Глава 1. Дело «Маска»

«В этом мире очень трудно понять, чему можно верить».

У. Сомерсет Моэм

Утром в редакции разговаривать с кем-либо из сотрудников можно было, только пшикнув тому в лицо спреем с успокоительным. Перед собранием царила атмосфера привычного хаоса, бесконечных звонков и судорожного шелеста листов свежеотпечатанного номера First. Седьмого числа каждого месяца приходили итоговые рейтинги за прошлый месяц и первичные сводки за первую неделю продаж. Этакое пограничное время, когда накосячевшие журналюги могли надышаться перед казнью. Поэтому колумнисты выглядели нервно и срывались на ни в чем не повинных стажерах, которых здесь было немало. Ведь наш журнал считался по-настоящему первым. Вот и набирали способный молодняк, который еще долго будет биться об стену, выстроенную старшими коллегами по цеху.

К возбужденной обстановке замешивался приевшийся бодрящий запах крепкого кофе и типографской краски. Подозреваю, будь на все наша воля, то по центру опенспейса поставили бы фонтан с черным напитком, чтобы кто-то в раше мог купнуться и привести себя в чувства, ну или кого-то за не слишком удачный материал могли мокнуть туда головой. Вполне в духе нашего «капитана». Так, мы именовали Ричарда Уэйда главного редактора журнала First, который с минуту на минуту должен был войти в офис и раздать нам оплеух. Бывший вояка тоже имел журналистское прошлое, но во второй половине жизни переметнулся на сторону бизнеса и денег. А там совсем другие правила. Здесь побеждают цифры и неважно, насколько ты талантлив. Ты можешь писать хоть о золотых рыбках, но если по статистике соберешь более высокий рейтинг, чем твой коллега, пишущий на тему глобализации мировых процессов, то ты в дамках. Печально, но это правда.

Я щелкнула ручкой и тяжело вздохнула, прочитав заголовок своей статьи в разделе светских хроник: «Жозель Мариньон в постеле Мариотт». Под текстом пестрело выразительное фото сексуальной девушки и ее скандального любовника – французского бизнесмена, Винсента Этеля, чьи акции взлетели на прошлой неделе на десять позиций вверх. Что ж, возможно, удачное вложение своей молодости и красоты, леди Мариньон. Хотя разница в тридцать лет смущала не только меня.

Я встряхнула журнал и откинула его на столешницу. Нет, с этим надо что-то делать. Не ради этого я училась пять лет и еще столько же работала в «полях», чтобы писать про личную жизнь очередной певички, которая не вышла ни голосом, ни разумом, к сожалению.

– Эй, Андерсон! Что за мина на хорошеньком личике? Лучше посмотри сюда, – окликнул меня Алекс и положил передо мной черновик своей новой статьи о продажном судье – Эвансе Хантере. Я завистливо вчиталась в первые строчки и пробежалась по диагонали.

– Хорош, – заключила я и пригубила капучино, отозвавшийся на языке сливочным вкусом, горечью зерен и толикой корицы. – И кто твой осведомитель? – сощурилась я на друга.

Алекс растянул губы в хитрой улыбке и забрал материал. Собственно, его улыбка всегда выглядела так, да и взглядом он был похож на лиса из детской книжки. Проныра, как есть рыжая морда. Даже мастью вышел в тон.

– Ты же знаешь, что некоторые леди могут быть очень разговорчивыми. Особенно когда им одиноко.

– Только не говори, что ты пал так низко, что заигрывал с госпожой Хантер.

– Не скажу, – провел он рукой у рта, точно застежкой. Но глаза говорили за него.

– Ты ужасен, – улыбнулась я, но комментировать больше не стала.

– По-моему, это взлет. Причем леди Хантер, – подмигнул он мне, на что я закатила глаза. – Джоан, не стоит делать из меня злодея. Все случилось само собой по воле случая. Триша ходит в один и тот же спортивный клуб с леди Хантер, а я как раз сходил туда к Майку на тренировку. И чтоб ты знала, все это без каких-либо задних мыслей.

