Пролог

Тогда.

Дождь, мороз, снегопад, оттепель, сопровождающаяся слякотью, превращающей в серость живописную белизну, которая слепит глаза днем, а ночью, отражая свет фонарей, разгоняет тьму, – не было в природе постоянства.

Сашка, находившийся на кухне, захламленной грязной посудой и бутылками из-под дешевой водки, «приговоренной» матерью и ее… знакомым, подошел к окну и прислонился к прохладному стеклу лбом. Крупные хлопья снега оседали на землю и бурели, смешиваясь с еще не застывшей грязью, или растворялись в медленно покрывающихся тонкой коркой льда лужах. Очередная смена «фона» напомнила ребенку о том, что его блеклая монотонная жизнь, лишенная свойственных капризной погоде контрастов, все больше походит на потерявшую вкус жвачку. Блуждающий взгляд Сашки стал осмысленным, когда мальчик увидел силуэт спешившего домой после изнурительной тренировки брата – Кости Агапова. Губы Сашки растянулись в глупой восхищенной улыбке, так как мальчик чертовски гордился старшим братом.

Алкоголизм матери, существование на грани нищеты и насмешки со стороны сверстников-мажоров не могли, подобно гидравлическому прессу, раздавить Сашку, пока рядом с ним находился нелюдимый, но преисполненный достоинства довольно самостоятельный подросток, на которого младший брат равнялся. Чтобы не разочаровать Костю, Сашка старался быть сильным: мальчишка всегда говорил, что у него все в порядке, убеждал подростка в том, что сам справится с навалившимися проблемами, самозабвенно «копируя» поведение более взрослого, невозмутимого и ответственного брата.

Сашка отстранился от подоконника и засуетился: ребенок решил нагреть чайник и сделать вымотавшемуся от силовых нагрузок Косте бутерброд, но сопровождаемая бранными словами и мужскими криками возня на улице привлекла внимание мальчика и заставила его вновь уставиться в окно. Секундное замешательство, требующееся для осмысления происходящего, – и побледневший Сашка хватает стеклянную тару и выбегает из комнаты. Ребенок минует темный коридор, распахивает ведущую на лестничную площадку подъезда дверь и, забив на то, что на улице мороз, перепрыгивая через две ступеньки, мчится в резиновых домашних тапочках, протертом на коленях трико и растянутой майке к брату.

***

Вязкие пьяные голоса, раскрасневшиеся от холода и влитого в глотки горячительного невыразительные лица неудачников, без сожаления спустивших свою жизнь в унитаз, резкий запах перегара, немытых тел и табачного дыма всегда вызывали у Кости Агапова отвращение, поэтому подросток решил обогнуть шумную компанию. Костя сошел с аллеи на обочину и побрел вперед.

Алкаши, заприметившие подростка, встрепенулись и заголосили:

– Эй! Пацан, на этой неделе твоим отчимом буду я!

– Твоя мать дома? Если – да, я к вам заскочу на часок!

Курившие возле пивняка поддатые мужики окликали Агапова снова и снова; погруженный в свои мысли подросток проигнорировал колкие шутки, отпущенные в адрес его далеко не образцовой матери, с которой трое из четверых алкашей были довольно близко знакомы. Костя уже собирался переходить дорогу, но один из мужиков нагнал подростка и сцапал сальными пальцами воротник его куртки. Агапов перехватил запястье алкаша, поднырнул под его руку и, выкрутив ее, вынудил мужика согнуться пополам, а после пнул пьянчугу коленом чуть ниже спины и отпустил конечность мужика, тот не устоял на ногах и воткнулся опухшей пунцовой рожей в сугроб. Еще два алкаша поперли на Костю, третий нехотя последовал за собутыльниками.

Подросток не растерялся, когда исторгающие отборные ругательства мужики набросились на него. Долговязый алкаш ударил Агапова стопой в живот, оставив на куртке подростка грязный след. Пацан не повалился на спину, так как успел сомкнуть ладони на лодыжке соперника и использовал его как якорь, чтобы сохранить равновесие, а затем Костя, подняв руки над головой, задрал пойманную конечность долговязого алкаша так высоко, что мужик закачался. Сближение, подсечка опорной ноги соперника – и мужик картинно шмякается на промерзлую прикрытую снегом землю.

