Цитаты из книги «Не знаю»

Отцовский кабинет был пещерой Мерли-на, местом потаенным, запретным, вызывающим и страх, и восторг. Книжные полки до потолка, книги штабелями по полу, так что ищешь, куда поставить ногу, мебельные стенки по периметру, забитые книгами же вместо хрусталей, алкоголя и белья; секретер, уставленный мелочовкой, привезенной со всего мира: итальянские деревянные кораблики с настоящими парусами – по специальной просьбе можно было получить их поиграть; стальные фигурки музыкантов в париках и кринолинах – из Вены; фарфоровая монахиня из Италии; стеклянная пепельница цветного чешского стекла из Праги – в ней скрепки, он никогда не курил; медная модель календаря майя из Мексики; коллекция полудрагоценных камней с Урала в кавказской шкатулке.

Сколько себя помню, все у меня вечно было не как у всех, не как у людей. Быть особенной – в этом был и свой понт, и своя печаль. Холодно, одиноко – но красиво, кайфово и совершенно непонятно, как может быть по-другому: когда из всего двора у тебя одной занятия с утра до вечера, школа с испанским языком, помимо английского с четырех лет, экзотические заболевания, Жюль Верн в первом классе, привезенная отцом из командировок обувь, а одежда, вплоть до пальто и школьной формы, сшитая матерью. А чего стоили вышитые блузки, в том числе одна, которую мать сварганила из антикварной занавески с вышивкой даже не своей, а бабушкиной. Вышивание – одна из женских затей, полностью мне недоступных.

Вспомнить детство, юность, зрелость, свою учебу, работу, творческую и будничную, свою личную жизнь, подумать о детях, об их судьбах. Жизнь прожита большая, трудная, в которой имели место и небольшие радости, и очень большие горести. И когда я сажусь за эти записи и мысли мои уносятся в то далекое прошлое, мне и теперь иногда становится грустно за мою незадачливую жизнь, и я начинаю нервничать и волноваться, будто это все вновь повторяется.