Глава 1

Ирина

– Ирада, подойди сюда! – слышу резкий голос отца и нервно сглатываю.

Полным именем он называет меня, только когда что-то случается. Дело плохо? Я вроде ничего натворить не успела… Озадаченно поджимаю губы и откладываю конспект в сторону. Надо идти, отец ждать не любит.

Неуклюже спрыгиваю с кровати и, привычно прихрамывая, шагаю к двери. Спускаюсь на первый этаж. Отец сидит в гостиной на диване и невозмутимо пьет чай. Его жена Эльмира здесь же, прислуживает и смотрит на меня с издевкой. Впрочем, как и всегда.

– Ты меня звал? – останавливаюсь напротив и кусаю губы.

Быстрее бы закончить с официальной частью и вернуться к себе. Завтра зачет, а мне еще столько материала надо повторить.

– Присядь. – Отец кивает на место рядом с собой.

Такое ощущение, что издевается. Нарочно тянет время. Но мое мнение никому не интересно. Молча подчиняюсь, опускаюсь на диван и заправляю волосы за уши.

Отец смотрит на меня не как обычно, с легкой ноткой надменности и презрения. А оценивающе, словно лошадь на рынке выбирает. Становится не по себе, и я зябко веду плечами.

– Что-то не так? – заглядываю в его глаза, пытаясь отыскать ответы, но там лишь стальная решимость, от которой мне становится не по себе.

– Ты выходишь замуж, – строго говорит папа, а меня словно молнией простреливает. – Я выбрал тебе достойного мужа.

– Чего? – дергаюсь, как от пощечины и недоуменно смотрю на отца.

Это шутка такая? Не смешная.

– Будь готова, на следующей неделе Асад приедет знакомиться, – говорит сухо и безэмоционально, словно мы о погоде беседуем.

– Но отец, я не хочу замуж, – вскакиваю и едва успеваю поймать равновесие, чтобы не рухнуть, как бывало не раз.

– Ты посмотри на себя. – Отец раздраженно фыркает, напоминая о моем изъяне. – Кому ты нужна такая дефектная? Пока молодая, еще можно пристроить, а дальше? – морщится и отмахивается, как от надоевшей мухи. – Это решенный вопрос.

Как же больно это слышать от родного человека. Я же не виновата, что стала такой после трагедии, случившейся много лет назад. Горькая обида заполняет душу, а предательские слезы жгут глаза, но я не буду плакать. Мне нужны веские аргументы в свою защиту.

– Я только поступила в медицинский. На бюджет, между прочим! – кричу в запале, не думая о последствиях. – Я хочу учиться, а не прислуживать кому-то, – киваю в сторону Эльмиры.

Та поджимает губы и опасно прищуривается, но я не боюсь.

– Прекрати, – шипит она, словно змея. – Как ты с отцом разговариваешь, неблагодарная?

Не слушаю ее совершенно. Смотрю только на отца и все еще надеюсь на милосердие. Не могут же в современном мире человека выдать замуж против воли? Это же дикость какая-то!

– Папочка, пожалуйста, не надо, – кидаюсь ему в ноги. Должен же он сжалиться.

– Глупая. – Отец небрежно проводит по моим волосам. – Это же такое благо. Ты будешь замужем, и я буду спокоен.

Помогает мне подняться.

– Не надо мне такого блага! – выкрикиваю в сердцах. – Я не хочу! Мне всего восемнадцать!

От одной мысли, что придется вот так просто стать чьей-то собственностью, становится дурно. Я не хочу. Я не согласна. Категорически! Даже не знаю этого Асада и знать не хочу. У меня есть свое мнение и желания. Я не вещь, чтобы мной распоряжались.

– Уже восемнадцать, – язвительно хмыкает Эльмира. – Я в твоем возрасте была беременна Рустамом.

– А я хочу врачом стать, а не пеленки менять! – взрываюсь, когда аргументы заканчиваются. Жадно хватаю ртом воздух и чувствую себя рыбой, выброшенной на берег.