Я покачала головой и цокнула языком.

– Скорее, передних.

–Ты сама невинность и чистота, – подмигнул мне приятель. – Зато я тебя спас от очередного приступа меланхолии. А то знаю я этот твой взгляд о потерянном времени.

Я пожала плечами, а что еще? Он и вправду знал, как мне претило писать про всю эту чепуху, которую обожают читать закисшие в бытовой жизни дамочки.

Не успела я ответить, как офис пошел рябью и коллеги повскакивали со своих мест, спеша в большую переговорную, где босс устраивал «летучку», или, как грубо выражается Алекс, «вздрючку».

– Вот и главнокомандующий. Сверкай шпильками. – прошептал мне, приложив ладонь ко рту, и навострил компас в переговорную.

Когда все колумнисты расселись по своим местам, а шеф привычным жестом откинул чуть отросшие волосы с линиями седины назад, он обрушил на нас свою истинно южную гневную тираду. На тридцатой минуте распекания запал закончился. А когда очередь дошла до меня, я невольно вжала голову в плечи. Несильно, но от его отповеди уже даже в ушах звенело.

– Андерсон… – выдержал паузу, а в его серых глазах отразилось неожиданно нечто противоположное гневу. – Молодец. На десять процентов в этом месяце выше, чем в прошлом, и это только в электронной версии. Эта статья об этой… – помахал он кистью, пытаясь вспомнить имя очередной певички, что пыталась покорить эстраду «любым талантом», – как ее там и бизнесмене Джеймсе Маске – что надо! А опросник самых богатых холостяков страны вообще прошли два миллиона читательниц. Это хорошие цифры? – ткнул он несколько раз пальцем в обложку журнала. – Нужно будет взять у него интервью. Уверен, читательницам понравится. Займись, – махнул он рукой.

Я даже удивилась. Обычно крупных финансовых рыб отдавали Холлу, но, видимо, подтекст статьи подразумевается светский и даже любовный, поэтому шеф расщедрился на «серьезного» человека в кои-то веки.

Слова похвалы заставили меня немного расслабиться, и я все больше уверилась в том, чтобы, наконец, поговорить с шефом. А когда еще?

После собрания я стояла у дверей его кабинета и накручивала себя, точно боец перед боем.

– Войдите, – раздалось раскатистое из-за створки, и я, больше не давая себе шанса передумать, шагнула внутрь.

Шеф снял галстук и, нацепив небольшие очки без оправы, вчитывался в какие-то бумаги, сидя за большим, как и сам мужчина, кожаным креслом. Стол также отличался гренадерским размахом.

– Ты что-то хотела? – отвлекся он на меня.

– Да… Я… – мысли вдруг в голове смешались, возникла пауза, и я, не дав ей расползтись, выпалила быстрее, чем успела осознать, что сказала: – Хочу большего, – оперлась в порыве на стол.

Темные брови с проседью поползли вверх, синие глаза выражали удивление, но через секунду уголок левой губы дернулся вверх. Я ужаснулась сказанному и поспешила исправиться:

– В смысле хочу писать о большем! Не только о светских новостях и сплетнях, – отпрянула я назад. Господи, а еще журналист! Где мое красноречие?

Мимика на лице шефа менялась стремительно, и он обнажил ровные сделанные виниры в улыбке.

– Джоан, если бы я знал тебя меньше, то подумал бы, что ты ко мне с личным интересом, – усмехнулся он. – И о чем ты хочешь писать?

– О политике, экономике, мировых процессах… – выпалила я быстро, но шеф разразился глухим смехом, выбившим почву из-под моего напора.

