, словно сама, не спрашивая моего разрешения, воплотила образ на холсте. Эта работа особенная, совершенно не такая, как другие! Её нельзя даже сравнивать с моими предыдущими полотнами!

Не знаю почему, но я ощутила страх, и на глаза навернулись слёзы. Довольно странная реакция на картину, которую сама же нарисовала. Но эта работа буквально будоражила что-то внутри.

Я не хотела, чтобы картину кто-то увидел. Сняла её с мольберта, положила в папку с другими рисунками и убрала в нижний ящик комода.

Приняв душ и одевшись в голубое летнее платье, я спустилась вниз, на кухню, позавтракать. Сегодня мне нужно вернуть книгу своему дипломному руководителю. Я договорилась с ним, что подъеду до полудня. Экзамены сданы, через два дня выпускной вечер, но почему-то нет радости по этому поводу. В последнее время меня преследует странное необъяснимое волнение перед будущим. Предчувствие? Сложно сказать, почему и откуда это взялось, но, тем не менее, на душе неспокойно. И это не связано с экзаменами, я сдала всё на «отлично». У меня с учёбой никогда не возникало никаких проблем, даже несмотря на то, что я получала высшее образование, которое хотел отец, а не я. Мои желания для него были не в счёт!

С самого детства я мечтала посвятить себя живописи. Моё увлечение искусством отец всегда считал баловством. Он был не против, чтобы я посещала художественную школу, но хотел, чтобы у меня была настоящая профессия. Когда пришло время поступать в ВУЗ, отец настоял на том, чтобы я получала экономическое образование. Я поступила в МГУ, чтобы угодить отцу. Всю свою жизнь я пыталась привлечь его внимание своими успехами в учёбе и безупречным поведением, но мне это так и не удалось! Своё детство я провела в мечтах, чтобы мой папочка заметил и полюбил меня. Ждала, чтобы он взял меня на руки, посадил на колени, обнял и сказал, как мною гордится. Или хотя бы раз улыбнулся мне по-настоящему искренней улыбкой. Прошли годы, я повзрослела и перестала ждать. Но до сих пор не могу понять, чем заслужила такую немилость со стороны родного отца?!

Я живу в двухэтажном коттедже в Подмосковье с отцом, мачехой и их общими детьми. Сестре и брату скоро исполнится по двенадцать лет. Мачехе посчастливилось родить двойню, отец был несказанно этому рад. К своим младшим детям он относится совершенно по-другому: балует, для них ему не жалко улыбки и свободного времени, хотя оно у него бывает нечасто! Даже материально между нами пропасть. Я всегда была жёстко ограничена в средствах, они же – нет! С недавних пор у меня есть кредитная карта, на которую отец ежемесячно перечисляет определённую сумму. На эти деньги я заправляю машину, чтобы ездить на учёбу, перекусываю в городе и, если необходимо, покупаю что-то из одежды. Однако это далеко не дорогая брендовая одежда, как у брата с сестрой, и тем более у мачехи. У меня всё гораздо проще и дешевле. Отец часто мне говорит, что не хочет, чтобы я выросла избалованной и неблагодарной девицей. Странно, но к младшим детям это не относится.

Я всегда чувствовала себя изгоем в семье – так было и есть сейчас. Я не знаю, кто моя родная мать, вообще ничего о ней не знаю, даже её имени. Это тайна за семью печатями! В детстве я спрашивала отца о маме, он никогда не отвечал и очень злился из-за этих вопросов. Со временем я перестала их задавать. Я выросла с няней, но, когда родились брат с сестрой, моя няня стала няней для них. Отец решил, что я уже достаточно взрослая и нет необходимости нанимать вторую няню. Водитель отвозил и забирал меня из школы, домашнее задание я делала сама. Няня старалась выкраивать время и для меня, но не всегда могла это сделать, так как мачеха полностью скинула на неё детей. Сама же принялась восстанавливать фигуру и мотаться по бутикам в бесконечных тратах денег моего отца. Мачехе было совершенно не до детей! Меня она вообще не замечала! Я всегда была для неё чем-то вроде пустого места или мебели в доме: есть, не мешает и ладно! Мы с ней почти не общаемся.

Когда мне было четырнадцать лет, няня, которая вырастила меня, уволилась. Она была вынуждена переехать в другой город к дочери и внукам. Так я потеряла близкого сердцу человека. Она хорошая женщина – заботилась обо мне с искренней любовью. В детстве я даже пыталась называть её мамой, но отец отругал меня. Иногда мы с няней перезваниваемся, в основном по случаю праздников, чтобы поздравить друг друга.

