ЧАСТЬ I: ПРОТОКОЛ

Глава 1: Сигнал

Орбитальная станция "Вавилон", 2085 год

Зеленоватый свет монитора придавал лицу Алексея Ворожбитова болезненный оттенок, подчеркивая глубокие тени под глазами. Он не спал уже тридцать шесть часов, но усталости не чувствовал. Усталость была чем-то далеким, физическим, не имеющим отношения к работе разума.

– Бабель, повтори анализ с коррекцией параметров астрофизического шума, – произнес он в пустоту лаборатории.

– Выполняю, Алексей, – отозвался мягкий андрогинный голос. – Учитываю солнечные вспышки класса C, микрогравитационные колебания и… коэффициент квантовой неопределенности.

Искусственный интеллект, названный в честь древней легенды о смешении языков, был единственным "собеседником", с которым Алексей по-настоящему чувствовал себя комфортно. Бабель не требовал соблюдения социальных ритуалов, не отвлекался на эмоции и не перебивал ход мысли.

На главном экране разворачивалась трехмерная визуализация сигнала, пойманного четыре дня назад антеннами дальнего космоса. Волны данных формировали геометрически совершенную структуру, что само по себе уже было статистической аномалией. Природа не любит идеальную симметрию.

– Результат анализа: вероятность искусственного происхождения сигнала – 99,87 процента, – объявил Бабель. – Погрешность в пределах допустимой нормы. Алексей, я должен проинформировать тебя: это первый сигнал в истории наблюдений, который соответствует всем семнадцати параметрам протокола Сети.

Протокол Сети был разработан международной группой астрофизиков и лингвистов для идентификации возможных попыток коммуникации со стороны внеземных цивилизаций. Семнадцать параметров, от простейших – вроде регулярной структуры сигнала – до сложнейших, таких как встроенные самоверифицирующиеся алгоритмы, делали случайность практически невозможной.

Алексей провел рукой по лицу, ощущая трехдневную щетину. Он должен был испытывать восторг. Триумф. Может быть, страх или благоговение. Вместо этого он чувствовал лишь прохладное интеллектуальное удовлетворение и легкое нетерпение.

– Отправь уведомление по протоколу Феникс-7, – сказал он, не отрывая взгляда от переливающихся структур на экране.

– Уведомление отправлено, Алексей. Расчетное время реакции – от двадцати минут до двух часов, в зависимости от текущего расположения административных объектов.

Алексей кивнул и откинулся в кресле. Протокол Феникс-7 был высшим уровнем тревоги для непрямых угроз планетарного масштаба. Первый контакт с внеземной цивилизацией попадал именно в эту категорию – событие потенциально катастрофического масштаба, но не требующее немедленной эвакуации.

Вместо дальнейшего анализа сигнала, Алексей неожиданно для себя погрузился в воспоминания о своей университетской работе "Универсальные протоколы межвидового контакта", которую научное сообщество встретило с вежливым скептицизмом.

"Человечество ищет в космосе отражение себя," – писал он тогда. – "Мы представляем инопланетян как существ, мотивированных теми же базовыми потребностями, что и мы: любопытством, стремлением к экспансии, жаждой знаний. Но что, если мы встретим разум, фундаментально чуждый нашему – не только физически, но концептуально? Если само их понимание коммуникации радикально отличается от нашего?"

Коллеги улыбались, называли его подход "чрезмерно пессимистичным" и "философствующим". Даже его научный руководитель, профессор Ларсен, советовал "придерживаться более измеримых параметров".

– Бабель, сохрани отдельную копию данных на мой персональный квантовый накопитель. Полный пакет, включая метаданные и исходные гравитационные показатели.

– Это нарушает протокол безопасности, раздел 4.3.1, пункт—

– Авторизую через личный код. Отступление от протокола обусловлено исследовательской необходимостью. Мой код: Ворожбитов-дельта-семь-эпсилон-девять.

– Подтверждаю отступление от протокола. Копирую данные.

Алексей знал, что его действия будут отмечены и, вероятно, вызовут вопросы службы безопасности, но это было несущественно. Он не собирался делиться данными – ему просто нужна была личная копия для независимого анализа. В конце концов, это его область экспертизы.

Внезапно дверь лаборатории отъехала в сторону, и в помещение вошел молодой техник. Его глаза были расширены от возбуждения, а на лбу блестели капельки пота.

– Доктор Ворожбитов! – выпалил он. – Ваше сообщение… это правда? Мы действительно… – он не смог закончить фразу.

Алексей не помнил имени этого техника, хотя они сталкивались в коридорах станции уже не менее десяти раз.

– Да, – коротко ответил он. – Сигнал соответствует протоколу Сети. Искусственное происхождение подтверждено с вероятностью выше 99%.

Лицо техника изменилось. Казалось, он одновременно хочет рассмеяться и расплакаться.

– Значит, мы не одни. – Это было утверждение, не вопрос.

Алексей слегка поморщился. Такие эмоциональные реакции всегда вызывали у него дискомфорт.

– Статистически это всегда было крайне маловероятно, – сухо ответил он. – Учитывая количество потенциально обитаемых планет в галактике.

Прежде чем техник успел ответить, на их персональных коммуникаторах одновременно прозвучал сигнал тревоги высшего приоритета.

– Внимание всему персоналу. Код "Тесей-Альфа". Повторяю: код "Тесей-Альфа". Это не учение. Всем сотрудникам немедленно прибыть на свои рабочие места. Полная изоляция станции начнется через семь минут.