Не дожидаясь очередной атаки, Агапов первым налетел на третьего зазевавшегося пьянчугу; подросток пригнулся перед столкновением с мужиком, обхватил его поперек туловища конечностями и сцепил в замок за спиной алкаша пальцы, а потом выпрямился – ступни неказистого щуплого мужика «оторвались» от обочины и повисли в воздухе. Костя резко освободил соперника – тот неуклюже завалился на правый бок.

Скрип снега за спиной. Агапов напрягся, вспомнив о четвертом прихлебателе; стремительно обернувшись, подросток вынес кулак вперед и зарядил им подкравшемуся сзади человеку не в брюхо, как планировал, а в скулу, так как тот был намного ниже Кости. Подросток растерялся и сник, увидев отступившего от него на пару метров пострадавшего младшего брата, потирающего левой ладонью ушиб. Без громоздкой куртки Сашка выглядел хрупким; мальчик дрожал и сутулился, когда его хлестали порывы разыгравшегося к вечеру ветра. Агапов открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова из-за укола совести застряли у Кости в горле.

Снова торопливые шаги: к месту потасовки подоспел собутыльник уделанных подростком-спортсменом мужиков. Костя замешкался, он не мог отвести взгляда от изумленного Сашки. Алкаш замахнулся на Агапова; младший брат заметил нападавшего первым и запустил в него бутылку из-под водки; стеклянная тара не долетела до цели, но мужик непроизвольно прикрыл лицо пятерней, отказавшись от нападения на Костю. Подросток покосился исподлобья на алкаша. Тот быстро ретировался с «поля боя», не потрудившись позаботиться о благополучии обезвреженных пацаном собутыльников.

– Домой!.. Живо! – приказал Сашке Костя.

Младший брат кивнул и заковылял к многоэтажке. Агапов на ходу стянул с себя пуховик и накинул его на плечи мальчика.

Никто не посмел преследовать братьев. Мужики с трудом выбрались из сугробов на аллею и теперь пытались отряхнуть одежду от снега и комьев грязи.

***

– Сильно тебе досталось? – поинтересовался поравнявшийся с шустрым Сашкой подросток.

– Со мной все в порядке, – заверил собеседника мальчик.

– Почему ты не блокировал мой удар? Я же учил тебя защищаться!.. – с досадой произнес Костя.

– Я просто не ожидал того, что ты можешь причинить мне вред, – задумчиво протянул ребенок.

– Прости. В следующий раз я буду смотреть по сторонам, – промолвил Агапов.

– Следующего раза не будет, – твердо сказал Сашка.

– Что? – осекся Костя.

– Ты больше не станешь делать мне больно, брат, – уверенно заявил ребенок, кутаясь в мешковатую куртку подростка.

– А-а, ты об этом… Ты прав: не стану. Обещаю, малой, – Костя открыл железную дверь, ведущую в подъезд, и пропустил Сашку вперед, а после потребовал у забравшегося на верхний лестничный пролет мальчишки: – А ты дай мне слово, что больше не будешь за меня впрягаться!

Врать старшему брату Сашка не намеревался, поэтому глянул вниз и лишь молча улыбнулся, случайно продемонстрировав собеседнику порозовевшие резцы.

– Блин! У тебя кровь идет, – у Кости аж руки задрожали от волнения и досады.

– Ерунда! Это я язык прикусил… когда споткнулся во время бега по улице, – соврал мальчишка и поспешно воодушевленно добавил: – Главное, что зубы целы и не шатаются!

Сашка неумело скрывал то, насколько сильно ему перепало от брата, потому что хотел, чтобы подросток не чувствовал себя виноватым. Костя это прекрасно понимал, поэтому оставил неприятную для желающего его утешить ребенка тему и пробормотал:

– Твоя скула начала краснеть и отекать, к ней нужно лед приложить.

– Ага, – продолжая подъем, согласился Сашка.

***

После.

«Раньше я и представить не мог, что мы с братом станем врагами. Мое обещание не причинять малому боль превратилось в пустой звук, в развеянный по ветру прах. От чувства вины все внутри полыхает, вот только танцующие в моей груди "языки пламени" не согревают меня, а причиняют отрезвляющую боль, с которой я однажды свыкнусь. Холодно. Тошно. В этой партии нет победителей».