Отец женился на Людмиле, когда мне было одиннадцать лет. До этого у него, наверное, были женщины, но в дом он никого никогда не приводил. Люда старше меня всего на десять лет. Она проходила производственную практику на ликёро-водочном заводе, принадлежащем отцу, и у них закрутился стремительный роман. Через пару месяцев они поженились. Люда не тянула с беременностью, так что мой папа снова стал отцом. Если честно, она не самый плохой вариант. Да, она очень любит себя, ещё больше она любит деньги моего отца и не скрывает этого, но его, похоже, это не особенно волнует. Когда она вошла в нашу семью, то не разрешила мне называть её тётей Людой – сказала, чтобы я обращалась к ней исключительно по имени. Она никогда не пыталась со мной поладить или сблизиться, а просто не обращала на меня внимания. Я же делала вид, что меня и так всё устраивает. Люда уже была беременна, когда они с отцом поженились, и появление своих детей её заботило гораздо больше, чем дочь её мужа. Когда родились двойняшки, я очень к ним привязалась и полюбила их. И они меня тоже любят! Они, конечно, избалованные детки, но между нами сложились хорошие, доверительные отношения. Я даже не могу заставить себя ревновать отца к ним. Наверное, просто понимаю, что они не виноваты в том, что для меня у него нет чувств, а есть только долг: дать мне еду, жилье и образование!

Я вошла в кухню, налила себе кофе, взяла булочку с корицей и села за стол. Я почти всегда ем на кухне одна, отец же со своей семьёй трапезничает в столовой. Так повелось с детства: няня кормила меня на кухне, чтобы я не мешала взрослым. Потом появились и другие дети в доме, но традиция осталась.

Если в нашем доме бывают гости, то моё присутствие за столом не является обязательным. Папа всегда хотел, чтобы я занималась уроками или читала, а не мешалась под ногами. По-моему, многие знакомые отца вообще не знают о том, что у него есть старшая дочь!

Не успела я сделать и двух глотков ароматного кофе, как в кухню вошла Люда. На ней был длинный шёлковый халат чёрного цвета, а её светлые волосы собраны на затылке большой заколкой, усыпанной разноцветными камнями. Даже после сна она выглядела привлекательно. С этим не поспоришь! У Люды худощавое телосложение, третий силиконовый размер груди, пухлые губы, выразительные глаза серого цвета, наращённые ресницы и всегда безупречный маникюр несказанной длины.

Она поставила отцовский портфель на рядом стоящий стул и недовольно произнесла:

– Доброе утро!

– Доброе!

– Отец забыл портфель – отвези его на завод. Он звонил. В портфеле какие-то важные документы, которые ему срочно нужны.

– А сама никак? – я откусила кусочек мягкой сдобы.

– Не могу. У меня косметолог, а потом я поеду в клуб. Не буду же я менять все свои планы из-за его бумажек!

И как ей удаётся вить верёвки из моего строгого отца? Он довольно жёсткий человек, но только не со своей супругой и их общими детьми.

– Действительно! Как это он мог так подумать?! – я улыбнулась и сделала глоток кофе.

– Не язви! Я уже сказала ему, что ты всё привезёшь.

– Мне вообще-то надо в университет. И завод мне совсем не по пути.

– Зачем тебе в университет? Разве ты не сдала все экзамены?

– Нужно отвезти книгу.

– Ну это может и подождать. Я уже сказала отцу, что через десять минут ты выезжаешь. Так что поторопись! Не знаю, что там такого важного, но он сказал, чтобы ты принесла портфель в его кабинет и отдала лично в руки. Он предупредит охрану, тебя пропустят без пропуска.

– Ладно! Не проблема, завезу.

– Слушай, ну выручи меня, раз у тебя ничего важного нет: забери детей от моей мамы до четырёх часов. Успеешь? А то ей на дачу к подруге на день рождения ехать, за ней в четыре уже заедут. Я не успею!

Я шумно вздохнула и сделала глоток кофе. А началось всё с портфеля!

– Заберу!

Люда улыбнулась:

– Ну вот и отлично! – она повернулась к выходу из кухни и уже на ходу произнесла:

– Приятного аппетита!

Ну и лиса же она!

После завтрака я поднялась в свою комнату и подкрасила губы светло-розовым блеском: он идеально подчёркивает мои пухлые губы. Из косметики я обычно пользуюсь только коричневой тушью и светлым блеском для губ. На лицо нет необходимости наносить декоративную косметику, так как природа подарила мне идеальную здоровую кожу. Я причесала свои длинные, немного вьющиеся, рыже-коричневые волосы, взяла сумочку и поспешила вниз, в гараж.

Охрана пропустила меня на территорию завода сразу же, как только я подъехала к воротам. Когда я вошла в приёмную, секретарь незамедлительно проводила меня к отцу. У отца просторный, светлый кабинет с большим рабочим столом и мягкой зоной, состоящей из двух чёрных кожаных диванов, расположенных друг напротив друга. Между ними – журнальный столик. Акцентом, привлекающим внимание, был огромный стеклянный шкаф, который стоял вдоль стены. В нём находились образцы выпускаемой продукции.

Как только я вошла в кабинет, сразу же почувствовала терпкий аромат дорогого парфюма. К моему удивлению, отец был в кабинете не один. Отец сидел на диване спиной к двери, а напротив него расположился приятный темноволосый мужчина в деловом костюме тёмно-синего цвета. На вид мужчине было около сорока лет.

– Алиса, проходи, – голос отца прозвучал строго.