– Прости, Джоан, но ты видела себя? – я смешалась, но поняла, о чем он. Я была типичной, как и все, кто работают со звездами, ухоженной «фифой». Имидж в этой сфере и репутация работают на тебя, как ни крути. – Без обид, но ты как рыба в воде в своей теме и не стоит отбирать хлеб у других.

– Но…

– В чем дело? Не хватало мне нянчиться с тобой и слушать капризы. Ты хорошо пишешь светскую хронику, тебя читают несколько миллионов, рейтинг растет. И я тебе скажу, не каждый журналист может этим похвастать. Ты получила задание на Маска? Серьезный человек?

– Да…

– Какие-то проблемы? – тут же перебил меня, нанизав на острый взгляд серых глаз.

– Нет, – выдохнула я, понимая, что не в этот раз.

– На этом все, – фокус его внимания сместился на бумаги, давая понять, что разговор закончен.

Когда я вышла, ко мне тут же вернулись все нужные слова, аргументы, даже шантаж. Но наедине с Ричардом Уэйном я точно превращалась в школьницу и вновь не могла вымолвить ни слова у классной доски.

***

Я сидела в кафе, ожидая назначенного интервью с солистом группы Fox. Лик Лайтон был восходящей звездой, заполняющей плейлисты той части аудитории, которая еще ходила в школу, покупала крем от прыщей и делала уроки, подпевая слащавым трекам смазливого подростка, что уже занимал первые строчки музыкальных чартов.

Честно говоря, на интервью мне было плевать, так как все мои мысли занимало сегодняшнее бренд-мероприятие Джеймса Маска, приглашение на которое я пока не достала. И это было проблемой: время поджимало – результата нет. А Алекс, обещавший помочь с этим, куда-то пропал! Вот что ему стоило написать мне хотя бы пару слов в СМС? Журналист называется! Я в сотый раз набрала номер друга, но смартфон издавал нервирующие меня гудки без ответа. Щелкнув раздраженно чехлом, я зачем-то уставилась на настенные часы. У меня есть четыре часа, чтобы все успеть. Немыслимо. Мне нужен был новый план, и срочно!

Ужин Маска проходил на винодельне Villa Victoria, и я собиралась туда попасть, так как другими способами выловить неуловимого бизнесмена мне пока просто не удалось. Его охрана тщательно следила, чтобы ни один репортер не тревожил быт и уклад жизни великого и ужасного, дабы не вызвать гнева правденого на свои светлые головы. Кажется, я даже начинала нервничать! Чего со мной давно не случалось, так как у меня всегда находились связи или коллеги, у которых были связи. Но, похоже, когда дело касается Маска, здесь нужен совершенно другой уровень.

Чуть не пропустив время, когда мне нужно было подняться в звукозаписывающую студию, я быстро допила свой кофеиновый допинг, заменяющий мне обед, и отправилась наверх. Серебристый лифт, седьмой этаж и длинный коридор с плакатами и дисками звезд пронесся перед глазами. Менеджер, с которым у меня была договоренность, пропустил меня внутрь переговорной, где можно было нормально разговаривать без странного ощущения изолированности, как бывало непосредственно в самой студии, где даже поверхности старались накрывать покрывалами, чтобы не создавать лишнего звукового резонанса. В вопросах звуковой волны люди этой профессии жуть какие щепетильные и не терпят «грязи» в записи. В силу специфики моего направления мне не раз приходилось бывать в таких местах, а учитывая, что Триша, моя подруга, крутилась в этой тусовке, я тоже периодически втягивалась в местный культ музыкантов.

Русоволосый смазливый парень с челкой, закинув ноги на кожаный диванчик, залипал в смартфон, качая в такт головой музыке, слушаемой в беспроводных наушниках.

– Лик, тут к тебе.

– Стэн, где ты ходишь? – претенциозно отозвался подросток. – И что это за красотка на три часа? – ухмыльнулся он, окидывая меня взглядом юного «клеильщика», от которого мне захотелось рассмеяться, будь я в более веселом настроении. К сожалению, сейчас я была не готова шутить и травить анекдоты.