– Станешь. – Отец медленно допивает чай, ставит чашку на стол и встает с дивана. – Асад не против твоей учебы.

– За что ты так со мной? – Предательские слезы все же пробиваются наружу. – Я же не люблю его.

– Дочь, не все браки строятся на любви. – Отец без сожаления вытирает слезу с моей щеки пальцем. – Взаимного уважения вполне достаточно.

– Мне нет, я так не смогу, – отчаянно качаю головой и судорожно всхлипываю.

Но отец остается непреклонен. Словно сделан из камня. Ни один мускул не дергается на его лице. Ничего не помогает.

– Все так живут. – Он равнодушно пожимает плечами.

– Но, отец, я не все!

– Я все сказал. – Его голос прокатывается по гостиной, как раскат грома. – Калым за тебя заплачен. Назад дороги нет.

– И я тоже! – кричу зло и топаю ногой. – Я не выйду замуж против воли!

– Сегодня посиди и подумай у себя, а завтра поговорим.

Отец разворачивается и уходит, а я хромаю к лестнице. Поднимаюсь и прячусь в своей комнате, громко хлопнув дверью. Не будет этого! Ни за что! Я лучше с собой что-нибудь сделаю, чем так. Качаю головой, отгоняя дурацкие мысли, и хожу по комнате из стороны в сторону. Должен быть какой-то выход. Может, брат сможет заступиться? Рустам любит меня и не позволит так издеваться. Надо его найти.

Подхожу к окну.

Рустам, когда я была маленькой, часто пользовался моим окном, чтобы незаметно выйти из дома. Второй этаж высокий, можно сорваться и сломать себе что-нибудь. С моим диагнозом тем более. Но лучше уж сломать, чем насильно замуж.

Решаюсь и распахиваю створку.

Глава 2

Ворон

– Товарищ майор, реально не могу больше. – Смотрю, как все мышцы Рустама дрожат, а кожа блестит от пота.

Зубами скрипит, челюсть ходуном ходит, вены на шее повздувались.

Здоровый бык стал, как и все пацаны, попавшие ко мне впервые еще пять лет назад зелеными сопляками, но уже жаждущими сотворить что-то стоящее.

– Не знаю я такого слова, Рус. Всем стоять, – обхожу ровненький ряд парней, стоящих в планке на кулаках.

Ахмедов тяжело дышит, ноздри побелели. Стоит, молодец. Силы воли хоть половником черпай. Упрямства еще больше. Меня напоминает лет семь назад, как раз в его возрасте был. Недавно отмечали с ними мою тридцатку, а сейчас я снова злобный майор.

– Стоим, – повторяю я, глядя на секундомер на экране мобильника.

– Ворон… – цедят сквозь зубы.

– Если вы не научитесь преодолевать пределы собственного тела, не научите его быть сильнее, выносливее, ничего дельного из вас не выйдет, и дорога в спецотряд будет закрыта еще на этапе отбора. Стоим, – любуюсь лужицами пота, натекшими с их лиц. – Красота!

За окном солнышко сегодня. Оно расчертило своими лучами полы в старом спортивном зале. На них теперь отлично видна вся пыль, уборщицы не было пару дней. Сейчас упадут, выдохнут и будут мыть сами.

Улыбаюсь, глядя на них. Парней передергивает. Один падает мордой в пол, снова встает в позу, покачивается. За ним этот трюк повторяет второй, третий. Рус пока стоит. Засекаю: раз, два, три… пять… семь… десять…

– Черт! – Он падает лицом прямо в пол.

– Оу, – кривлюсь я. – Живой?

Лужицу пота разбавляют красные капли крови из его носа. Спиной ощущаю движение. Оглядываюсь.

– Это еще что за несанкционированное явление?

Смотрю на совсем молоденькую девушку в длинной юбке с пыльным подолом. В темных волосах застрял маленький сухой листик, а любопытные глаза болотного цвета с интересом стреляют прямиком в Рустама.

– Ты как сюда попала и чего тут делаешь такая красивая? – делаю пару шагов к ней.