Лицо техника побледнело.

– Но "Тесей-Альфа"… это же…

– Протокол первого контакта, – закончил за него Алексей. – Генеральная директива о полной информационной изоляции и мобилизации научного персонала. Вам лучше вернуться к своим обязанностям.

Когда техник выбежал из лаборатории, Алексей позволил себе короткую улыбку. Вселенная только что подтвердила его теорию. И теперь у него будет возможность доказать, что он всегда был прав относительно протокола контакта.

Четыре часа спустя центральный конференц-зал станции "Вавилон" был заполнен старшим научным персоналом. Многие выглядели так, будто их вырвали из постели – что, вероятно, так и было. Атмосфера колебалась между крайним возбуждением и плохо скрываемой тревогой.

Алексей сидел в первом ряду, просматривая данные на своем планшете и игнорируя возбужденные разговоры коллег. Он выделил в сигнале несколько особенно интересных структур, которые, казалось, содержали внутренние математические зависимости.

– Доктор Ворожбитов? – раздался рядом женский голос.

Алексей неохотно оторвал взгляд от экрана. Перед ним стояла высокая женщина в темно-синей униформе без знаков различия. На вид ей было около пятидесяти, волосы коротко подстрижены, лицо волевое, с легкими морщинами вокруг глаз.

– Я генерал Елена Корзун, – представилась она. – Глава оперативной группы "Горизонт".

Алексей поднялся, машинально отметив, что он выше ее всего на пару сантиметров.

– Доктор Ворожбитов, – повторил он свое имя, неуклюже протягивая руку.

Рукопожатие генерала было крепким, но не демонстративно сильным, как у многих военных, с которыми ему приходилось сталкиваться.

– "Горизонт" – это специальная группа реагирования на экзистенциальные угрозы планетарного масштаба, – пояснила она. – В данный момент мы управляем протоколом "Тесей".

– Я знаком с основными положениями протокола, – кивнул Алексей. – Информационная изоляция, анализ угрозы, разработка стратегии ответа.

– Верно, – Корзун слегка улыбнулась. – Но есть и другие аспекты, о которых знают только те, кто непосредственно работает с протоколом. – Она сделала паузу. – Как вы, например, с сегодняшнего дня.

Алексей вопросительно поднял бровь.

– Доктор Ворожбитов, ваша работа по универсальным протоколам контакта не была "встречена с вежливым скептицизмом", как вы можете думать. Она была классифицирована и интегрирована в оперативную программу "Тесей" ещё четыре года назад.

Алексей замер, пытаясь осмыслить услышанное. Его исследование, которое, как он считал, было отвергнуто академическим сообществом…

– Выходит, все это время…

– Консорциум очень серьезно относится к потенциальным угрозам, доктор. Особенно к тем, которые описывают возможность использования коммуникации как оружия.

Прежде чем Алексей успел ответить, раздался сигнал, и в зале воцарилась тишина. На центральную платформу поднялся директор станции – седовласый мужчина с военной выправкой.

– Дамы и господа, – начал он без предисловий, – двадцать три часа назад наши системы зафиксировали сигнал, который с вероятностью 99,8% имеет искусственное происхождение и направлен непосредственно на Землю.

По залу пробежал возбужденный шепот.

– Источник сигнала локализован в секторе HD 832, на расстоянии приблизительно 47 световых лет от Земли. Анализ показывает, что сигнал содержит внутреннюю структуру, совместимую с преднамеренной коммуникацией.

На главном экране появилась трехмерная визуализация – та самая, которую Алексей изучал в своей лаборатории, только значительно увеличенная.

– С этого момента вступает в силу протокол "Тесей-Альфа". – Директор обвел взглядом зал. – Станция "Вавилон" переходит в режим полной информационной изоляции. Все внешние коммуникации будут ограничены специальными защищенными каналами. Ваша задача – анализ сигнала и, если возможно, разработка протокола ответа.

Он сделал паузу, его лицо стало еще серьезнее.

– Главой научной группы назначается доктор Алексей Ворожбитов, специалист по ксенолингвистике и автор теоретических основ протокола контакта.

Все головы повернулись в сторону Алексея. Он почувствовал, как к лицу приливает кровь – редкая для него физиологическая реакция.

– Руководство операцией осуществляет генерал Елена Корзун. Все научные решения будут приниматься совместно, но в случае угрозы безопасности Земли, ее слово – закон.

Генерал Корзун коротко кивнула, ее лицо осталось бесстрастным.

– Это исторический момент, коллеги, – продолжил директор. – И потенциально самый опасный в истории человечества. От вашей работы может зависеть будущее нашего вида.

Когда собрание завершилось, и ученые начали расходиться, генерал Корзун подошла к Алексею.

– Мне нужно знать, доктор Ворожбитов, – сказала она тихо, – действительно ли вы верите в теорию, которую изложили в своей работе? Что первый контакт может быть лингвистическим оружием?

Алексей посмотрел на визуализацию сигнала, все еще светящуюся на главном экране. В его геометрически совершенной структуре было что-то гипнотическое.

– Мне кажется, генерал, – медленно произнес он, – что мы слишком долго искали в космосе отражение самих себя. Мы представляем инопланетный разум как нечто похожее на нас – с теми же потребностями, страхами, мотивациями. Но что, если мы встретим нечто, чья психология, биология, сама концепция существования настолько чужда, что наши категории "дружественный" или "враждебный" просто неприменимы?

– Это не ответ на мой вопрос, доктор.