– Девушка-колумнист, у тебя с ней интервью как раз на три часа. Так что давай по-быстрому, у тебя еще одна запись после Зайолы, – помахал он рукой и ответил, наконец, на тренькающий без остановки телефон.

– Джоан Андерсон, журнал First, – представилась я.

– Детка, для тебя просто Лик, – развалился он на диване, пытаясь выглядеть более солидно в свои 17 лет, и похлопал рядом с собой.

От наглости этого подростка мои брови поехали вверх. А первый вопрос крутился на языке: есть ли у него паспорт и не посадят ли меня за совращение малолетнего? Даже если оного не предполагалось. Поэтому я вежливо проигнорировала вульгарный выпад.

– Давайте послушаем вашего менеджера и поскорее проведем интервью, – уселась я на другой край кожаного диванчика и включила диктофон, кладя его на кофейный столик поближе к «клиенту».

– Лучше скажи, что ты делаешь сегодня вечером? – школьник пытался меня откровенно склеить.

Серьезно? Я посмотрела на подростка взглядом взрослой тетки и, не обращая внимания на его выкрутасы, начала интервью.

Полчаса я слушала бахвальство малолетнего нарцисса, который был явно не в ладах с собой, но благо нужный материал я получила и поспешила к Митчелу, который всегда слушал мои стенания и божественно делал прическу и макияж. Платье и туфли мне доставил курьер, а свою одежду я оставила у стилиста, так как домой уже не успевала.

– Куда это ты на этот раз, Джои? – расстегнул он липучку от парикмахерского «фартука», выпуская меня из своего уютного кресла, в котором я порой могла и уснуть, если ночью приходилось работать.

Митч был жутким метросексуалом с традиционной ориентацией, жеманная манера которого могла ввергнуть в ужас гетеросексуальных мужчин.

На его слова я лишь махнула рукой, не вдаваясь в подробности.

– Пожелай мне удачи, Митч. Сегодня я иду на рисковую тусовку, – обозвала я светское мероприятие, на которое у меня так и не было приглашения.

– Ох, люблю твои истории потом читать. Могла бы уже любовный роман написать. Столько пикантных историй, – мужчина манерно взмахнул кисточкой для теней и убрал ее дезинфицироваться в раствор.

– Ага, и называлась бы она «100 способов убить время». Зачем мне все это? – пробурчала себе под нос.

– Ты жутко не ценишь свой труд, дорогая. Люди тебя любят. А про школьников можно и опустить главу. Не все же «клиенты» такие.

Я рассказала ему про сегодняшнюю жуткую встречу и как меня пытался склеить подросток, на что Митч неприлично захохотал на весь салон, смахивая слезу. Что ж, хоть кому-то сегодня весело.

– Ладно, пожелай удачи!

– Удачи, Джои! – он чмокнул воздух возле моего уха, и я на драматической шпильке отправилась на не менее драматичное мероприятие. Уж простите за каламбур.

Прохладный летний вечер встречал «зайца» всем шиком и блеском. Представительского класса машина тенью скользила вдоль виноградников семьи Маск. Правда, само вино носило название «Лиот Гранж» на французский манер. Не знаю, какие лягушатники затесались в родословную знаменитого бизнесмена, но, видимо, дело в маркетинге, а не в корнях.

Историю бренда, я, признаюсь, не читала, зато непрерывно проверяла телефон. Но вожделенного сообщения так и не получила. Впрочем, у меня был план «Б». Думаю, что такая схема была у каждого уважающего себя журналюги, который всеми правдами и неправдами старался заполучить материал. Поэтому я приспустила декольте и небрежно сбросила фатиновую лямку-сетку с плеча. Поправила локоны, проверила макияж и обновила яркую помаду классического красного цвета, идеально сочетающуюся с черным вечерним костюмом – узкой юбкой чуть ниже колен и блузкой в стиль Галиани. Строго и вроде классика, но с намеком на светский томный вечер. Идеальное сочетание с замшевыми черными туфлями-лодочками.