– К брату пришла, – поднимает подбородок, поджав губы.

– Ира, ты какого черта тут делаешь?! – шипит на нее Рустам, вытирая перепачканные в крови пальцы о спортивные штаны. – Товарищ майор, Ворон, можно? – кивает на девчонку.

У нас такое, немного странное общение внутри этого зала. Полуофициальное, чтобы не забывались, но и не держали слишком большую дистанцию.

– Иди уже, раненый, – ухмыляюсь и сажусь на стопку матов в углу. – Остальным десять минут на отдых. Потом убрать за собой надо, парни. Рустам вам подтвердит, что падать лицом в чистый пол гораздо приятнее.

Рус ржет, быстро пересекая зал и почти полностью закрывая от меня девушку. Но я умудряюсь рассматривать чисто профессионально.

И правда есть в них что-то похожее.

Ахмедовы тихо спорят, Ира поджимает губы, обиженно глядя на брата, а он проводит большой ладонью по своему бритому под единичку затылку.

– Пожалуйста, Рустам, – долетает до меня, когда парни перестают шуметь и уходят из зала за водой и тряпками. – Пожалуйста, – хватает его за мощную руку, – помоги мне. Если ты не заступишься, я не знаю, что будет со мной дальше.

Ахмедов оглядывается, замечает мой слишком пристальный взгляд и, хрустнув шеей, возвращает внимание сестре.

– Отец будет недоволен уже тем, что ты сбежала, Ира, – строго отчитывает ее. – Пришла без разрешения туда, где нет ни одной женщины, только полуголые мужчины.

– Я не смотрю, – упрямо поджимает губы.

– Еще бы ты смотрела! – рявкает Рустам. – Что у тебя в голове, скажи мне? Без грамма физической подготовки, еще и с твоими проблемами, прыгать из окна?

Ого!

Тихо посмеиваюсь, поняв теперь природу происхождения сухого листика в ее растрепавшихся волосах. Отчаянная, однако. Точно Ахмедова.

– Он бы меня не выпустил. – Она даже ногой топает от обиды.

– А дождаться меня не судьба? – Рустам складывает руки на груди. Ира тут же копирует его позу.

– Ты сказал, что не приедешь сегодня ночевать. А мне очень надо было тебя увидеть. Рус, ну пожалуйста. Сделай что-нибудь. – Она мило складывает ладошки в умоляющем жесте.

Что-то в ней есть такое, цепляющее. Вроде обычная, темненькая зеленоглазка с черными густыми ресницами. Забавная в этой своей перепачканной юбке. И я даже отвожу взгляд, потому что девочка эта из другого мира, там свои правила, которые необходимо уважать. Смотрю в окно, но взгляд снова сам ловит упавшую на пол тень ее силуэта и поднимается выше по свободной юбке, тонкой талии к поджатым бледным губам.

«Ты охренел, майор?!» – даю себе ощутимый такой, мысленный подзатыльник.

– Давай позже обсудим, Ир. – В голосе Рустама чувствуется нерв. – Не здесь. Денег дам сейчас, домой езжай. Я вернусь…

– Не пойду туда одна, – продолжает упрямиться его сестренка. – Я боюсь, – шепотом.

Я много знаю про старшего Ахмедова. Рус, например, здесь тоже против воли отца, но за побег из окна, будь у меня дочь, я бы ее тоже выпорол. Это ж надо было додуматься!

Сижу и какого-то хрена улыбаюсь.

– Ладно, – вздыхает Рустам. – С нами в бар поедешь. Но, Ира! Сидеть тихо, не пялиться, ни влезать в разговоры, и вообще не отсвечивать. Ясно? Представь, что ты невидимка.

«Да поздно, Рус, я ее уже вижу», – тихо смеюсь сам над собой и разворачиваюсь к вернувшимся парням, вытягивая ноги на матах и прислоняясь к выкрашенной лет десять назад шершавой стене.

– Обещаю. – До меня эхом долетает шелест голоса Иры.