Около заднего входа были припаркованы машины наемного персонала и выделяющиеся фургончики кейтеринга. В открытую дверь грузчик внес коробки с бутылками, а на самом выходе стояли двое официантов на перекуре. То что нужно! Я обогнула парковку и, напустив на себя растерянный вид, направилась к мужчинам, быстро заметившим необычную гостю.

– Оh мой Бох. Mi sono perso! Я запуталась, – стала имитировать я итальянский акцент. Мой преподаватель в университете говорил, что ничто так не сбивает с толку и не увлекает человека, как нечто иностранное. Чужбинное всегда кажется более привлекательным и даже чуточку романтичным. – Я… потерялась, – прижала руки к груди, привлекая и отвлекая внимание и мысли мужчин от странной ситуации.

– Мэм, все хорошо! Успокойтесь. Вы просто с другой стороны здания, – очнулся официант с зализанными гелем темными волосами. – Давайте я провожу вас.

– Grazie mille per i vostri sforzi! Вы мой герой, – с чувством благодарила «спасителя» и щебетала на русско-итальянском историю, как заплутала в винограднике, желая рассмотреть знаменитый налет, о котором столько рассказывают виноделы.

Кухня воззрилась на нас с нескрываемым удивлением, а в одном из коридоров я увидела возню и мужские голоса, на которые журналистское чутье подсказывало «откликнуться». Я запомнила повороты, но долго плутать не пришлось. В основной зал мы попали достаточно быстро.

Пафосная разодетая женская публика и абсолютно все мужчины в черных смокингах курсировали по основному залу, стекаясь к дегустационным столам. Напиваться я не собиралась, поэтому принялась искать гвоздя программы. Здесь был весь цвет финансового и политического айсберга. Вот куда надо ходить! Именно здесь можно обзавестись действительно нужными связями на все случаи жизни.

Первое правило таких приемов: если хочешь завязать знакомство, то даже не вздумай первой хвататься за бокалы. Поэтому я с любопытством, присущим женщине от природы, разглядывала круг потенциально полезных знакомств и потирала ручки. Мысленно, разумеется.

Около закусок я заметила, собственно, самого Джеймса Маска. Мужчина стоял с прямой спиной, небрежно засунув одну руку в карман темных брюк. В другой он держал бокал с шампанским собственного производства.

Что я могла сказать про этого мужчину: русые волосы, невнятного цвета глаза, средний рост, идеально выглаженный черный костюм с атласными лацканами, дорогие часы, которые могли позволить себе лишь такие, как он, довольно жесткие черты лица, волевой подбородок, мягкая улыбка, странно не сочетающаяся со всем остальным.

К таким просто так на кривой козе не подъедешь. И пока я размышляла о путях наступления, ко мне подошел мужчина с первой сединой в темных волосах и выразительной сеточкой морщин у глаз. Мужчина был в том возрасте, когда солидные «пятьдесят» открывают второе дыхание, девушки привлекают все моложе, а часы носятся все тяжелее и дороже. Имени и статуса его я не знала, но это не было значимым сейчас. Хотя бриллиантовые запонки говорили сами за себя. Как и тяжелый Bregget с платиновым корпусом.

– Такая красивая женщина и одна скучает? – закинул он банальную фразочку, на которую я легко улыбнулась.

– Считаете, прием навевает скуку? – перевернула его фразу, чтобы он побольше рассказал об обстановке.

– Пожалуй, его можно теперь назвать особенным, ведь его украшают такие бриллианты, – метафора подобралась занятная.

– Комплимент принимается, – улыбнулась я, и он, поняв, что его не отшивают, остановил официанта, взяв два бокала, предложив один мне.